Флёр
Шрифт:
— В этом все и дело, только безумец может так грубо обращаться со своей собственностью.
— Собственностью? — переспросила она. — Как можно считать человека своей собственностью? Разве у вас не вызывает отвращения рабство?
— Я, конечно, за отмену крепостного права, — беззаботно откликнулся он, лишь усиливая тем самым ее негодование. — Любой разумный человек этого хочет. Егор, — он указал пальцем через плечо в сторону своего слуги, который неплохо скакал у них за спиной рядом с Бакли, — свободный человек, поэтому он хорошо мне служит. Но крепостные трудятся из рук вон плохо, ведь у них нет никакого стимула для усердия. Попробуйте попросить крепостного принести вам стакан воды. Он немедленно передаст ваш приказ другому, а тот следующему, и так далее, пока ваше распоряжение не поступит к такому забитому слуге, который не посмеет ослушаться. К тому времени, когда вам принесут воду, либо жажда перестанет вас мучить, либо вы уже напьетесь из цветочного горшка.
Флер улыбнулась, хотя рабство коробило ее, как и любого жителя Британских островов. И хотя граф неоднократно объяснял ей, что крепостная зависимость и рабство — далеко не одно и то же, она между ними не видела большого различия.
Флер хотела было поподробнее расспросить его о предстоящей поездке в Манчестер, как вдруг их беседу прервали. Она так привыкла к утренним прогулкам с графом в пустынном парке, что была удивлена, заметив какого-то джентльмена. Он, выкрикивая ее имя, скакал прямо к ним. В наезднике Флер узнала Тедди Скотта и в то же мгновение услыхала, как граф пробормотал: «Au diable!»
Натянув поводья, они остановились.
— Здравствуй, Флер! Какой сюрприз! Не ожидал тебя здесь увидеть, — воскликнул Тедди принужденно. — Не видел тебя вечность! Как поживаешь? Прекрасно выглядишь, как всегда.
— Здравствуй, Тедди, — ответила Флер на приветствие без особого энтузиазма. Ей не хотелось, чтобы сейчас им мешали. К тому же она еще не простила ему того, что он чуть не вовлек ее в шумный скандал. Флер была удивлена тем, что Тедди не поздоровался с графом, хотя и встречался с ним, не говоря уже о том, что тот спас его от позора. — Ты, конечно, знаком с графом Каревым, — многозначительно сказала она.
Тедди облагодетельствовал Карева чуть заметным, неохотным поклоном.
— Как поживаете, сэр?
Флер уставилась на него в изумлении, хотя Карева такое поведение не столько раздражало, сколько развлекало. Не успела она пожурить Тедди, как он довольно неловко выпалил:
— Поскольку я здесь, то могу проводить тебя домой, Флер. Для чего обременять мистера Карева?
— Что за вздор ты несешь, Тедди? — спросила Флер, ничего не понимая. — Я не собираюсь пока домой. Что ты здесь делаешь, скажи на милость?
Скотт был явно раздражен. Он, по-видимому, уже забыл опасную привычку Флер откровенно говорить то, что в данную секунду приходит ей в голову, не заботясь при этом о соблюдении приличий. Он холодно ей улыбнулся.
— Не будем пока этого обсуждать, — резко ответил он. — Предположим, я оказался здесь совершенно случайно, прогуливаюсь, как и вы. Кажется, у меня начинает вырабатываться привычка спасать тебя в этом парке.
— Я не нуждаюсь в твоем спасении, благодарю тебя, — проговорила Флер, не переставая удивляться. Потом, нахмурившись, попыталась разгадать эту загадку. — Ты что, приехал сюда специально, чтобы встретиться со мной? Как ты узнал, что я здесь?
— Ах, Флер, да об этом все давно знают — вернее, несколько человек, — спохватился он. — Ведь я твой старый друг. Разве ты станешь отрицать это? Да и кто бы решился на твоем месте?
— Постой, постой, — мрачно перебила она его. — Это Джером тебя послал сюда? Боже праведный, в этом городе нет ни одного человека, с кем бы он ни обсудил мои дела!
— Конечно нет, — заявил, весь покраснев, Скотт. — Он просто упомянул в разговоре, что если в это время я здесь появлюсь, то могу тебя встретить. А если я тебя встречу… — он хотел сказать что-то другое, но поспешно передумал, — то… смогу вернуться вместе с тобой, вот и все. Что еще нужно?
— Нет, не все! Я не желаю ехать с тобой и никогда этого не сделаю, никогда. К тому же ты бесцеремонно себя ведешь. Я буду тебе весьма признательна, если ты немедленно уберешься из парка!
— Послушай, Флер…
— Нет, это ты послушай! Кем ты себя возомнил, Тедди Скотт? Если мне будет угрожать опасность, то, думаю, с этим легко справится граф Карев, без твоей помощи.
— О Боже, я прискакал сюда, чтобы спасти тебя от этого человека! — не сдержался разъяренный Тедди.
Наступило краткое тягостное молчание. Флер изумленно смотрела на Тедди, потом перевела взгляд на Карева, размышляя, намерен ли граф вмешиваться в их перепалку и почему он этого до сих пор не сделал. После глупого признания Тедди гнев боролся с желанием расхохотаться.
Бросив еще один взгляд на Карева, Флер хотела убедиться, забавляет ли его этот инцидент, или же нахальство Тедди вызывает у него лишь презрение. Но граф был серьезен и задумчив. Она помолчала, и гнев ее снова возобладал над всеми остальными чувствами.
— На каком основании все в Лондоне считают, что имеют право указывать, как мне жить? — вне себя от гнева закричала она. — Кто я — ребенок? Дурочка? И только у тебя язык повернулся сказать такое? Уж кому, как не тебе, знать о доброте и щедрости графа Карева, который столько хлопотал, чтобы выручить тебя из беды? Ты должен был предстать перед военным трибуналом, тебя с позором прогнали бы из армии, если бы не его заступничество!
В запале она даже не услышала, как Карев произнес: «Ах, не нужно, прошу вас!» Но было уже поздно.
— Ты мне противен! Ты должен был поблагодарить графа за все, а не выдвигать против него дурацких обвинений, не имея на то никаких оснований! Ты, вероятно, забыл, чем ему обязан!
— Нет, не забыл! — впал в ярость Скотт. Повернувшись к Кареву, он закричал: — Я благодарен вам за то, что, вы для меня сделали, сэр, возможно, по чистоте сердечной! Но я знаю, что вы так поступили только ради того, чтобы добиться расположения Флер и скрыть от нее свои истинные намерения. А ты, — он повернулся снова к ней, — ты ничего не видишь. Ты не замечаешь, что он делает, как он тебя компрометирует! Если все и дальше будет так продолжаться, то от твоей безупречной репутации не останется и следа!
Флер рассмеялась, но это был сердитый смех.
— Ты болван, мистер Скотт! Это ты меня компрометируешь! В разгар дня разъезжаешь по парку верхом, а двух слуг куда-то прогнал? Как только меня не убили, когда я каталась здесь в твоем обществе!
Скотт почувствовал, что ему наступили на больную мозоль. Дико поблескивая глазами, он переводил взгляд с Флер на графа.
— Тогда было все иначе! — закричал он. — И ты знаешь это. — Повернувшись к Кареву, он повторил: — И вы тоже знаете!