Финал Секатора
Шрифт:
Похоже, он был очень взволнован и при этом зол на меня. Оставалось только догадываться, через какое дерьмо ему пришлось пройти.
Такие глаза я видел не часто — это были глаза не то киллера-маньяка, много лет выслеживавшего жертву, не то поклонника, пробравшегося в гримёрку к поп-идолу.
— Я помнил о тебе, Иван, — сказал я. — Честно.
— Не верю! Ка-атегоически не верю! — он поднял тонкий, паучий палец, чтобы придать весу своим словам. — Ты знаешь, что мне пришлось пройти, после того, как ты продал меня?!
— Пришлось снять этот пеньюар с проститутки? — зачем-то пошутил я, но после понял, что ему не до смеха.
— Мне… мне… — он изменился в лице, снова шагнул ближе. — Я работал в подпольной фабрике по увеличению грудей! У какого-то подпольного бандюгана! Сотни… тысячи элитных эскортниц! Вот этими вот руками… сиськи, сиськи, я уже не могу на них смотреть!
Я еле сдержал улыбку. На самом деле, ситуация действительно была страшной — но было что-то в его образе комедийное и какое-то залихватское.
— Какой кошмар, — ответил я спокойным тоном, изобразив сочувствие на лице. — Мне говорили, что ты в какой-то полевой лаборатории. Но сейчас-то ты здесь? Как ты здесь оказался?
— Я… я бежал в Антарктику, как только узнал, что ты меня выкупил снова. Я написал письмо! Ты не ответил!
— Бумажное? Ещё бы. Оно зависло в местном столичном отделении Дворянского дома. Почему не электронное-то, блин?
— Боялся, что меня выследят по нему! То есть… ты хочешь сказать, что хотел меня вытащить?
Он изменился в лице. Я кивнул:
— Честно, хотел. Я весьма ответственный помещик, знаешь ли.
— Мальчики, может… мне выйти, а? Или охрану позвать? — спросила Аделаида, всё ещё сидевшая в углу.
— Погоди, — машинально попросил я и вернулся к диалогу с Иваном. — Я очень хочу обо всём узнать, узнать твою историю, через что прошёл. Но…
Иван как будто бы только что заметил Аделаиду, сделал удивлённые глаза, закивал, открыл дверь картой и скрылся в коридоре, кинув в щель в двери:
— Наверху подожду.
Я хотел его остановить, но решил всё-таки закончить начатое. Признаться, после произошедшего стресса образ Нинели Кирилловны, который я всё ещё держал в голове, основательно растворился, и я даже был бы готов всё прекратить, но моя физиология была против.
Итак, медицинскую процедуру я завершил — обойдусь на этот раз без подробностей, к тому же особых и не было. Далее всё же последовал небольшой диалог с Аделаидой, в которой я пояснил, что это был мой потерянный крепостной, что никакой угрозы нет, и говорить никому не нужно. Что оказанными услугами я доволен, желаю всего наилучшего, а также желаю поскорее бросить это грязное дело — говорят, что рекомендовать такое моветон, но в данном случае не удержался.
После — «обмывочный пункт», как говорилось в каком-то старинном юмористическом рассказе из Основного Пучка, оплата, получение пистолета из сейфа. Я уже отправился к выходу на поверхность, как вдруг увидел, как через фойе по коридорам ведут моего нового знакомого, которого держат под руки двое крепких мужиков. Один из них был мне знакомым — именно он сопровождал меня вниз и, по видимому, был старшим.
— Стойте! Прошу прощения, а что с ним? — спросил я, стараясь не подавать виду.
— Ничего страшного, извините за неприятный конфуз, тут недоразумение, ничего криминального, — защебетала подскочившая администратор.
— Нет, мне правда нужно знать. Я знаю этого человека. И хочу, чтобы его отпустили.
Головорезы остановились. Иван обернулся — он уже был одет в пальто, верхняя пуговица которого была порвана, в его глазах прочитался ужас.
Но он промолчал.
— Что случилось? — повторил я вопрос.
— По камерам посмотрели — отобрал карту у работницы, крюк сорвал, переоделся и ходил по чужим комнатам, — пояснил знакомый мне северянин.
— Так он к нему и заходил, — тихо сказал второй мордоворот.
— Ой, простите, простите… — снова занялась администратор, но я её перебил и подтвердил.
— Да, он заходил ко мне. Он искал меня. Если недоразумение только в этом, то я прошу, нет, требую, чтобы его отпустили.
На миг в воздухе повисла пауза, затем знакомый мне парень неохотно пояснил.
— Он выкрикивал лозунги… в холле. Что-то про равенство прав и свободу от сексуального рабства. Посетители возмущались. Нужно… разобраться.
Мужчина развернулся и снова взял Ивана за тонкое предплечье попрочнее с твёрдым намерением увести куда-то.
— Хм… Хорошо, я его барин! — я поднял голос. — Он мой крепостной. Беглый. Остановитесь. Я правильно понимаю, что вы ведёте его перевоспитывать? Надеюсь, не продать в сексуальное рабство?
— Поговорить.
— Я так понимаю, разговор этот имеет конкретную сумму? За причинённое беспокойство?
Второй мужик криво усмехнулся:
— Что, предлагаешь что-то?…
— Да, внести залог за него. Сколько?
Администратор несколько грубо подтолкнула меня поближе к ним, прошептала:
— Тише, тише, тут другие посетители.
— Две тысячи, — озвучил старший. — Официальный штраф за причинение неудобств другим посетителям.
Деньги были очень приличные. Но, на самом деле, мне нравится, когда срочные и неприятные дела решаются деньгами, и при этом не испытываешь чувства чего-то неправильного, как при даче взяток, например. Я достал бумажник и расплатился — Ивана тут же отпустили, даже деловито отряхнули напоследок рукав пальто и толкнули ко мне. Он кивнул и прокомментировал: