Фестиваль
Шрифт:
Со всех сторон все громче и громче доносилось смачное чавканье, перемежающееся с игра на пианино.
Огромный выбивающий на экране, весь голый, но в квадратном шлеме, и в маске, закрывающей лицо, застыл в изготовке. Затем медленно бита начала перемещаться по плавной траектории снизу вверх. Зал притих в ожидании.
Он даже разглядел желтое название фирмы-изготовителя на черном корпусе биты. Игрок почти попал. Только вместо мяча летела его голова с искаженным от ужаса ртом.
Василий дернулся и разлепил глаза. Его мутило и очень хотелось пить, губы
Голова лежала на чем-то шершавом и твердом. Под боком находился большой выступ, причиняя тупую боль. Ровно гудел мотор.
Василий пошевелил руками, обнаружив что они не связаны. Простору оказалось не очень то много. Сверху - железная холодная крышка, под ним - запасное колесо, куча тряпок, какие-то, железки. Воняло маслом и бензином. Одна из самых вонючих тряпок была заботливо обернута вокруг его лица и головы. Наверное, чтобы помягче казалось.
Значит багажник. Веселенькая перспектива. Интересно, кто за рулем, пучеглазый?
Он попробовал перевернуться на другой бок, чтобы пощупать замок. Под колесами безразлично шуршал асфальт. Никто не гудел, не свистел, не разговаривал и не проезжал мимо.
Мешала запаска. Василий втиснулся поглубже в багажник и стараясь не шуметь, перекатился на другой бок. Эта операция вызвала сильное головокружение и его чуть не вырвало. Сдержавшись, он глотнул пропитанный бензином воздух, отчего стало только хуже.
В кармане брюк должна лежать зажигалка, если ее кто-нибудь не приватизировал. Нащупав карман, он нашел зажигалку.
Слава богу! Только больно уж воняет. Василий несколько секунд пролежал с зажигалкой в руке, раздумывая, рванет или нет. Черт с ним!
Пламя осветило синюю внутренность багажника. Замок располагался на середине и к нему приходилось тянуться. Он почувствовал, что еле-еле владеет дрожащими руками. Сухость во рту усилилась.
Минут пять он соображал, что конструкция замка очень проста. Если нажать на язычок, багажник тут же откроется. Нащупав рукой металлическую деталь Василий погасил зажигалку и замер.
Тошнота резко подкатила к горлу. Он зажмурил глаза и прижался щекой к внутренней обивке багажника.
Потом, уже почти не соображая и теряя сознание, надавил на язычок и перекатился через бортик.
Скорость была под восемьдесят. Он упал с глухим звуком; царапая и корябая тело протащило метров десять, прежде чем оно неподвижно застыло посередине дороги.
Василий с трудом приподнял голову. Лицо горело, левая рука не чувствовалась совсем, а из ноги сквозь разорванную ткань сочилась кровь. Позвоночник и все тело ломило и выкручивало самым жестоким образом.
Красноватые огоньки габаритов удаляющейся машины постепенно скрылись из виду.
Он облегченно опустил голову на ледяной асфальт. Было, конечно, темно, ни луны, ни звездочки, но все-таки не так темно, как в багажнике. И вдобавок, свежий воздух.
Василий лизнул уже успевший образоваться наст. Постепенно тошнота отходила, забиваясь в самый дальний угол под ударами холода.
Куртка-пуховик несколько смягчила боль при падении, но от замерзшего асфальта она не спасала.
Через несколько минут Василий различил дорогу, скрывающуюся в темноте, высокие, с белыми полосочками на боках деревья по обе стороны и подернутое местами белым поле, утопающее в ночи.
Потом он почувствовал ветер, не сильный, но промораживающий так, что пальцы отказывались сгибаться, а лицо задубело, превратившись в маску.
Лежать долго было нельзя. Можно замерзнуть заживо или дождаться, пока в машине обнаружат его отсутствие. Здесь его спасла темнота. Водитель просто не заметил, что багажник открылся.
Василий оперся на руки и с огромным трудом поднялся, как будто первый раз в жизни. Сделав первый шаг, он чуть не упал, ноги отказывались идти, а голова - держать равновесие.
Ледяной ветер, словно почуяв жертву, моментально усилился и без труда проникал сквозь одежду, вызывая лихорадочную дрожь.
Шатаясь из стороны в сторону и сунув руки поглубже в карманы, он побрел по дороге, съежившись и сгорбившись. Нащупав в кармане сигареты, он сразу же закурил, еле удерживая сигарету в несгибающихся пальцах.
Ни одной машины, ни одного огонька в обе стороны. Только неясно вырисовывающиеся телеграфные столбы со свисающими проводами.
Он так и шел, все время прямо и прямо пока дорога не превратилась в безбрежный, покрытый льдом океан. Завывающий ветер и разбитые глыбы льда, а он - среди них, бежит, ищет выхода, тепла, а их нет. И вдруг видит, что сам уже врос в здоровенный кусок прозрачной замерзшей глыбы и чукчи-ледорубы стучат по гладким стенкам своими молотками. Он пытается крикнуть им... и не может.
Его за плечо тряс какой-то человек. Василий открыл глаза и ощутил на лице горячий воздух.
Молодой паренек несмело теребил его за плечо, заглядывая в лицо. На вид ему было лет девятнадцать.
Василий перевел дух, ему показалось, что он снова в той самой машине. Он с трудом отличал реальность от видений.
Паренек, увидев, что пассажир открыл глаза, облегченно вздохнул и положил одну руку на руль.
– Приехали, - сказал он.
– Вылезай.
Василий ни понял, о чем идет речь.
– Куда? Куда приехали?
– Как куда?!
– изумился водитель.
– В аэропорт, в Борисово. Далековато вышло, но вы обещали заплатить...
Василий в недоумении уставился на малолетнего шофера. Тот старался не смотреть в сторону пассажира, кляня себя за то, что не разглядел его получше, когда сажал. Застывшая кровь на лице, разбитая голова, весь грязный, рваный. Болван! Ноги бы унести теперь...
– А как я к тебе попал?
– Вы меня остановили и...
– Где?
– Не доезжая Светлогорска, там до моря километров восемь оставалось. Вы из-за дерева вышли, резко так, чуть не упали. Я испугался, что собью и остановился. Вы потом сели в машину и сказали в Борисово ехать, в международный и сразу уснули.
– Паренек решил умолчать о деньгах.