Firefly. Машина иллюзий

Лавгроув Джеймс

«Разумеется, – добавил Бэджер, – если тебе, капитан Рейнольдс, не нужна работа, просто скажи. Но я полагаю, что твоему ржавому ведру пригодились бы запчасти для двигателя, да и команда твоя не одним воздухом питается, верно? Даже теперь, когда компаньонка и священник свалили и вас на корабле только семеро, остальным все равно нужно что-то есть».

Мэл понятия не имел, откуда Бэджеру известно о том, что Инара и пастырь Бук покинули «Серенити». Связи у Бэджера были, с этим не поспоришь. Его агентурная сеть раскинулась по всей галактике, и полученную с ее помощью информацию

он использовал для своих целей – в том числе для того, чтобы набить свой карман.

Месяц назад Бук отправился на Хейвен, луну Дедвуда, где теперь просвещал и наставлял в вере небольшую группу поселенцев. Причин, заставивших его покинуть корабль, он назвал много, но все они сводились к желанию оставаться незаметным. «Я мог бы сказать, что я простой и честный проповедник и поэтому не хочу, чтобы меня втягивали в преступления, – объяснил он Мэлу. – Однако, как ты уже мог заметить, я не впервые сталкиваюсь с насилием и противозаконными деяниями, и отрицать это было бы лицемерием. У меня бурное прошлое, и я делал все, что в моих силах, чтобы оставить его позади. К несчастью, чем больше времени я провожу в твоем обществе, тем выше опасность того, что это прошлое меня догонит. Поэтому ради нашего общего блага мне стоит держаться подальше от вас».

Инара же после событий в борделе «Золотое сердце» решила вернуться в Дом Мадрасса и стать преподавателем. Насколько мог судить Мэл, ей сильно не хватало близости с другими компаньонками, их взаимопонимания. Смерть Нанди, ее бывшей протеже, пробудила в Инаре желание снова оказаться среди своих – по крайней мере, такая была у нее отговорка.

«Обитатели Дома Мадрасса мне как родные», – сказала она.

Мэл думал, что он и остальной экипаж «Серенити» ей тоже как родные. Может, это была и не самая счастливая семья, но все они ладили и поддерживали друг друга. Очевидно, что для Инары этого оказалось недостаточно. Уже недостаточно.

Сумел бы он убедить ее остаться? Он часто думал о том, что бы для этого понадобилось. Он давно собирался открыть ей сердце, но сделал это слишком плохо и слишком поздно.

Она дала ему немало шансов переубедить ее, и, возможно, он смог бы это сделать.

Но вот беда: когда Инара сказала ему, что собирается уйти, он испытал такую боль, словно его сердце проткнула ледяная стрела. С этой самой минуты и до момента, когда Инара в самом деле ушла, Мэл был с ней холоден: он не хотел, чтобы она видела, как ему больно.

Гордость.

Особых богатств у Малькольма Рейнольдса не водилось, но гордости у него было в избытке.

И в данном случае гордость дорого ему обошлась.

Из-за нее он потерял женщину, которую – теперь Мэл точно это знал – он любил.

Из-за тупой, глупой, упрямой гордости.

Глава 3

Зои оторвала взгляд от дороги и посмотрела через плечо на Джейна.

Он закончил ковырять в носу и теперь грыз заусенец, рассеянно глядя на окружающий пейзаж. Выражение его лица говорило о том, что он погрузился в раздумья. Какие мысли его одолевали, Зои не знала и не хотела даже предполагать. Однако на нее с Мэлом он внимания не обращал, и это давало Зои возможность быстро поговорить по душам с капитаном.

– Плачу пенни за каждую твою мысль, – сказала она так тихо, чтобы Мэл едва мог расслышать ее за грохотом турбин «Мула».

– Мыслей вагон, но они и пенни не стоят, – ответил он.

– У тебя тоскливый вид – словно ты по кому-то скучаешь.

– По Буку? Ну да… Молитвы перед едой, выговоры за сквернословие, постоянные напоминания о том, что Господь обо мне заботится, – по всему этому я безумно скучаю.

– Я не о пастыре, и ты это знаешь.

Мэл подумал.

– Нельзя скучать по человеку, который сам по тебе не скучает.

– Ты так считаешь? Серьезно? Думаешь, что сейчас на Синоне она не вспоминает тебя каждый день? Она была без ума от тебя, Мэл, и это видел каждый, у кого есть глаза, – даже он. – Зои указала на Джейна, который все еще не обращал на них внимания. Он впился зубами в заусенец и при этом хмурился так, словно решал какое-то сложное уравнение.

– А ты, – продолжала Зои, – был без ума от нее. Даже не пытайся это отрицать. С тех пор как она уехала, ты страдаешь, словно пес, которому сломали хвост. Знаешь, как вчера тебя назвал Уош? «Наглядный пример слова «несчастный». А ведь он настолько не разбирается в людях, что даже не знает, когда я на него злюсь.

– На самом деле ты очень часто на него злишься, – заметил Мэл.

– Но можно просто злиться, а можно злиться серьезно, по-настоящему, по веской причине – а Уош не видит разницы. В общем, дело же не в нас, а в вас с Инарой.

– Инара сделала так, как лучше для нее, – ответил Мэл, стиснув зубы. – Не нам ее судить. Мы можем лишь смириться с ее выбором и жить дальше.

– Сначала ты.

– Кроме того, с каких это пор тебя стали интересовать мои чувства к Инаре? Я буду очень признателен тебе, капрал, если ты оставишь свое мнение при себе.

– А, теперь ты вспомнил про субординацию? Может, ты забыл, что война уже кончилась?

– Я по-прежнему твой капитан. И поэтому предлагаю тебе сменить тему.

– Предлагаешь или приказываешь?

– Без разницы.

– Тогда слушаюсь, сэр. Считайте, что тема сменилась, – протянула Зои и саркастически ему отсалютовала.

Мэл сложил руки на груди и уставился вперед.

Через несколько минут из марева неподалеку показался высохший ручей, а рядом с ним – большой известняковый камень, который ветер и непогода превратили в грубое подобие человеческого черепа. Рядом с камнем стояла группа всадников.

– Это они, – сказал Мэл. – Больше некому.

Зои бросила взгляд на панель приборов и кивнула.

– Координаты примерно те, которые дал Бэджер.

– Кроме того, тут большая каменюка, похожая на череп. Бэджер сказал, что это ориентир для нас.

– Почему все эти встречи происходят у черта на рогах? – буркнул Джейн, в упорной борьбе одержавший победу над заусенцем. – Почему нельзя встретиться в стрип-клубе, где девочки с голыми сиськами?

– Не вполне законными делами лучше заниматься подальше от посторонних глаз, – объяснил Мэл. – И от сисек.