Шрифт:
Г.Бейтс
Философическое путешествие
Пер.
– Ю.Жукова.
Поймав в загоне двух молодых петушков, Нигглер перемахнул через ограду и ловко отвернул им головы с веселым хриплым хохотом, в котором точно эхо отозвались предсмертные крики издыхающих птиц. Миг - и петушки были благополучно заброшены в кузов двухтонки, стоящей у опушки каштановой рощи.
– Жирку еще не нагуляли. Хозяева зерна мало дают, - недовольно заметил Нигглер.
– Ладно, зато мясо нежное, сочное, таких жарить хорошо.
Мистер Фезерстоун сидел
– Ради всего святого, что вы делаете?
– Голос у мистера Фезерстоуна не просто дрожал, он даже срывался.
– Едемте скорее, почему мы стоим?
К его отчаянию и изумлению, Нигглер поднял капот и, не замечая моросящего весеннего дождичка, принялся с безмятежным видом ковыряться в моторе.
– Нас же увидят!
– И мистер Фезерстоун в отчаянии взмолился: - Бога ради, едем, прошу вас.
– Карбюратор барахлит.
Нигглер любовно погладил карбюратор своими смуглыми, измазанными в масле руками, будто мечтая всласть в нем покопаться. Голос у него был тоже масленый. Острые серые глазки то опускались к карбюратору, то взглядывали на трепещущего мистера Фезерстоуна, вспыхивая, точно кусочки льда, а один раз, когда они хитро подмигнули, мистеру Фезерстоуну даже показалось, что льдинки звякнули.
– Двигатель всю дорогу чихает. Наверняка карбюратор засорился. Как бы не пришлось разбирать.
– Но ведь не сейчас, надеюсь?!
– проговорил мистер Фезерстоун.
– Я вас умоляю!
– Он в отчаянии оглянулся, и в тот же миг его охватила паника: по полю быстро шагал, приближаясь к загону, какой-то мужчина в резиновых сапогах и в толстом зеленом свитере. Его поспешность явно не сулила добра, и сердце мистера Фезерстоуна заколотилось в груди точно молот.
– Поехали, ради всего святого! Вон человек, он идет к нам!
– А?
– спросил Нигглер.
– Где?
Он безмятежно поднял голову. Казалось, его лицо было когда-то расплющено чьим-то могучим кулаком. Большой смятый нос по форме напоминал грушу. Рот растянут в добродушной ухмылке, словно зияющее отверстие пустого кошелька. Все черты так несуразно искажены, что лицо неудержимо притягивало взгляд и даже казалось по-своему красивым.
– Фермер, надо полагать.
– Нигглер взял гаечный ключ и принялся небрежными, эффектными движениями подкручивать гайки.
– Хозяин, стало быть, наших петушков.
– Бывший хозяин, - поправил его мистер Фезерстоун, - бывший. Ради всевышнего...
Фермер в резиновых сапогах, который нес в руке два конверта, приветливо поздоровался, но мистер Фезерстоун не смог ему ответить: язык его, как оказалось, прилип к гортани и в глазах слегка помутилось.
– Видно, на весь вечер зарядил. Хоть бы успеть сбегать на почту, пока вовсю не разошелся. А у вас что-то с машиной не в порядке?
– Да в общем ничего серьезного.
– Нигглер невозмутимо опустил капот и закрыл так медленно, так осторожно, будто он был хрустальный.
– Карбюратор пошаливает. Вечно с ним морока в дальних рейсах.
– Далеко путь держите?
"Чем дальше, тем лучше, - промелькнуло в голове у мистера Фезерстоуна, - желательно на край света".
– К вечеру будем в Солсбери, - ответил Нигглер.
– Спешки у нас особой нет.
Мистер Фезерстоун сидел в кабине с закрытыми глазами и чувствовал, что вот-вот лишится сознания.
– Едем строго по графику.
– Ясно. Ну, надеюсь, там, дальше, дождя не будет.
– Хорошо бы. Тем более что нас ждет знатный ужин.
Если бы у мистера Фезерстоуна достало сил, он бы застонал. Но он просто продолжал сидеть, притворяясь, что спит, и с тоской, ошарашенно слушал, а Нигглер стоял себе как ни в чем не бывало, старательно свертывал цигарку, медленно проводил по бумажке толстым шершавым языком и небрежно ронял:
– Уж больно ваши курочки близко от дороги находятся. Лисы их не потаскивают? Я про двуногих лис говорю.
– Да нет, пока не жалуюсь.
– Я ведь почему спрашиваю-то, - продолжал Нигглер, - когда мы подъехали, тут стоял "форд-зефир" и в нем было двое.
– Возвысив голос, он непринужденно обратился к мистеру Фезерстоуну, желая вовлечь в беседу и его: - Так ведь, мистер Фезер?
Мистер Фезерстоун едва не вывалился из кабины. Сиплым, чужим голосом, заикаясь и запинаясь, он пролепетал, что да, действительно, он, кажется, заметил что-то подобное; при этом он открыл глаза и увидел, что Нигглер стоит рядом с фермером в резиновых сапогах и глядит на него так проникновенно, так доверительно, будто готовится сделать какое-то важное признание.
– Что-то очень уж быстро они улизнули, не понравилось мне это, говорил Нигглер.
– Я давно по дорогам-то колешу, глаз у меня на людей наметанный, сразу вижу, если кто задумал что неладное, уж вы мне поверьте. Так один из этих голубчиков вышел из лесу с мешком.
– Вот оно что, спасибо, что предупредили...
– Они вон в ту сторону поехали, - продолжал Нигглер, залезая в кабину и указывая свободной рукой назад.
– Рванули с места и на бешеной скорости свернули с дороги. Я еще сказал: ой занесет их, да и вообще лихачество до добра не доводит. Верно, мистер Фезер? Вы, помнится, со мной согласились.
Мистер Фезерстоун слабо прошелестел, что он действительно тогда согласился: занесет их. "Боюсь, не только их занесло!" - с отчаянием пронеслось у него в голове.
Нигглер завел двигатель. Мистер Фезерстоун уже собрался возблагодарить господа, однако Нигглер высунулся из кабины и принялся добродушно, словоохотливо сообщать фермеру в резиновых сапогах дальнейшие подробности:
– Мистер Фезер - студент. Едет со мной аж до самого Пензанса. У него там тетушка живет. Хорошо, есть с кем словом перекинуться.