Фестиваль
Шрифт:
Они чокнулись и выпили. В тот момент, когда Василий делал последние глоток, звонок предательски зазвонил, сотрясая квартиру одним баллом по шкале Рихтера.
– Кто это?
– приподнявшись, спросил Василий, но Наташа уже стремительно вскочила и побежала открывать.
Отрывистый щелчок замка, шорох закрываемой двери и, наконец, два голоса из прихожей, один Наташин, второй незнакомый. Василий понял, что он не единственный сегодняшний гость.
Женские голоса сначала с минуту пробыли в прихожей, потом, незаметно удаляясь, переместились на
Одна, понятное дело, была Наташа, а вторая, по всей вероятности, Наташей не была никогда.
Повыше ее сантиметров на пять, девушка привлекала внимание с первого взгляда. Так сказать, рокового. Кто когда-нибудь видел, тот знает, о чем идет речь.
Светлые, слегка вьющиеся волосы, ниспадая на плечи, там: закруглялась пикантными барашками. Лицо ее, идеальной симметрии и формы, спокойное и ровное, покрывал легкий, ни к чему не обязывающий румянец, какой можно увидеть у девушек на старых японских картинах. Ее носик вполне мог служить образцом для известного скульптора, ваяющего голову несравненной Нифертити, как, впрочем и все тело тоже.
Однако, в ней не чувствовалось сколько-нибудь искусственности и нереальности, как бывает, когда наблюдаешь ( но телевизору, конечно) всяких там фотомоделей и разных мисс...
Василий удовлетворенно причмокнул и вопросительно взглянул на стоящую чуть поодаль Наташу. Незнакомка, уставилась на него огромными серыми глазами, словно увидела Майкла Джексона со штангой в руках.
– Познакомься, - Наташа, наконец, вспомнила русские слова, - это моя сестра Таня.
Василий нехотя приподнялся.
– А это - Василий, - она неопределенно показала рука ь сторону дивана.
– Мой друг.
Таня слегка кивнула и плавно села на диван. Василий остался стоять, соображая, что ему делать, то ли подать руку, то ли поклониться, то ли бог весть что еще.
Когда он, наконец, сел, на столе уже стояла третья рюмка. Тем самым вопрос отпал сам собой. Наполнив все три, Василий кивнул Наташе и произнес короткий тост:
– За знакомство. Таня недовольно сжала губки.
– Я же не пью, ты знаешь, - сказала она, обращаясь к Наташе, но все-таки подняла свою рюмку. Он тут же нашелся.
– За знакомство не выпить - тяжки грех.
– его прозвучало как рекомендация молодого протоирея, проводящего длинные вечера в общении с героями Библии сидя в церковном винном погребе. Стало весело.
– Что то вы не похожи на сестер, - заметил Василий, доглядывая на сидящую слева Танк.
– А мы не родные сестры, - ответила она.
– Так, иногда встречаемся...
– Что ж вы за сестры, если в одном городе живете и почти не встречаетесь? Милосердия что ли?
– Двоюродные. Работа такая, у меня в аэропорту, у нее - в поликлинике.
– Пока до дома доберешься, уже ничего не хочется.
– Таня говорила звучным, даже слегка резким голосом.
– А что ты в аэропорту делаешь?
– Василий понял, что смотрит на нее не отрываясь. Она заметила его взгляд.
– В киоске работаю, сувенирном. Матрешки, картины, иконы...
– А зачем это там, в аэропорту? Кто псе это покупает?
– Ну, конечно, - Таня улыбнулась его неосведомленности, - аэропорт международный теперь стал, это раньше - Москва, Питер, Краснодар... Сейчас куда только не летают. А ты разве не знал? Василий ухмыльнулся.
– Я совсем недавно в Калининграде. А так, я из Бишкека, может слыхали.
Наташа встрепенулась и положила ногу на ногу.
– Лучше его и не спрашивай, - посоветовала она Тане.
– Таких страстей нарассказывает, всю ночь спать не будешь. Я уже на себе испытала. Таня с интересом взглянула на Василия.
– Ну, ты потом как-нибудь расскажешь, если это и впрямь так страшно. Хорошо? Я люблю такие истории, от которых волосы дыбом.
– Вот-вот, - подтвердила Наташа.
– Не сомневайся. Василий смотрел на Таню и думал, что как только у него выпадет окно дежурстве, он сядет на автобус и поедет в аэропорт. В этом он не сомневался.
Василий разлил остатки ликера и поставил опустевшую бутылку на пол. Стало жарко. Он почувствовал, как начинают гореть щеки и ужи.
Таня молча сидела на краю дивана. Ее пуловер грубой деревенской вязки ни серою пряжи вносил в комнату какое-то свежее очарование, не омраченное городской суетой и дрязгами. Василий решил, что она не из города, скорее из глубинки, где люди подчас не очень то знают, какое сегодня число.
Еще немного посидев, Василий решил, что пора идти домой, в общежитие. Он попрощался с Таней, окинув ее долгим многозначительным взглядом.
Когда он вышел во двор, уже стемнело. Осенние морозец неприятно освежал. Далекие синие звезды весело подмигивали, словно издеваясь.
Засунув руки поглубже в карманы куртки, Василии побрел по скупо освещенному тротуару.
Глава 14.
Архипов сидел в своем кабинете на Советском проспекте и разглядывал новый конверт. Он уже забыл, что такое нормальный сон и большие синие мешай под глазами подтверждали этот факт. Если он не справится с этим челом, его ожидают большие неприятности, да и Литвинова тоже. Но Андрей не продвинулся ни на дюйм. Вот уже пятый месяц.
Он открыл конверт. Кроме двух, очень маленьких строчных букв, там ничего не было. " Странно ", - подумал Архипов. " Е " и "Н".
Что это? Новая жертва? Месяц прошел и Архипов, в принципе, ждал этого послания. "Раз в месяц, будь он неладен."
Он поднял трубку телефона и набрал номер.
– Деев и Троицкий, зайдите ко мне.
Подчиненные явились через пять минут.
– Что нового?
– спросил Архипов.
– Очень мало, Андрей Николаевич, - ответил Троицкий.
– Прошлое письмо был опущено в ящик возле Северного вокзала. ; нашли почтальона, которая забирала это письмо. Она его очень хорошо помнит, говорит, странное, мокрое какое-то и цвет у него был неважный...