Филарет – Патриарх Московский 2
Шрифт:
Иван Васильевич насупился. Он молчал, тяжело дыша, и недовольно сопел.
— Хулишь ты меня, Федюня, — мрачно проговорил царь. — Не уж-то думаешь, что кто-то решится на меня руку поднять?
— Судя по той истории, что я знаю, ещё двадцать три года не решатся, а вот потом не понятно, как ты умрёшь. Похоже, что удавят.
Царя передёрнуло, словно ударило током.
— Прости, государь, но ты сам просил меня не лукавить и говорить только правду. И то… Это только слухи. Потом Борис Годунов… Ну, какой из него царь, милостию Божей? А Шуйские? Один и второй… Тоже промысел Бога? А через сто лет убийства царей и дворцовые перевороты
— Это как это отменят? — опешил царь.
— А так! Скажут, что Бога нет! И храмы закроют.
— Свят-свят-свят, — три раза перекрестился Иван Васильевич. — Да как же так-то?
— А вот так, великий государь. И всё из-за раскола, что через сто лет случится. Понаедут патриархи Византийские, продавшиеся Папе римскому, тайные католики, перепишут церковные чины и книги, несогласных жечь станут, а согласным продавать прощальные грамоты. Макарий такой, патриарх Антиохийский, попросит разрешение пять тысяч грамот напечатать. Озолотится. А отчитываться о проделанной работе перед папой Римским будет. Нормально, да? Знаешь сколько народа убежит с Руси? Пустые земли останутся стоять. Аж введут запрет на Юрьев день.
— Да, как же так? То право крестьянское. Всегда так было, что переходили с земли на землю.
— Во-о-от. Даже ты это знаешь и понимаешь. А так и будет, если не остановить лиходеев, что церковью теперь руководят и уже сейчас жгут на кострах твой народ. И ведь, когда первого «еретика» сожгли, многие против «папских костров» тогда восстали. Но Иосиф Волоцкий разъяснил, что так и православным можно, и все успокоились. Приняли. И всё остальное примут. Так и станет твоя церковь латинянской.
Глава 20
— Ты предлагаешь сместить Макария? — воскликнул испуганно царь и с сомнением покрутил головой. — Никто не примет его опалу. Он двадцать лет митрополитом. Высокочтимый в среде церковников. Сам видишь, я всех «избранных» разогнал, а его тронуть опасаюсь.
— Так, не много ему осталось, государь. Через год преставится Макарий.
— Да, ты, что? — встрепенулся Иван Васильевич. — А кто ж взойдёт на престол церковный?
Фёдор скривился, а потом улыбнулся и пожал плечами.
— Свято место пусто не бывает. Некого, что ли? Всегда надо думать о приемниках. Человек смертен и смертен, чаще всего, внезапно. У хорошего руководителя должен быть кадровый резерв. У нас это называлось подбор и расстановка кадров.
— Что такое «кадры»? — осторожно спросил царь.
— Это люди, что работают у тебя в приказах, избах, дворня. Одним словом — служивые. Вот им всем надо иметь достойную замену. Не абы кого, а подготовленного для определённой работы. Сейчас, вот, счёт осваивать надо, письмо светское. Этому учится надо. Ты же видишь, что зная счёт и письмо, легче справляться с учётом. Ведь государство — это впервую очередь учёт, а во вторую — контроль. Вот и у митрополитов должна быть скамейка достойных «запасных», у епископов… Чтобы не пьяница и не дурак, и что ещё хуже — самодур. Чтобы и тебе служил и церкви. Это если по серьезному заниматься управлением государством.
— Так кто ж этим всем заниматься будет? Мне, не с руки, вроде.
— Поставь кого-нибудь, но сразу скажу, что это должность весьма опасная, так как денежная. За
— Тайные списки, говоришь? — нахмурился царь. — Ну так и пусть занимается подбором, как ты говоришь, кадров твой тайный приказ. Так-то кто мне только не советует? Того возьми, этого назначь. Правильно! Сам этим и занимайся, ведь у тебя должности при дворе, кроме воеводской нет. Про тайный приказ никто не знает. Вот и создай кадровый приказ.
Царю его идея понравилась, и он даже привстал с ложа.
— А ведь это правильно! Я всех просителей к тебе отсылать стану! Ты у нас взяток не берёшь. Вот сам и разруливай.
Фёдор даже не изменил выражения лица. Он добился, чего хотел.
— И… Пусть твои орлы подберут кого-нибудь на замену Макарию.
— Слушаюсь, государь. Только позволь уточнить?
— Говори.
— Давай, государь, поставим митрополита из нестяжателей? И даже не из-за их отношения к земельному вопросу. Эти старцы не так рьяно против еретиков настроены. А нам ну ни как нельзя людей терять в такой сложный момент. Ведь уходят люди.
— Не захотят, старцы. Они всё больше по скитам сидят да в пустошах. Пробовали уже. Таких бойких, как Сильвестр, мало.
Царь вздохнул.
— Но уж больно он нудный.
Иван Васильевич глубоко задумался, а потом с хитринкой посмотрел на «советника».
— А что, если его снова позвать?
— Кого, Сильвестра? — деланно «удивился» Фёдор. — В митрополиты? Так он же тебя снова замучит советами.
— Не… — покрутил головой Иван Васильевич и ухмыльнулся. — Он хитрый. Он ведь всегда советовать-советовал, но не лаялся, как Адашев. Сильвестр знает ту грань, за которую ему переходить не след. Знает, когда тявкнуть, а когда лизнуть. Он и сейчас, пока я на Адашеве свой гнев срывал, убёг сначала в Александровскую Слободу, а оттуда в Белозёрский монастырь… А ведь я его на Соловки хотел…
— Сильвестр же протопоп, вроде? — спросил, продолжая «сомневаться» Фёдор, но мысленно потирая руки. Он и сам хотел предложить на «пост» митрополита всея Руси' кандидатуру Сильвестра, но подвел к такому решению царя.
— Ну… Да. И что?
— То есть, он — не монах. А митрополитом может стать только принявший постриг.
— Примет, — хмыкнул государь, махнув рукой. — Протопоп — высший сан белоцерковников1. Ежели сейчас с ним поговорить, как раз… Когда преставится митрополит? — обыденным тоном спросил царь, словно спрашивал, какая на улице погода.
Фёдор «задумался», но на самом деле его мозг работал, как компьютер, отвечая на запрос поисковой строки.
— В декабре следующего года.
— Ну вот. Посылай за ним своих орлов и пусть везут в Москву. И не говорят зачем, — рассмеялся царь-государь. — Пусть помлеет.
Фёдор усмехнулся.
— Не боишься, что совсем сомлеет, пока будут везти? Я бы сказал.
— Всё равно не поверит, — уже в голос рассмеялся государь.
— Далеко до Беозера ехать. Завтра же и отправлю стрельцов. И скажу, чтобы упредили. Разреши письмо от тебя подготовить? Что, де, зла на него не держишь и зовёшь обратно в Успенский собор. Что некому, де, митрополиту пособлять. Стар, де, Макарий и что «по немощи намерен оставить митрополию и 'отъити на молчалное житие» на место своего пострижения в Пафнутиев монастырь.