Фея белой магии
Шрифт:
– Огромный! – присоединилась к хихиканью дочери Татьяна.
– Сын, – вкрадчиво начал Хали, – по-моему, наши женщины решили устроить бунт на корабле?
– Ага! – подпрыгнул Денька, предвкушая забаву.
– Ерунду вот всякую говорят, расстройство какое-то придумали. Пора их охладить немного, да?
– Пора!
– Тогда тащи Лельку! – завопил отец семейства, подхватил с шезлонга жену и поволок ее в воду.
У сына лихого кавалерийского наскока не получилось, силенок не хватило, поскольку сестра не намного уступала ему в физическом развитии. После недолгой возни Денька
В итоге в воде оказались все. Даже панамка нырнула и в итог, и в воду.
Морская водичка снова вернула Хали утраченную было адекватность, и дважды просить его угомониться не пришлось. Правда, согнать с физиономии ослепительно-радостную улыбку у него не получилось, и побочный эффект не замедлил сказаться – через полчаса количество одиноких дамочек в радиусе двадцати метров от эпицентра сияния намного превысило предельно допустимую концентрацию. Кем допустимую? Татьяной, разумеется.
Когда пляж стал больше напоминать лежбище морских котиков (вернее, кошечек), а от завистливых взглядов началась нервная почесуха, семейство Салимов решило сбежать. Впрочем, нет, не так – покинуть пляж с достоинством. Но достоинство возвращаться в отель не спешило, ему хотелось еще немного понежиться на солнышке.
Пришлось покидать в пляж камнями спешки и легкой нервозности. Только так удавалось пробираться между сопящими от вожделения и злости тетками, не наступая на них (а так хотелось!). Правда, младшие Салимы особой церемонностью не заморачивались, они с визгом и хохотом неслись к отелю, абсолютно не обращая внимания на раскиданные повсюду женские тушки.
Чем несказанно порадовали мамочку. Так приятно было смотреть на вытряхивающих песок из бюста особей. А нечего тут! Тут вам не здесь!
Только во время ужина Татьяна заметила отсутствие дудусика. Кажется, ее не было и на пляже. За столиком в углу сидел только кошелек Казик. Он расположился так, чтобы видеть всех входящих в ресторан, и периодически озабоченно поглядывал на часы. Похоже, пупочка где-то задерживалась, и любящий супруг начинал волноваться. Но пока лишь слегка, аппетит, во всяком случае, Казика не покинул. Зато разнообразнейших блюд на пыхтящий от тяжести столик подкинул в немалом количестве.
Интересно, где же все-таки Люсинда?
– Теперь ты следишь за этим типом? – хмыкнул Хали.
– Ни за кем я не слежу!
– Тогда у тебя развилось ураганное косоглазие.
– Это как, пап? – немедленно встрял Денька. – Ураган в глаза надул?
– Почти, – ехидно улыбнулся папа. – Видишь, у мамы глазки все время в одну сторону уезжают, она с ними никак справиться не может. Дорогая, ты их пальцами на место возвращай.
– Очень смешно! – проворчала Татьяна. – Ты что, забыл, кого эта парочка выслеживает? А теперь главной шпионки не видно. Тебя это не смущает?
– Нет. – Хали пожал плечами и с аппетитом откусил кусок пирожного. – А должно? Может, задержалась в салоне красоты или на СПА-процедурах. Куда вы там еще ходите перышки чистить?
– Папа! – вмешалась Лелька. – Ты что такое говоришь? Перышки чистят птички – воробышки там всякие или курочки.
– Абсолютно с тобой согласен, дочка! – нарочито серьезно кивнул Хали. – Вот только насчет воробышка я не уверен.
– Думаешь, он перышки не чистит?
– Думаю, калибр мелковат. Ай! Дети, мама под столом ногами дерется!
– Ур-р-р-ра! – Идея была с энтузиазмом подхвачена и немедленно претворена в жизнь. Стулья под детьми испуганно закачались.
Татьяна тяжело вздохнула и постучала мужа по лбу костяшками пальцев:
– Ку-ку, папа! Ты соображаешь, что говоришь? Детский сад, ясельная группа!
– Что? – не понял никогда не посещавший советский детский сад муж. – Какая еще ясельная группа? При чем тут овечьи ясли?
– Мда, – пригорюнилась супруга, – было у меня вместе с тобой трое детей, а теперь четверо будет.
– Почему четверо? – расплылся в широченной улыбке Хали. – А может, пятеро? Вдруг опять двойняшки!
Разговор поскользнулся и упал, засмотревшись на ворвавшуюся в ресторан взлохмаченную пупочку. Невольно захотелось поискать, куда она припарковала свое помело, видок у блондинки был тот еще – помимо растрепанных волос имелся в наборе еще и торжествующий оскал удовлетворенной шабашем ведьмы.
Люсек доскакала до столика мужа, плюхнулась на брезгливо передернувший плечами светский стул, не привыкший к столь плебейскому обращению, и возбужденно затараторила, наклонившись к мужу.
– Ну что, – кивнула на дудусика Татьяна, – ты до сих пор считаешь, что мадам пришла из салона красоты?
– А разве нет? – Хали невинно захлопал пушистыми ресницами. – По-моему, ты именно такой обычно и возвращаешься.
– Диагноз тот же, улучшения по-прежнему нет, – констатировала Татьяна и поднялась из-за стола. – Лейла! Денис! Что за обезьянник вы тут устроили? Не стыдно? Сейчас один пойдет на ресторанную кухню посуду мыть, а второй полы мести будет!
– Мамочка, не надо! – обрисованная матерью несимпатичная перспектива детям явно не понравилась, то ли художник из мамы плохой, то ли перспектива и на самом деле несимпатичная. – Мы больше не будем!
– Тогда марш в номер! И чтоб ничего и никого по пути не сбили!
– Боже мой! – схватился за сердце Хали. – Я женат на сержанте армии США! Кошмар! А маскировался-то как! Горе мне, горе! Мужика подсунули!
– Надоест кривляться – скажешь. – Веселое настроение мужа, сколько ни пыталось, зажечь свечки радостной эйфории в глазах Татьяны не смогло.
По мере приближения разговора с Левандовским сердце замирало и испуганно сжималось в комочек. На душе было маятно, слезы горячими шариками набухли под веками, в горле сидел ком горечи.
Хали заметил наконец депрессивное состояние жены, обнял ее за плечи и повел к выходу, нашептывая на ухо нежные словечки.
Когда Салимы проходили мимо столика яхтовладельцев, Люсенька неожиданно вскочила, перегородила им дорогу и, уперев наманикюренные ручки в верхнюю часть джинсов, завопила:
– И не стыдно врать-то было!
– Пардон? – высокомерно приподнял бровь Хали. – Кес ке се?
– Ой, только не надо тут пардонкать и кесекать, – скривилась пупочка. – А то я не слышала, как вы между собой на русском шпарите!