Фигляр дьявола
Шрифт:
Карьера Дэвида Джардина складывалась довольно сложно и беспорядочно, прежде чем стать начальником, он многие годы работал рядовым оперативником, рисковал собственной шкурой, выполняя тайные операции. Он повредил крестец, верх и низ спины, шею, получив травмы при прыжках с парашютом и в уличных драках, борясь за свою жизнь в Берлине, от левого глаза к уголку рта тянулся бледный шрам. Бурное прошлое делало Дэвида героем в глазах подчиненных, чья работа не выходила за рамки кабинетов, и своим парнем в глазах действующих оперативных агентов.
Его офис включал вереницу кабинетов с собственной охраной, оперативными комнатами, залом для совещаний, узлом связи. Войти туда можно было лишь предъявив специальную пластиковую карточку и зная определенную цифровую комбинацию не только для каждого дня, но и времени суток. И только после этого стальная дверь, обшитая деревом, открывалась. Но даже если ваше лицо не было знакомо миссис Браунлоу, дверь в кабинет которой всегда оставалась открытой, вежливый молодой человек или привлекательная девушка любезно, но твердо останавливали посетителя и интересовались его личностью и целью прибытия. У Дэвида была серьезная, опасная профессия, и здесь, в этом реальном мире, его никогда не должны были застать врасплох.
В Лондоне было уже три часа дня, когда Джардин уселся за свой стол и попросил застенчивую секретаршу Хетер подобрать досье на Пабло Энвигадо, Фабио Очоа и нескольких других подозрительно богатых граждан Колумбии. В Нью-Йорке в это время часы показывали десять часов утра. В 14-м полицейском участке, известном также как Мидтаун-Саут, сотрудники занимались сортировкой задержанных прошлой ночью и изучением преступлений за прошедшую ночь, неделю, месяц и намечали мероприятия на предстоящий день: расследования, аресты, явки в суд и прочее. Как всегда не стихали постоянные споры по поводу того, кто заплатил, а кто нет за пиццу и копченую говядину с ржаным хлебом, доставленные из ресторанчика Бергмана, расположенного через улицу от участка. И за кофе, большая часть которого, похоже, пролилась на копии протоколов ночных допросов.
Сержант Эдди Лукко из отдела расследования убийств вел трудный разговор с Джимми Гарсиа — детективом из отдела по розыску пропавших без вести, в чьи обязанности входило попытаться установить личность мертвой девушки, обнаруженной на Центральном вокзале. Джимми разослал ориентировку по всем полицейским департаментам страны с просьбой сообщить, числится ли женщина или девушка с похожим описанием в списках пропавших. Как обычно, поступили малообнадеживающие ответы. Под разосланное описание подходили примерно двести женщин со всей страны от побережья до побережья. И теперь двумстам родителям, большинство из которых непременно хватит сердечный приступ, а остальные отнесутся к этому философски, обеспокоенные собственными проблемами, связанными с алкоголем или наркотиками, будут показывать цветную фотографию мертвой девушки размером пять на четыре дюйма. Внимательный смотритель морга причесал ее после вскрытия и удалил следы рвоты с ее прекрасного, спокойного в смерти лица. Процедура опознания тяжела как для полицейских, так и для родителей, она может принести результаты, а может и нет.
Причина враждебного поведения Гарсиа заключалась в том, что на нем висело несколько десятков подобных дел, а тут еще этот итальяшка из отдела расследования убийств заинтересовался неопознанным трупом вместо того, чтобы заняться уже третьим за неделю убийством из автомата «узи».
— Зачем ты задаешь мне эти вопросы, сержант? Вскрытие? Может, тебя неожиданно перевели в отдел по розыску пропавших без вести?
— Джимми, мы ведь много дерьма повидали на службе, так ведь?
— Еще бы, тут с тобой не поспоришь.
Занимаясь ночами, как судья Альмеда, Гарсиа получил степень магистра права, но считал, что для поддержания своего авторитета в участке должен выражаться, как Микки Спиллейн.
— Поэтому девчушка и заинтересовала меня, вот и все. — Сержант Лукко внимательно посмотрел на свою пластмассовую чашку с кофе.
Гарсиа осторожно взглянул на Лукко. Сержант хотел знать, обнаружило ли вскрытие следы «крэка», наличие которых объяснялось бы тем, что кокаин был смешан с чем-то белым и не слишком опасным для жизни. В этом случае уведомят не только отдел по борьбе с наркотиками, но и будет подключен к делу отдел по расследованию убийств, потому что наличие примесей при отравлении чрезмерной дозой наркотиков могло означать, что кто-то помог девчонке отправиться на тот свет.
Такое случалось все время, и Гарсиа не испытывал чувства вины за свою скрытность. Подобных случаев чертовски много, и если каждый раз следовать инструкции, то вообще не вылезешь из кабинета, потому что будешь все время печатать отчеты, арестовывать кого-то и допрашивать. А отдыхать когда?
Гарсиа продолжал смотреть на Лукко. Он знал, что сержанта считали первоклассным детективом, но чертовски упрямым. Этакий похожий на мафиози неаполитанец, в котором странно перемешаны злоба и доброжелательность. Детектив Гарсиа вздохнул и опустил плечи, признавая, что первый раунд выиграл Лукко. Сержант улыбнулся, но глаза остались серьезными.
— Хорошо, — сдался Гарсиа, — но это неофициально, идет?
— Что значит неофициально?
Боже, да у этого Лукко глаза сделаны изо льда. Гарсиа поблагодарил святую Марию, что он не убийца и даже не подозреваемый. Он выпрямился на неудобном деревянном стуле.
— Если официально, то я ничего не могу тебе сообщить, пока дело не будет передано в отдел расследования убийств. И я могу получить хорошую взбучку, потому что еще не подготовил отчет для отдела по борьбе с наркотиками и копию для отдела по убийствам.
Лукко согласно кивнул.
— У тебя полно неопознанных трупов людей, погибших в результате употребления чрезмерной дозы наркотиков, захлестывает бумажная работа, ты не знаешь, что нас интересуют торговцы наркотиками, и так далее. А теперь, парень, расскажи мне все, записывать ничего не будем. — И снова холодная улыбка, каменное лицо дружески наклонилось к Гарсиа.
— Мог бы и сам догадаться, ведь это ты нашел труп. Все же и так ясно.
— Я никогда не спешу с выводами — ошибочный путь для детектива.
Молчание. Из-за перегородок и разных уголков участка доносились резкий смех, стук пишущих машинок, звон ключей, отпиравших камеру.
— Это был «крэк». Смешанный с тальком и мелом. По данным вскрытия она не принимала чрезмерной дозы. Ее вырвало, потому что желудок не удержал кофе и половину пирожка, которые она только что съела. До этого пила спиртное.
— И что это значит?
— Непонятно, что убило эту маленькую наркоманку: «крэк» или пирожок.
— Только не мне. — Лукко медленно потер носок ботинка о штанину.