Физрук-5: назад в СССР
Шрифт:
На большой перемене я заметил, что Алька и Толик сидят в опустевшем классе, что-то бурно обсуждают и заносят в тетрадку. Надо понимать, работа над сказкой идет вовсю. В столовке я подсел к Карлу и сообщил ему, что договорился о стройматериалах. Нужно будет взять в выходные грузовик и подъехать к складу. Мы решили с Рунге, что провернем эту операцию в субботу, по окончанию занятий в школе. Надо только предварительно звякнуть Груне и спросить у нее, проживает ли еще в общаге шофер Петюня?
Когда прозвенел последний на сегодня звонок, я поехал к гостинице «Металлург». Илья Ильич появился вовремя — тютелька
— Здравствуйте, Александр Сергеевич! — сказал он. — Ресторан «Поплавок» знаете?
— Здравствуйте, — отозвался я. — Отобедать желаете?
— Заодно и отобедать.
— Тогда рекомендую ресторан «Космос».
Сумароков посмотрел на меня с удивлением.
— Дойдет дело до него, и там отобедаем, — пробормотал он.
— Я пошутил, — сказал я.
— Я догадался.
Тем временем я уже вел машину в сторону набережной Проныры, где в старом дебаркадере и был открыт ресторан «Поплавок». Это было первое, не считая пельменной, злачное заведение в Литейске, которое я посетил. Возле дебаркадера я встретился впервые и со Стропилиным. Мы подъехали прямиком к трапу. Я высадил пассажира, а сам перегнал авто на площадку, где были припаркованы машины других посетителей. И последовал за своим временным боссом.
Нагнал я Илью Ильича в гардеробной. Швейцар, который исполнял обязанности гардеробщика — тоже, помог ему снять шубу, а на меня и внимания не обратил. Вернее — обратил, но не больше, чем на любого рядового посетителя. А вот метрдотель нас встретил и со всем уважением проводил в отдельный кабинет. Заказ принял лично и тут же засуетились официанты, которые тащили и икорку, и крабовый салат и котлеты де-воляй и коньяк, триста грамм. И все это, видать, не за наш счет.
Могло показаться, что мы и впрямь приехали только для того, чтобы поесть на халяву. Я уже понял, что Сумароков в деловых кругах нашего городишка личность известная. А теперь еще и я с ним. И само собой, приехали мы в «Поплавок» не случайно. После того, как мы умяли горячее и нам принесли пирожное и фрукты на десерт, в отдельный кабинет вкатился почти шарообразный мужичина, на костюм которого ткани пошло столько, что ее хватило бы на троих. Его мокрые губы расползлись в плаксивой улыбке. Он поклонился, но руку протянуть не решился.
— Добрый вечер, Илья Ильич! — голосом кастрата произнес шарообразный. — Чем обязан чести?
— Просрочка у тебя, Цикавый, — пробурчал смотрящий.
— Помилуйте, Илья Ильич! — пропищал толстяк. — Как же так?! Мы же с вами виделись не далее позапрошлой среды!
— Верно! — кивнул Сумароков. — Завтра будет уже две недели, а пени так и не выплачены.
— Я же все внес! И в указанный вами срок!
Безжалостный вымогатель покосился на меня. Я встал из-за стола и шагнул к толстяку. Просто шагнул, но гражданин Цикавый вдруг заколыхал всем своим студнем и начал пятится к выходу.
— Не надо! — уже не запищал, а засипел он. — Я все понял! Завтра утром требуемая сумма будет доставлена.
Илья Ильич махнул мне рукой, и я, изображая его «солдата», отступил в сторону. Шарообразный гражданин выкатился. Я вернулся на свое место.
— Что за студень? — спросил я.
— Дарий Нифонтович Цикавый, директор сего злачного места, — проворчал Сумароков. — Редкостная гнида, подпольный миллионер.
Он осекся, залез во внутренний
— Ваш гонорар за контакт, — сказал Илья Ильич. — И поедемте домой, а то у меня труднопреодолимое желание сжечь этот плавучий сарай.
Мы встали из-за стола и покинули отдельный кабинет. Швейцар-гардеробщик помог надеть шубу Сумарокову и сунул мне мою дубленку. Потом кинулся открывать ресторанные двери.
Смотрящий по Литейску залез на пассажирское сиденье и сидел, нахохлившись, покуда я прогревал мотор, а потом выводил «Волгу» с парковки на проезжую часть набережной. Через десять минут притормозил у подъезда гостиницы. Илья Ильич пожал мне руку, выбрался и побрел к главному ходу. Он скрылся в ярко освещенном гостиничном вестибюле, и я хотел было поехать дальше, как вдруг взгляд мой упал на пассажирское сиденье.
На нем валялся какой-то прямоугольный предмет. Я машинально поднял его и понял, что это бумажник грозы литейских деловаров, толстый и лоснящийся, как бегемот. Как это он его выронить умудрился? Или специально подкинул? Проверяет на вшивость? Я вздохнул, заглушил двигатель, сунул лопатник в карман и вылез из машины. В вестибюле гостиницы меня тоже встретил швейцар, старше, но не умнее ресторанного. Видя мою решимость, он распахнул руки, словно собирался меня обнять.
— Пропуск!
— Мне нужен администратор, — сказал я.
— Администратор уже дома, чаи гоняет, — проворчал страж.
— Тогда — дежурный. Я довозил одно из ваших постояльцев. Он только что вошел…
— Вон, к стойке пройди, — пробубнил швейцар, — но смотри, вздумаешь прошмыгнуть, за шкирку вытащу, как паршивого щенка…
— Полегче на поворотах, дедуля! — усмехнулся я. — До шкирки-то дотянешься?
Я шагнул к стойке ночного дежурного. Дедуля опешил от моей наглости, а я обратился к женщине, которая сидела за стойкой.
— Мне нужно повидать Илью Ильича Сумарокова. Я его подвозил только что. Он забыл в машине бумажник.
Дежурная уставилась на меня с кисой миной.
— Молодой человек, вы думаете, я всех проживающих по фамилиям помню? В каком номере живет ваш Илья Ильич?
— Номера я не знаю. Посмотрите по своему журналу. Это ваша работа.
— Вы мне тут не хамите и не указывайте, — пробурчала она.
Я вынул из своего бумажника червонец и положил его на стойку.
— Номер мне Сумарокова скажите, да побыстрей, пожалуйста.
— Дежурная воровато оглянулась, слямзила десятку и открыла журнал. Полистала страницы, ведя пальцем по строчкам записей. Изменилась в лице, вытаращилась на меня и пролепетала:
— Второй этаж, двадцать третий номер.
— Спасибо, товарищ дежурная! — громко произнес я и добавил: — Думаю, постоялец в долгу не останется.
Я устремился к лестнице. Гостиница «Металлург» была еще сталинских времен постройки. Здесь имелись лепные карнизы и зеркала в некогда позолоченных, а теперь крашенных бронзовой краской металлических рамах. На ступенях широкой лестницы красовалась вытертая ковровая дорожка, прижатая медными прутьями. По ней я и взбежал на второй этаж. Отыскал двадцать третий номер, постучал. Прислушался. Тишина. Постучал снова и дверь вдруг открылась. Сама. Я заглянул и спросил: