Философия истории
Шрифт:
И основание для отождествления развития производительных сил общества с прогрессом техники дали сами основоположники материалистического понимания истории. «Такую же важность, — писал К. Маркс, — какое строение останков костей имеет для изучения организации исчезнувших животных видов, останки средств труда имеют для изучения общественно-экономических формаций. Экономические эпохи различаются не тем, что производится, а тем, как производится, какими средствами труда. Средства труда не только мерило развития человеческой производительной силы, но и показатель тех общественных отношений, при которых совершается труд».182 Маркс К. Капитал. Т. 1 // К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Изд. 2-е. Т. 23. С. 191.
«Приобретая новые производительные силы, — пояснял К. Маркс, — люди изменяют свой способ производства, а с изменением способа производства, способа обеспечения своей жизни, — они изменяют все свои общественные отношения. Ручная мельница дает нам общество с сюзереном во главе, паровая мельница — общество с промышленным капиталистом».183 Маркс К. Нищета философии // К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Изд. 2-е. Т. 4.. С. 133.«Орудия дикаря, — вторил ему Ф. Энгельс, — обусловливают его общество совершенно в той же мере, как новейшие орудия — капиталистическое общества».184 Энгельс Ф. Письмо К. Каутскому, 26 июня 1884 г. // Там же. Т. 36. С. 146.
И понять К. Маркса и Ф. Энгельса можно. Они жили в эпоху капитализма, когда рост производительных сил обеспечивался главным образом за счет прогресса техники производства. И то, что было характерным для капитализма, они переносили на всю историю человечества. В действительности же существуют и иные — кроме повышения производительности труда и прогресса техники — способы повышения уровня развития производительных сил. И если принять их во внимание, то выяснится, что приведенные выше факты ни в малейшей степени не опровергают положение о зависимости типа производственных от уровня развития производительных сил.185 См.: Семенов Ю.И. Об особенностях развития производительных сил докапиталистических классовых обществ // ФН. 1985. № 5; Он же. Введение во всемирную историю. Вып. 3. История цивилизованного общества (XXX в. до н.э. — XX в. н.э.). М. 2001.
3.13.9. Исторический материализм и проблема свободы и необходимости в истории
Таким образом, с возникновением материалистического понимания истории был решен вопрос, который в наиболее отчетливом виде встал перед французскими материалистами XVIII в., — вопрос об объективном источнике общественных идей, приводящих людей в движение, т.е. об объективном в обществе, социальной материи. Французские материалисты не смогли даже приблизиться к его решению.
Важный шаг по пути к решению этой проблемы был сделан Г. Гегелем, который пришел к выводу, что у общества существует какая-то основа, которая, существуя независимо от сознания и воли людей, определяет их сознание и волю, а тем самым и их действия. Эта объективная основа общества не остается неизменной. Развиваясь независимо от воли и сознания людей, она определяет ход человеческой истории. Но реальную природу этой саморазвивающейся основы общества, этой объективной силы, действующей в истории, раскрыть Г.Гегель оказался не в состоянии. Он назвал ее абсолютным духом, что ровным счетом ничего не объясняло.
И вся последующая поступательная история философско-исторической, исторической и вообще обществоведческой мысли заключалась в выявлении реальной природы и реальных механизмов работы обнаруженного, но не вскрытого Г. Гегелем «черного ящика». Окончательно в тайны этого «черного ящика» проникли только К. Маркс и Ф. Энгельс.
Они выяснили, что в основе движения человеческой истории лежит саморазвитие общественного производства. Существуя и развиваясь независимо от сознания и воли людей, общественное производство определяет их сознание и волю, их действия, а тем самым весь ход мировой истории. Материалистическое понимание истории — единственное, в котором история человечества выступает как объективный процесс, развивающийся по объективным же, имманентно присущим ему законам.
