Фирма
Шрифт:
— Ну, Артурчик, это же азбука… Я о другом.
— Не пойму. О чем?
— Есть же ведь настоящие ребята! Хочу своими глазами на них посмотреть… Я как раз сегодня к ним собираюсь. По телеку видел, а вот рядом, вживую, — нет.
— Это ты про каких ребят говоришь?
— Да про твой проект. Который должен быть круче Ренаты. Сам говорил…
— Ну да. «Летящие». Обосрался проект этот. Практически накрылся.
— Ну и ладно, большое дело… Что это ты так разнервничался? Покури еще. Чего ты, Артур?
— Да обидно. Двести штук баксов
— Двести штук? Это серьезные деньги…
— Серьезные.
— Свои, что ли, бабки вложил?
— Ну да… За идиота меня держишь? Деньги фирмы… Фирма-то, конечно, не обеднеет от такого, но Вавилов мне хороших дал пиздюлей… Отрабатывай теперь, говорит. А эти уроды у меня на шее висят, что с ними делать, ума не приложу. Но ребята классные, — неожиданно закончил свою тираду Артур.
— "Летящие"? — уточнил Кудрявцев.
— Ага. Хочешь, они у тебя сыграют?
— Можно. Пусть выступят.
— Вот и здорово. Хоть головной боли меньше… Знаешь, а если их на постоянную работу к тебе отправить? Что думаешь? Например, раз в неделю?
— Да нормальная группа, — сказал Кудрявцев. — Это еще до твоего проекта ясно было. А что у тебя с ними случилось-то? Почему ты говоришь, что деньги — псу под хвост?
— А хер его знает, Рома. Не покатил проект.
— Не покатил? По телеку ведь крутили чуть ли не каждый день? По ОРТ! Клипы дорогие. Концерты вовсю шли… Я тебе сказал, что сегодня к ним собираюсь? Вроде сказал. Мне эта девчонка звонила, приглашала в гости… Ихняя солистка. И вообще, говорила, хочет познакомиться. А она ничего.
Артур покачал головой.
— Ну-ну… Съезди. Посмотрим, как она тебя раскрутит.
— Раскрутит?
— Да они торчат там все со страшной силой. Деньги им нужны. Они же не зарабатывают почти ничего. Вот, думаю, и решила тебя, как богатого папика, крутануть.
— Пусть попробует. Я таких, как она, знаешь сколько видел? Просто трахнуть ее хочу. Симпатичная телка. Люблю таких — худеньких, маленьких… Ну, дам денег немного. Подумаешь, большое дело. Не в деньгах счастье. А клипы, кстати, у них ничего…
— Да, — согласился Артур. — Клипы ничего. Мы их и проплачивали. Только выхлоп нулевой. Мне Вавилов говорит — смотри, как Рената взлетела. С ни хуя, с нуля. Ее один дух из ресторана вытащил, где-то в Симферополе. Обычная баба, ни кожи, ни рожи, и поет хреново… Я, знаешь, учился в консерватории, между прочим. Кое-что в этом понимаю.
— Почему плохо поет? По-моему, нормально поет. Мне не нравится, правда, но лучше, чем всякие твои «Дембеля».
— То же самое. Школы нет. Горлом, горлом берет. Это называется — не петь, а глотку драть. У нее дыхалка вообще не работает. Ни живот, ни диафрагма. Одно горло. Так долго не протянешь, точно говорю.
— Так ведь, по твоим словам, долго и не надо?
— Не надо. Если изначально на это рассчитывать. А она, Рената-Хрената, намеряла себе, по-моему, мировую популярность. У нее просто манька-величка. Обосрется на первом же выезде. Хотя, по
— А кто ею занимается?
— Ты не знаешь? Портнов.
— Леха?
— Знаком с ним? — спросил Артур, забивая новую папиросу.
— Конечно. Сколько выпито вместе! Такого не забудешь. Лучшие мои годы, можно сказать, вместе провели.
— Ну, тогда ты все поймешь. Не поперло у него по музыке, он и кинулся в продюсеры. Но, конечно, с Ренатой ему повезло. Или нюх у него хороший.
— Он же профи…
— Это не важно, профи, не профи. Главное, чтобы нюх был. Но работать грамотно Портнов не может. Вот он сразу Ренату распустил, она ему на шею и села. Начал ей петь про то, какая она гениальная да золотая, она и поехала крышей. У них, у провинциальных ресторанных певиц, с этим просто. Комплекс такой перед столицей, знаешь? Всю жизнь смотрят по телеку, как в Москве красиво живут, и хочется им всех нас убрать, что называется, доказать, что они круче. Мол, они — настоящие, а мы, столичные жители, просто случайно оказались в таких тепличных условиях, и гордиться нам нечем.
— Но она же в самом деле…
— По сравнению с остальными нашими бездарями, согласен, еще туда-сюда. Но о мировом уровне даже говорить нечего. Это все на уровне первого класса музыкальной школы. Хорошая дворовая группа, короче говоря.
— А народ тащится.
— Тащится. И еще года два будет тащиться. Вот, я думаю, может, мне реабилитироваться перед Вавиловым?
— В смысле?
— Да перекупить эту Ренату. За два года она мне все затраты по «Летящим» отобьет и еще прибыль принесет.
— А как же ты ее перекупишь?
— Так и перекуплю. Очень просто. Денег дам, и все дела.
— Слушай, это был бы класс.
— А тебе-то что?
— Так ты дашь мне ее в клуб! Чтобы она у меня поработала. А по деньгам мы с тобой разберемся, правильно? У меня народ все спрашивает — хочут, видите ли, бандюганы мои Ренату. А она, сука драная, по клубам не поет. Она, блядь, большой артист, мать ее…
— Да договоримся, Рома, о чем речь. На-ка, дерни еще.
— Слушай, растащило не по-детски, ей-богу!
Кудрявцев откинулся на спинку кресла и выпустил дым тонкой струйкой.
— Круто прет. Как в молодости. Так что же эти твои… улетчики?
— "Летящие"?
— Ну.
— Да ничего. Достали меня с такой силой — не знаю, что с ними и делать-то. Ты серьезно к ним собираешься?
— Серьезно, — кивнул Кудрявцев. — А потом к ней.
— Это один хер. Они все в одной квартире живут. В Марьиной Роще.
— Правильное местечко.
— Да уж… А эту их мадам — кто ее только не трахал. Если она вмазанная, а она последнее время всегда на сто процентов вмазанная, то запросто.