Физрук-4: назад в СССР
Шрифт:
— Больной! — окликнул меня смутно знакомый женский голос. — Куда это вы спешите, да еще душа нараспашку?
Я оглянулся. И не узнал девушку в скромном пальтишке, пуховом платочке и валенках. Правда, эти веселые и лукавые глаза я точно где-то видел!
— Ну я так и думала, что вы не позвоните, Саша! — сказала она.
— Наташа! — сообразил я. — Сестричка!
Конечно, это была она, медсестра из больницы, где я валялся с сотрясением мозга. Она мне написала номер своего телефона, но не указала имени. Да мне было и не до нее. Тогда! А сейчас?
— Я вот, это самое… в магазин собрался, — будто оправдывался я. — А то дома ничего нет… А ты куда?
— А я просто так, гуляю, — откликнулась она. — Дышу воздухом… Мне завтра на сутки…
— А хочешь ко мне в гости? — спросил я.
— Хочу! — не стала ломаться медсестра. — Да только, что скажет ваша жена?
— Она меня бросила, — ответил я. — Собрала вчера вещички и ушла.
— Поссорились? — спросила Наташа. — Ничего, помиритесь!
— Ну так пойдешь ко мне в гости? — нетерпеливо уточнил я.
— Пойду! — просто ответила она.
— Тогда пойдем, посмотрим, что можно купить.
Наташа кивнула. Не стесняясь, взяла меня под локоток, и мы потопали к «Гастроному». Меня в нем еще помнили, как «блатного», поэтому вынесли из подсобки балык, сырокопченую колбасу, яблоки, две бутылки грузинского вина «Киндзмараули», торт «Ленинградский» и коробку конфет «Рот Фронт». Медсестричка смотрела на меня, как на волшебника. Ведь для нее эти деликатесы были недоступны. И мне был приятен ее восхищенный взгляд. Невольно напрашивалось сравнение с Илгой, которая все знаки внимания и подарки воспринимала почти равнодушно.
А ведь нам, мужикам, что от баб надо? Ну помимо бытовухи… Чтобы они нами восхищались, радовались тем мелким презентам, которые мы им делаем, не часто страдали головной болью — и все. И ради этого мы готовы на многое. Нагруженные покупками, мы с Наташей пошли ко мне домой. Когда я открывал калитку, из своей будки высунулся Сидорыч. Нос у него алел, как переспевший помидор. Увидев Наташу, он одобрительно крякнул и незаметно показал мне большой палец вверх. В подъезде я открыл дверь и впустил медсестричку в прихожую. Скинув валенки и пальтишко, она немного покраснела. Не то с морозца, не то с еще чего…
В первый раз я увидел ее в платье, а не в белом халате. Платье было простенькое, но оно хорошо сидело на ее ладной, очень женственной фигуре. Я почувствовал, что настроение мое почти совсем наладилось. Надо было немного отвлечься. И пока гостья разматывала пуховый, но несколько траченый молью платок, я утащил на кухню покупки. Разгрузил пакеты. Что-то сунул в холодильник, что-то оставил на единственном в квартире столе. Когда я снова вышел в прихожую, то увидел, что Наташа по-прежнему топчется там. Вся такая разбитная и задорная на улице, здесь она вдруг сконфузилась.
— Ну чего ты здесь торчишь? — поинтересовался я. — Проходи в комнату!
— Ой, а можно я у тебя тут приберу? — спросила она.
— Ну прибери! — не стал отказываться я.
— Ты мне только фартук дай и тапочки какие-нибудь!
Тапочки я ей дал свои. Других все равно не было. Сбежавшая супруга свои забрала. А вот фартук оставила. Было забавно наблюдать, как бродит медсестричка с веником и совком по квартире. И не только забавно, но и очень эротично. Особенно, когда она наклонялась и подол коротенького платья задирался на попе.
Я перетащил из кухни в большую комнату стол, открыл бутылку вина, нарезал колбасы и прочего. И начал размышлять, какой фильм поставить, чтобы настроить гостью на новый лад. Вон она какая стеснительная.
— Да хватит тебе уже возюкаться! — не выдержал я. — Иди мой руки и за стол!
— Я сейчас! — пискнула она и шмыгнула в санузел.
Вскоре появилась в комнате, сияющая.
— Кино хочешь посмотреть? — спросил я.
— Кино? — удивилась Наташа. — По телевизору?
— Ну почти…
— А разве сегодня есть что-то хорошее?
— У меня есть, — ответил я. — И сегодня и всегда… Ты про любовь любишь смотреть?
— Ну еще бы!
— Вот сейчас про нее и поставим.
Я покопался в кассетах и решил, что лучше всего подойдет «Греческая смоковница». Включил видик и телек. Фильм начинался вполне невинно и моя гостья, ни о чем не подозревая, уставилась на экран, а я — на нее. И когда щеки медсестрички залились румянцем, я понял: она не ожидала, что кино будет про ТАКУЮ любовь! В СССР таких фильмов не показывали.
Я налил нам вина, Наташа выпила его залпом, наугад ткнула вилкой в тарелку, не глядя подцепила кусочек балыка, сжевала его, не отрываясь от созерцания плотских похождений главной героини. Я по-прежнему искоса и с любопытством наблюдал за девушкой. Видел, как учащается ее дыхание, а язык непроизвольно облизывает губы.
В конце концов, терпение мое лопнуло. Я и так воздерживался уже больше недели. Сколько же можно. Я решительно встал, и мягко подхватив гостью на руки, перенес ее со стула на диван. Она не сопротивлялась, только сказала, что надо снять платье, а то помнется. Я не возражал. Наоборот — помог раздеться. Ну и сам скинул с себя шмотки. Наташа оказалась вовсе не столь стеснительной, когда дошло до дела. Да и девочкой она явно не была. Так что сексуальным ликбезом заниматься не пришлось. Полчаса пролетели как один миг.
— Мне пора в общагу! — сообщила она, когда мы лежади в обнимку и досматривали фильм. — После одиннадцати туда не пускают.
— Ну так ночуй у меня, — зевая, сказал я.
— Не могу. Мне еще халат и шапочку надо накрахмалить. И вообще, комендантша, если я не приду ночевать, устроит допрос — где была и с кем?
— Что за казарма! — удивился я. — Ты же не в школе учишься…
— В школе я тоже учусь, — хихикнула она.
— То есть?
— В школе рабочей молодежи… У меня же только восемь классов и курсы медсестер. Я хочу в мединститут поступать, а для этого надо иметь аттестат зрелости.