Фестиваль

Цветков Вильям

Наполнив рюмку, он выпил ее не закусывая. Через минуту повторил. Тревога постепенно начала сдавать звон позиции и подталкиваемая алкоголем, вскоре вообще исчезла.

Наташа очень старалась выглядеть немо и спокойной. Первое получалось, а второе с трудом.

– Я никого не убивал, - наконец сказал Василий.
– Так получилось, что меня подставили. Просто взяли и подставили. Знаешь как это делается?

Наташа кивнула головой.

– Знаешь... Видела в фильмах.
– Там это интересно, думаешь, как же этот парень теперь выкрутится, когда все против... Вот также теперь и я. Только не понарошку, а в жизни. Теперь каждая собака меня узнает,

если увидит. Большое хоть вознаграждение?

– Десять тысяч, - произнесла Наташа и закашлялась.

– Ничего. Для лейтенанта с полугодовым сроком службы - вполне нормально. Как ты считаешь? Не хочешь, кстати, подзаработать?

Она встала с кресла, подошла к нему и с чувством залепила по щеке. Ее покрасневшее лицо напряглось, а сама она готова была вот-вот разрыдаться.

Василия никогда никто не бил по щекам, но он часто видел, как это делается в кино. Странно, но он почувствовал облегчение, словно вдруг смешавшиеся понятия чести, добра, дружбы снова заняли свои надлежащие места.

– Спасибо, - сказал он беря ее за руку.
– Просто мне надо было знать.

Она выдернула руку и достав еще одну рюмку снова присела на кресло. Василий, теперь уже неспеша, разлил коньяк.

– Ты хочешь знать, что произошло на самом деле, правда?

– Да.

– Если смотреть снаружи, то все просто. Архипов, то есть теперешний мой начальник, рассказал мне про одно дело, над которым он бьется вот уже семь или восемь месяцев. Короче, люди пропадают. Никакой системы, никакого подбора, абсолютно разные, но обязательно молодые. Женщины, я имею в виду. Он мне сказал, что перерыли весь город, но следов найти не могут, представляешь? Я сперва подумал, что их продают в рабство и увозят в нелегальные публичные дома. Это - самая первая мысль. Но Архипов сказал, что эту версию проверяли чуть ли не первой. Поговорили с местными турками, немцами, литовцами, в общем со всеми, кто этим руководит, но никто из них такими делами не занимается. Вернее, занимаются, но методы другие. Впрочем, они могли и соврать, но есть маленький нюанс. После исчезновения каждой приходило письмо с инициалами и какой-нибудь частью тела. Небольшой, разумеется. Конечно, подобной наглости торговцы живым товаром себе позволить не могут. Все-таки они делают бизнес, зачем так себя подставлять? Сразу на ум приходит маньяк. Вроде Чикатило. И характер и почерк и мания - все присутствует. Признаться, до сегодняшнего дня эта версия мне нравилась больше всего. Знаешь чем?

– Чем?
– спросила Наташа. Ее глаза лихорадочно блестели.

– Отсутствием улик. У нас нет ничего или почти ничего. Так может работать одержимый. Или...
– Василий задумался.
– Или профессионал. Маньяк, в отличие от профессионала не думает, чтобы кого-то подставить. У него это, конечно, может выйти неумышленно, но он вряд ли будет думать о ком то конкретно. Он просто делает свое дело, безошибочно, не оставляя никаких следов. Маньяк может путать следствие, делать ложные ходы, что-нибудь посылать - но все это лишь следствие его мании или комплексов. Рано или поздно, он попадается, потому что у него нет конкретной практической цели. А вот профессионал - то может бегать всю жизнь.

Так вот, случайно в то время я читал книгу про страховые делишки и подумал, а почему бы и нам не провернуть такое дельце. В нашей стране еще плохо налажена борьба с такого рода мошенниками и им подобными, нет хороших специалистов по страхованию. На западе, между прочим, в сфере страхования - один из самых больших процентов финансовых преступлений.

Мы

обзвонили все наши страховые конторы. Заинтересовала одна. Сначала они сплоховали, сказали, что сведений не дают, а потом исправились и стали говорить, что никого из пропавших знать не знают. Я поговорил с менеджером, а сегодня вечером он оказался мертв. Причем я его труп обнаружил первым. Совпадение? Как бы не так. Милиция словно ждала за углом, пока я его найду. Бабка - дежурная, конечно, могла описать им мою внешность, но фамилию она вряд ли могла запомнить. Хотя, возможно и такое. Мне же кажется, что кто-то следил за мной и стукнул в самый неподходящий момент.

– А грабеж? При чем тут грабеж?

– Я забыл там свой фонарик. Он естественно с отпечатками. И еще - это.
– Василий сходил в прихожую и вынул из кармана бумажник, бросив его на стол.
– Пятьсот баксов. Оставлять жалко было.

– А откуда они узнали про него?

– Я не знаю. Кто-то очень близко сотрудничает с этим обществом. Слишком у них все быстро и толково получилось. Перед большими деньгами никто не устоит. Меня быстренько отправили в отпуск и как только я снова начал копаться, решили приструнить. А письма мог посылать тот же пучеглазый, то есть менеджер. В порядке страховки.

Наташа легонько постукивала пальчиками по деревянным подлокотникам кресла. Она немного успокоилась, но все услышанное не вызвало у нее реакцию бурного восторга.

– И что ты теперь собираешься делать?

– Не знаю. Нужно как-то выбираться из всего этого. У тебя можно пока остаться? Пока не подыщу что-нибудь получше?

Ее лицо стало серьезным как у монашки во время причастия.

– Куда ж ты еще пойдешь?
– сказала она. В ее голосе проскользнули материнские нотки.
– Оставайся.

– Укрываешь преступника, - засмеялся Василий.

Она махнула рукой, словно защищаясь.

– Я радио не слушаю.

Глава 24.

Улица Катина располагалась на самом краю города. Василию потребовалось почти два часа, чтобы найти нужный дом. Это был особняк старинной немецкой постройки, обнесенный массивным литым забором из чугуна.

Покатая крыша, в отличие от всего дома, выглядела новой из-за красной, хорошо подогнанной друг к другу черепицы. Закопченная квадратная труба курилась жиденьким ручейком черного дыма.

С остальных сторон дом надежно прикрывался обклеенными снегом деревьями. Летом здесь, должно быть, райский уголок. С левой стороны двора, у стопки расколотых дров виднелась большая собачья будка.

Василий надвинул шляпу поглубже на лоб и поправив очки, сверил номер дома. Сходилось.

Прежде чем входить в дом, он долго изучал неподвижную конуру. Оттуда доносилось сытое чавканье.

Василий прошел по заледеневшей тропинке, обозначенной с обеих сторон рядками кирпичей. Ветхое крыльцо окутывали голые вьющиеся лианы, забирающиеся на крышу. чуть правее крыльца темнело грязное окно, по ту сторону которого стояли горшки с засохшими комнатными растениями.

Звонок прозвучал деловито и весело, но словно в другом мире, отделенном толстой стеной.

Долго ждать не пришлось. Послышались быстрые шаги и на крыльцо вышел мужчина средних лет, одетый в голубые джинсы и черный вязаный свитер. Его глаза смотрели цепко и настороженно, как у белки.

– Что вы хотели?
– спросил он, оглядывая двор.

– Поговорить. Вы муж Натальи Феоктистовой?

Он напрягся и постучал ладонью по косяку.

– Да. Она исчезла. Вот уже полгода или больше. Нам не о чем говорить.