Физрук-4: назад в СССР
Шрифт:
Не было печали. Еще ведь придется к его мамане заскочить, сказать ей, где ее сын находится и что с ним. Иначе, какая бы она ни была, а все же рано или поздно спохватится, шум поднимет — похитили, дескать, сыночка, кровинушку родимую. И ведь милиция кинется искать. И никто не спросит ее, а где же ты была, мать, когда подонок в капитанских погонах втягивал твоего сыночка в свои сомнительные махинации? А может теперь и спросят. Начнут разбирать факт применения табельного оружия сотрудником ОБХСС против инспектора по делам несовершеннолетних и многое вскроется.
Правда, не исключено, что делу не будет дан законный ход, дабы не потревожить всю прочую банду, хрен знает, кто подвязан за всем этим. Короче, мне нужно быть готовым к новым подлянкам со стороны Рогоносца. Особенно теперь, когда я ему в открытую бросил вызов. Все будет зависеть от того, расколется Мишаня или нет. Или посидит ночку в камере и одумается? Вполне может быть. Другой вопрос, что Сильва ему не простит предательства. Даже если этот дуболом откажется от своих скоропалительных высказываний. Ладно, это их дела. Чего я в самом деле за них думаю? У меня своих проблем хватает.
Я зашел в большую комнату, чтобы пощупать лоб свалившегося на мою голову дитяти. Лоб его покрывала испарина, значит, парацетамол подействовал и температура снизилась. Слишком быстро он заболел, видно уже хворый был, а сегодня добавил. Но сейчас мирно сопит в две дырочки, можно идти спать. Вот ведь отродясь не ухаживал за больными детьми, да и не детьми тоже. Каких только сюрпризов не преподносит мне существование в теле физрука Данилова. Ладно, главное — не приучать этого оторвыша к хорошему. В конце концов, я ему не мамочка и не папочка. Конечно, я классный руководитель и, в общем, обязан заботиться о своих подопечных, но у меня их еще почти тридцать гавриков. И что, мне теперь каждому сопли утирать? Я хорохорился, но душа умилилась при виде спящего пацана. Черт… Неужели я созрел, чтобы завести собственных детей? В кои-то веки… Вот блин! Жены еще нет, вернее уже нет, а я о детях задумался… Быстренько отогнав от себя шальную мысль, я пошел на боковую. Упал замертво, как подстреленный лось.
Утром температура у Зимина опять поползла вверх, и я вызвал врача. А заодно позвонил в школу и объяснил директору ситуацию, попросив подменить меня, если к началу третьего урока я не явлюсь на работу. Пал Палыч, как человек чуткий к людям, все понял. И положив трубку, я начал кумекать насчет завтрака, ибо теперь кормить придется не только себя. В загашнике нашлись макароны. Я их и отварил. И даже потер сыр, чтобы блюдо сие стало вкуснее. Едва мы с Серегой полопали, как в дверь раздался звонок. Открыв ее, я увидел на пороге пожилую тетю-врача.
Обследовав больного, она поставила диагноз ОРЗ — острое респираторное заболевание — и выписала рецепты на покупку лекарств и назначила лечение. Проводив этого эскулапа в юбке, я побег в аптеку, а заодно — и в магазин. Надо было срочно пополнять продуктовый запас. Покуда я все это закупал, мне в голову пришла одна мысль, показавшаяся мне вовсе неплохой. Вернувшись домой, я тут же бросился к телефону и набрал номер… Наташи. В конце концов, она медицинская сестра и ухаживать за больными — это ее прямая обязанность. Так как номер был служебный, то мне по нему ответили, что медсестра Кротова сегодня выходная и дали номер вахты в общежитии.
Это меня не обескуражило. Я позвонил в общагу. Вахтерша мне нелюбезно сообщила, что к телефону она жиличек не зовет, но я нагнал на нее страху, соврав, что согласно инструкции горздрава все граждане обязаны приглашать к телефону медработников, к каковым относится и медицинская сестра Наталья Батьковна Кротова. Вахтерша струхнула и помчалась звать Наташу. Искала она ее минут десять и, видать, нагнала такого страху на девчонку, что голос ее в трубке поначалу прозвучал испуганно.
— Товарищ Кротова? — осведомился я.
— Да, это я… А кто меня спрашивает?
— Да так, один больной из тех, кто берет у девушки номер телефона, а сам не звонит.
— А-а, поняла, — с облегчением выдохнула она. — Саш… Ну ты даешь.
— У меня к тебе серьезное дело, — сказал я. — Нужно поухаживать за одним пациентом. У него страшная болезнь ОРЗ, а мне надо идти на работу. Ты могла бы помочь?..
— Конечно!
— Адрес помнишь?
— Помню.
— Тогда лови такси и подъезжай. О деньгах не беспокойся, я заплачу.
— Хорошо, еду!
И через полчаса в мою дверь снова позвонили. Вошла Наташа. Румяная, свежая, с нерастаявшими снежинками на пуховом платке. Снежная принцесса. Увидев ее такую, я пожалел, что у меня сейчас нормальная температура. Хотя кое-что все-таки поднялось.
— За такси я заплатила, — с порога сообщила она. — Где тут у нас больной?
— В большой комнате валяется, кино смотрит.
— Кино? — переспросила она и покраснела еще пуще.
— Да не то, о котором ты подумала, — рассмеялся я. — И это школьник. Мой ученик, вообще-то!
— Ничего я не подумала, — пробурчала она, вытаскивая ноги из модных белых валенок.
— Ну ладно, — сказал я, принимая у нее пальтишко. — Пойдем, я тебя с ним познакомлю.
— Хорошо, что — с ним, а не — с нею, — шепнула она.
Глава 18
Мы вошли с Наташей в большую комнату, где болящий пользовался обстоятельствами, а именно — смотрел боевики из коллекции моего дяди. Увидев медсестричку, Серега остолбенел, забыв даже о непобедимом Брюсе Ли. Девушка заметила, как округлились глаза пацанчика и ему улыбнулась.
— Привет! Я Наташа! А тебя как зовут?
— Серега, — буркнул он.
— Рада знакомству! Как ты себя чувствуешь?
— Да нормально…
— Не против, если я с тобой побуду?
— Ну а чё, побудь, — хмыкнул Зимин, уже справившись со смущением.
— Вы тут хозяйничайте, — сказал я, — а мне в школу пора.
— Беги! — разрешила медсестричка. — Не беспокойся, мы справимся!
— Я не сомневаюсь, — ответил я и отправился на работу.
Как раз была большая перемена, и я заскочил в столовку, чтобы перекусить. И наткнулся на трудовика. Вид у того был не слишком любезный. Я понял, что он опять собирается читать мне нотации. Мы поручкались и я подсел к нему за столик. Курбатов хлебал рассольник, а я взял дежурную котлету с макаронами и рыжей, как половая краска, подливкой. Несколько минут мы были заняты только трапезой. И только, когда дело дошло компота, Витек пробурчал: