Фестиваль
Шрифт:
– Почему ты раньше мне об этом не сказал? Мы тут сидим, сказки сочиняем, а на деле все проще оказывается. Да... прогадал я. Поверишь вот так в человека, а тебе потом по голове все это оборачивается... Еще не известно, что он может натворить... Черт!!
– выругался подполковник.
Через грязноватое окно лил робкий фонарный свет. Сверкающие ореолы, окружающие сгорбленные плафоны походили на нимбы святых великомученников. Литвинов представил себе, как бы на том месте смотрелась его голова, но тут же решил, что вскоре она там и окажется. Красноватая жилка термометра стойко держалась
Подполковник наблюдал как маленькие белые снежинки неспеша падают вниз. Некоторые из них цеплялись за стекло и тут же застывали, образуя причудливые узоры.
– А Карташов присутствовал?
– спросил он после пятиминутной паузы.
– Нет, - ответил Архипов.
– Была Никитина, она его заместитель, оказывается.
– О боже, - проговорил Литвинов.
– Какой тесны город. Она что-нибудь сказала насчет всего этого?
– Почти ничего. Только что менеджер работал у них почти с самого начала, был на хорошем счету, ни в чем не подозревался и претендовал на более высокую должность. О нем - больше ничего. Потом добавила, чтобы мы поскорее заканчивали, а то у них много работы. Не поверите, но Авдеенко все свернул за пятнадцать минут и убрался с глаз долой. Перед тем как уйти, они с Никитиной минут семь разговаривали в стороне. Затем он объявил, чтобы никто не волновался и что убийца почти уже найден. Я ушел. Никитина ушла сразу за ним.
– Она одна приезжала?
– Да, вроде бы одна. А уехала вместе с людьми из страхнадзора. Они о чем то спорили.
– По как же она ко всему этому отнеслась?
– Литвинов вынул новую сигарету на забыл прикурить.
– Я имею в виду убийство и все прочее... обыск?
– Нормально. Даже спокойно. Труп к тому времени уже убрали. Да его еще ночью отвезли. А обыск... Я бы не сказал, что она сильно волновалась, скорее наоборот. По ее внешнему виду ничего не скажешь - она сильная женщина.
– Архипов поднес Литвинову зажигалку.
– Благодарю, - сказал подполковник.
– То есть, скорее всего, ее устраивает официальная версия происшедшего.
– Скорее всего, да.
– А еще что-нибудь она сказала?
– Да, она сказала, что не хотела бы огласки. Это, де, помешает имиджу фирмы.
– Ясно.
– Литвинов закашлялся.
– Значит и она что-то может скрывать раз не хочет огласки.
– Сейчас многие скрывают, если не все. Они помолчали, раздумывая над этими словами.
– Насчет Батурина мыслей нет? Где его искать?
– первым спросил Литвинов.
– Если у него поехала крыша, то теперь он на многое способен...
– В общежитии нет и не появлялся. А еще... кто его знает, где он проводил сволочное время. Поговорю с напарницами. Литвинов кивнул.
– Ни твоем месте я не стал бы с этим тянуть.
– Я займусь этим завтра с утра.
– Да...
– подполковник открыл рот, но видимо забыл, о чем хотел спросить, но сразу вспомнил: - что с этим маньяком? В черном? Архипов потупился.
– Ищем. Он оказался намного умнее и хитрее, чем мы считали. Проводницу поезда
– И что, потом их никто не видел??
– Это же вокзал. Постоянные потоки людей. Там все стараются смотреть только себе под ноги, га на ручки своих чемоданов. По мы продолжаем там искать...
Литвинов злобно выругался и посмотрел ни свои погоны. Как раз на то место, где вот-вот должна была появиться третья звездочка. Архипов тоже взглянул туда. Воцарилось неловкое молчание.
– Тебе и так многое прощается, - Литвинов посмотрел на капитана.
– Так что, прежде чем делать, хорошенько думай.
– Понятно. Я стараюсь.
– Плохо стараешься. Ладно, иди.
Когда Архипов ушел, подполковник достал бутылку водки и граненый стакан.
– За звездочку, - сказал он Менжинскому, подмигивающему со стены, и залпом выпил.
Глава 26.
Василий сидел на кровати и следил за секундной стрелкой на больших, стилизованных под старину, часах, которые висели напротив. Равномерно, круг за кругом, она обходила свои небольшие владения, точно луч радара. Он чувствовал, что время куда-то безвозвратно уходит, капля за каплей просачиваясь а невидимую щель жизни.
Прошло две недели как его ищут. Сообщения по радио постепенно смолкли и он теперь даже тосковал по знакомым словам, начинающимся характерным треском и шумом.
Что-то очень важное никак не могло стать на свое место во всей этой суматохе. Чем больше он строил версий и предположений, тем гуще казались дебри умозаключений. Виноваты все и никто. Василий мог сколько угодно подозревать всех, о ком только едва слышал и таким же успехом делать этих людей невиновными. Пока кто-нибудь не сделает ошибку или наоборот, решающий шаг все будет оставаться по-старому. Капля за каплей. Круг за крутом.
Он вышел на кухню и налил себе стакан води от которой за километр разило хлором. В углу удовлетворенно урчал холодильник. Его сытый звук настоятельно привлекал внимание кота, которые, выпрямив хвост, ласкался к большому белому собрату.
Василий подошел к телефону, но потом передумал, оделся и вышел на улицу, закрыв дверь запасными ключами. Наташа вернется только к вечеру.
Телефон-автомат в накренившейся зеленой будке находился через квартал.
Василий снял трубку, зажав в кулаке горсть жетонов. Пять минут ушло на то, чтобы узнать номер Калининградского отделения Интерпола.
Ответил деловой женский голос. Небольшие придыхания на концах слов делали его сексуальным.
– Калининградское отделение Интерпола, слушаю вас, - отчеканила она.
– Здравствуйте, - Василий собрался с духом.
– Беспокоят из миграционной службы.
– Здравствуйте. Что вас интересует? "Съели", - подумал Василий.
– У нас возникла небольшая проблема, - Василий достал блокнотик.
– Некто господин Лимас Фоух подал нам свои бумаги. Гражданин Великобритании. Мне поручили проверить его. У директора какие-то сомнения...