Философский словарь
Шрифт:
В более общем и более размытом значении под «священным» иногда понимают нечто, якобы имеющее абсолютную ценность и в силу этого заслуживающее безусловного уважения. Так, можно говорить о священном характере человеческой личности и даже «священном и нерушимом» праве на частную собственность (что отражено в декларации прав человека от 1789 года). Трактуемое в этом более широком смысле, священное может быть осквернено, хотя это считается недопустимым. При этом предполагается, что ради защиты священных вещей можно и нужно идти на священные жертвы. Именно это имеет в виду мой друг Люк Ферри, когда говорит, что всякое человеческое существо священно, – да и мне самому приходилось, хоть и нечасто, высказываться в этом же духе. Остается выяснить, в каком смысле мы употребляем слово «священный» – строгом (и в этом случае гуманизм есть религия; см. «Человек-Бог, или Чувство жизни» Люка Ферри) или более широком (в этом случае гуманизм есть всего лишь мораль). Что касается меня, то я с полной решимостью склоняюсь
Секс (Sexe)
Половая многосоставная функция организма (возбуждение, удовольствие, совокупление, продолжение рода и т. д.), разделяющая человечества на два рода – мужчин и женщин. Секс есть способ принадлежности человека к виду (человеческих существ), способ получать от этого удовольствие (через оргазм) и способ продолжения рода (через размножение). В общем, много радостей и не меньше хлопот.
«Брюхо – вот причина, по которой человеку не так-то легко принимать себя за Бога», – писал Ницше («По ту сторону добра и зла», IV, 141). Ведь Бог должен быть свободен, но никто из людей не свободен от секса. Мы не выбираем, кем родиться – мужчиной или женщиной, так же как не выбираем, сильны или слабы будут наши желания, сильна или слаба половая мощь (вплоть до импотенции), сумеем ли мы их удовлетворить или будем им противостоять. Вот почему философы всегда относились к сексу с недоверием и некоторым высокомерием, если не с дурацким целомудрием. Что ж, тем хуже для них. По-моему, только Монтень говорил о сексе так, как о нем и надо говорить, – с удовольствием и чувством юмора, просто и правдиво (особенно рекомендую превосходно написанную пятую главу книги III, озаглавленную «О стихах Вергилия»). «Каждая их моих частей наравне со всеми остальными делает меня мной, – пишет он. – И ни одна другая не делает меня настолько мужчиной [или женщиной], как эта». Сущность человечности – желание, а не свобода и не разум, и хотя это не всегда исключительно сексуальное желание, оно тем не менее целиком и полностью обусловлено полом, к которому принадлежит человек. То же обстоятельство, которое не позволяет нам принять себя за Бога, вынуждает нас причислить себя к животным и тем самым способствует становлению в нас человеческого начала. Наслаждение, которое мы получаем от другого человека (с его согласия) и которое доставляем другому человеку (если мы на это способны), еще не повод стремиться поработить этого человека. Тот факт, что мы чувствуем к кому-то влечение, отнюдь не отменяет необходимости любить его и уважать.
Сексизм (Sexisme)
Форма расизма, основанная на половых различиях людей. В большинстве случаев люди относятся к сексизму терпимее, чем к обычному расизму. Возможно, потому, что распространен он не в пример шире.
Сексуальность (Sexualit'e)
Все, что относится к сексуальной стороне жизни человека, особенно к связанным с ней удовольствиям. Сексуальность – не столько инстинкт, сколько функция, и не столько функция, сколько способность – способность наслаждаться и дарить наслаждение. Это само желание, если признать, что любое желание имеет сексуальную основу. Следовательно, это сущность каждого мужчины и каждой женщины, если только их сущность не одна и та же.
Секта (Secte)
«Всякая секта, – говорит Вольтер, – есть союз сомнения и ошибки». Действительно, спорить можно только о том, что ускользает от нашего понимания. В геометрии никаких сект нет, продолжает Вольтер свою мысль, «никто ведь не причисляет себя к последователям Евклида или Архимеда». Открытие неевклидовой геометрии ничего не меняет в этом плане. Наука не нуждается в абсолюте. Ей вполне достаточно универсального. Напротив, всякая религия носит частный характер. «Вы – магометанин, следовательно, есть люди, которые не являются магометанами, следовательно, не исключено, что вы заблуждаетесь» (Вольтер, «Философский словарь», статья «Секта»). Как раз это больше всего и злит сектантов. Они чувствуют, что сама множественность сект как неотъемлемая составляющая понятия является наиболее сильным аргументом против каждой отдельной секты. Вы – христианин. Это подразумевает, что не все люди суть христиане. Почему же правы обязательно вы, а не другие?
Что же такое секта? Это Церковь с точки зрения тех, кто в нее не входит, а потому причисляет ее к сектам. В современном значении слово «секта» несет оттенок осуждения и порицания. Секта – это чужая Церковь. Что, разумеется, не может служить причиной ее запрета, если только она не нарушает законов. Запретить секту равнозначно тому, чтобы запретить глупость и суеверие.
Возникает также вопрос о различии между сектой и Церковью. С большим удовольствием воспользуюсь для его определения следующей формулировкой, хотя она принадлежит не мне: «Церковь – это преуспевшая секта». Отсюда нетрудно вывести, что такое секта. Это Церковь в становлении или Церковь, не добившаяся широкого признания. Ее члены убеждены, что время работает на них, они злятся, что процесс этот идет слишком медленно, и обижаются
Сектантство (Sectarisme)
Особый тип интеллектуального поведения, достойный членства в секте, но не достойный свободного ума. Это смесь узости взглядов, нетерпимости и убежденности в своей правоте вопреки всему на свете; это нежелание и неумение вставать на точку зрения других людей, сопровождающееся обвинением их в слепоте и недобросовестности; это культ вождя, доктрины или организации. Сектантство – догматизм дураков.
Селекция (S'election)
Отбор путем уничтожения. Например, естественный отбор, по Дарвину, происходит путем уничтожения наименее приспособленных видов. Отбор лучших абитуриентов при поступлении в университет происходит путем отсеивания самых слабых, самых бедных или самых ленивых кандидатов. Французские студенты категорически возражают против такой селекции и многократно заявляли о своей позиции, но наши политики, как люди осторожные, предпочитают вообще не обсуждать эту проблему. Несмотря на их возмущение, селекция, основанная на отбраковке (иной селекции не бывает), продолжается, но беда в том, что за критерий принимаются не учебные показатели, а финансовое могущество родителей абитуриентов. Я считаю, было бы лучше, если бы вступительные экзамены были более сложными, а стипендии – более щедрыми. Это было бы и справедливей, и эффективней.
Семья (Famille)
Совокупность индивидов, связанных узами крови, брака или любви. Где заканчивается семья? Это зависит от эпохи, региона, конкретных условий. В наши дни и в наших странах различают понятие семьи в узком (отец, мать, дети) и в широком смысле (плюс дедушки и бабушки, дяди и тети, двоюродные братья и сестры, племянники, не говоря уже о родственниках со стороны жены или мужа или сводных детях и их родственниках). Где начинается семья? Этот вопрос остается достаточно спорным, в том числе и в юридическом смысле. Что касается меня и философского подхода, то я отвечаю на него просто: семья начинается с ребенка. Бездетная супружеская пара это не семья, это именно супружеская пара. Зато незамужняя мать, одна воспитывающая ребенка или нескольких детей, это, очевидно, семья. Мне возразят, что детский дом, в котором детей очень много, все-таки не является семьей. Разумеется, но все дело в том, что в детском доме к детям относятся именно как к детям, а не как к сыновьям и дочерям. В этом и состоит разница, в том числе между семьей и школой. Семья – это принимаемое всеми, подразумевающее ответственность, культивируемое родство. Ибо семья в такой же, если не в большей, мере есть факт культуры, в какой она есть биологический факт. Двое взрослых, усыновивших ребенка, – это семья. Супруги, бросившие своего ребенка, – это не семья. Семья это родство по духу или становление духа родства.
Судя по всему, семья, хоть и в различных формах, существовала во все времена и повсеместно. «Факт семьи, – признает Клод Леви-Строс, – является универсальным» («Взгляд издалека»). Здесь, впрочем, возникают свои трудности. Если вслед за Леви-Стросом признать, что универсальность есть признак природы, а частная норма – признак культуры, как объяснить существование универсального, но в то же время очевидно нормируемого, следовательно, принадлежащего к области культуры, института? В этом вопросе мы сталкиваемся с той же проблематикой, с какой столкнулся Леви-Строс, исследуя причину запрета на инцест, и это, конечно, не случайно. Если семья, как и запрет на инцест, представляет две принципиально противоположные характеристики двух исключительных порядков (универсальность природы и частная нормируемость культуры), то это происходит потому, что в семье в конкретной форме реализуется – и не раз навсегда, а в каждом поколении, и для каждого индивидуума каждого из поколений – то, что запрет на инцест устанавливает лишь формально, а именно переход от природы к культуре, от биологического человечества к культурному человечеству; от родства по плоти к родству по духу, от человечества как вида к человечеству как ценности.
Известно, что в этнологии запрет на инцест имеет значение не столько в силу того, что он запрещает, сколько в силу тех требований, которые он накладывает. Половой обмен с членами другой семьи приводит к союзу между семьями, а следовательно, к созданию общества. Если существует нечто такое, чего я не могу найти среди членов своей семьи, а именно сексуальное наслаждение телом другого человека, значит, я вынужден искать его вне семьи, в другой семье, и в конечном итоге это делает возможным и даже необходимым создание третьей семьи. «Во всех случаях, – отмечает далее Леви-Строс, – золотым правилом (или, если угодно, железным законом) состояния общества становятся слова Писания: “Оставь отца твоего и мать твою”». Семья – не просто первичный элемент общества, как полагал Огюст Конт (множество рассеянных семей отнюдь не являют собой общество), но условие его существования. Семья посредством родства представляет природу в культуре и посредством запрета на инцест культуру в природе. Она – тот тигель, в котором беспрестанно идет переплавка животного и человеческого начал. Делая необходимым переход от семьи к обществу, существование семьи реализует переход от природы к культуре.