Наличие объективной предопределенности хода истории, однако, не исключает человеческой свободы. Все дело в том, что эта предопределенность носит не абсолютный, а относительный характер. Марксистский материализм включает в себя детерминизм. Но этот детерминизм, в отличие от того, которого придерживались Т. Гоббс, П. Гольбах и который получил детальную разработку в работе выдающегося французского естествоиспытателя Пьера Симона Лапласа (1749 — 1827) «Опыт философии теории вероятностей» (1814; русск. перевод: М., 1908), был не абсолютным («лапласовским»), а относительным, диалектическим.186 Подробнее см.: Семенов Ю.И. Детерминизм абсолютный (лапласовский) и детерминизм диалектический // Философские вопросы современной физики. М., 1969.
Марксисты, как и Г. Гегель, придерживаются диалектики. Поэтому для них предопределенность не только не исключает, но наоборот, предполагает неопределенность. Необходимость, т.е. то, чего не может не быть, способна проявляться только в случайностях, т.е. в том, что может быть, а может и не быть. Единство необходимого и случайного, предопределенного и неопределенного находит свое проявление в вероятности. Действительность всегда таит в себе не одну, а несколько возможностей, из которых может реализоваться лишь одна. Превращение одних возможностей в действительность более вероятно, других — менее вероятно, причем степень вероятности реализации той или иной возможности может со временем меняться.
В ходе исторического развития важнейшим условием возрастания или уменьшения вероятности реализации той или иной возможности и, наконец, ее реализации является деятельность людей. Поэтому предопределенная в главном и основном история в деталях и частностях никогда не предопределена. В этом смысле люди всегда свободны, но эта их свобода всегда ограничена определенными объективными рамками, которые не одинаковы в разные эпохи.
Как в решении вопроса о случайности и необходимости, так и в решении проблемы свободы и необходимости в истории исторический материализм близок к Г. Гегелю с тем лишь различием, что заменяет требования саморазвивающегося абсолютного духа объективными потребностями развития общественного производства, которые одновременно являются объективными потребностями общества и тем самым составляющих его людей.
3.14. ИНЫЕ (КРОМЕ МАРКСИСТСКОЙ) СОВРЕМЕННЫЕ КОНЦЕПЦИИ ОСНОВ ОБЩЕСТВА И ДВИЖУЩИХ СИЛ ИСТОРИИ
3.14.1. Экономический детерминизм, экономический материализм и вообще экономический подход к истории (от Дж. Миллара, Р. Джонса и Дж. Роджерса до Э. Лабрусса и У. Ростоу)
Материалистическое понимание истории нередко называли и называют в немарксистской литературе экономическим пониманием истории187 См., например: Зелигман Э. Экономическое понимание истории. СПб., б.г.; Он же. Экономическое объяснение истории. Киев, 1906., экономическим материализмом, и, наконец, экономическим детерминизмом. Когда-то марксисты и сами не отказывались от использования этих терминов. Достаточно сослаться хотя бы на работу известного приверженца марксизма Поля Лафарга (1842 — 1911), носящую название «Экономический детерминизм Карла Маркса» (1909; русск. перевод: Соч. Т. 3. М.-Л., 1931), книгу русского, затем советского историка, считавшего себя марксистом, М.Н. Покровского «Экономический материализм» (Пб., 1920) и, наконец, ранний труд будущего видного советского специалиста по отечественной истории академика Милицы Васильевны Нечкиной (1899 — 1985) «Русская история в освещении экономического материализма» (Казань, 1922).
Но в настоящее время сторонники материалистического понимания истории от названных терминов и прежде всего словосочетания «экономический детерминизм» обычно открещиваются. И тому есть причины.
Прежде всего, нужно принять во внимание то, что взгляд на экономику как на важнейший и даже определяющий фактор развития общества возник еще до появления марксизма. По-видимому, одним из первых, если не первым был английский мыслитель, видный деятель революции Джеймс Гаррингтон (1611 — 1677). В работе «Республика Океания» (1656) он отстаивал мысль, что в основе политического строя страны лежат отношения собственности на деньги, вещи и землю. Решающими он считал отношения поземельной собственности, распределение земельных владений. «...Где существует неравное распределение земли, — писал он, — должно существовать неравенство силы, а где существует неравенство силы, там не может быть республики... Где существует равенство земельных владений, должно быть равенство силы, а где существует равенство силы, там не может быть монархии».188 Harrington J. The Commonwealth of Oceana and other works. London, 1887. P. 61, 64.