Флеш Гетт
Шрифт:
– Да, но...я не уверен, что это...Земля.
– ??
– Я даже не уверен, что это та самая Вселенная, к которой мы все привыкли, в которой существовали. Наша Вселенная БОЛЬШЕ НЕ СУЩЕСТВУЕТ.
Никто не мог произнести ни слова. Все в молчании смотрели на учёного - то ли сумасшедшего, то ли гения.
Он продолжал.
– Я думаю, что Мир, наш мир, погиб безвозвратно. Сейчас мы наблюдаем жалкие остатки его, которые втягиваются в мир, смежный с нашим. Параллельный, в котором новые параметры констант являются нормальными. По причинам, мне неизвестным,
Он смолк.
Лерка ходила задумчиво от одной стороны улицы к другой.
– Да, что тут скажешь, - протянул Андрей. Арсений подошёл к Казанкову и зачем-то стал смотреть его расчёты в блокноте. Казанков сидел, обхватив руками голову.
– И всё же, возможно что Москва уцелела?
– Нет, мой друг. Странно то, что вообще что-то уцелело. Впрочем, и этого скоро не будет, - Павел Юрьевич указал на растворяющийся в тумане остов здания.
– А что там, в этом...новом мире? И где его начало, или конец нашего? Чего нам ждать теперь, господин Оппенгеймер?
– Арсения почти трясло.
– Я не знаю этого, - учёный тяжело вздохнул.
– Подождите, - Лерка вдруг подошла к двери маленького магазинчика, как раз напротив входа в институт. Она приложила ухо к её деревянной обшивке, вслушиваясь.
Потом решительно дёрнула ручку и распахнула дверь. Ей в лицо ударил раскалённый ветер.
До самого горизонта, насколько хватало глаз, тянулась пустыня. Песок был синего цвета, как медный купорос, или как дроблёный сапфир.
– -
3. Червь
Прошло несколько минут, или секунд.
– Валерия, я думаю, что надо закрыть чёртову дверь, - Арсений стоял рядом с ней и как завороженный, смотрел в непривычную для глаза синюю даль.
– Да, да. Сейчас.
Они побрели по улице - или по тому, что раньше было улицей.
Казанков отставал от компании метров на десять. Он что-то невнятно бормотал, приближаясь то к одной, то к другой стене.
Всё же он кое-что объяснил до того, как впал в прострацию.
Старый мир исчез - это был факт, и факт неоспоримый. Новый появился мир, но такая постановка вопроса была в корне неверна. Точнее сказать, что старого мира не существовало никогда, а этот новый был всегда. Но и это опять же неверно. Новый мир синтезировался Генератором в той точке своего временного существования, в которой он бы находился, будь он изначально реальным. Теоретически реальным. На практике же чистота эксперимента оставляла желать лучшего, и поэтому-то и случилось то, что случилось. Если бы ГЕТТ сработал на достаточной мощности, то от старого мира не осталось бы и следа. Не было бы ни Андрея, ни его друзей по несчастью.
Не было бы остатков этой московской улицы.
Перегорели предохранители, и этот факт оказался спасительным. Спасительным ли? Возможно, что где-то в тридевятом параллельном пространстве и осталась прежняя Земля, где был Андрей, Лерка и все?
Но для Земли есть Земля, и нет этого странного мира. А для этого мира не существует никаких параллельных миров в чисто физическом смысле. Всё это смысл иной. Метафизический, паранормальный, философский, потусторонний. Какой угодно, но только не настоящий.
Но сделанного не воротишь.
Мир умер, да здравствует мир.
– Мерзкая хварна, мерзкая, - бубнил Казанков.
Они дошли до поворота улицы и остановились.
Витрина супермаркета разбилась, и на тротуаре высились горы различных продуктов. Судя по запаху, ударившему в ноздри, всё это было безнадёжно испорчено. Павел Юрьевич пояснил, что при работе ГЕТТ имел место чудовищный сдвиг во времени. Он не затронул сам Генератор и пространство лаборатории, защищённое от его лучей мощными свинцовыми стенами. На вопрос - какой временной сдвиг - Казанков промямлил:
– Да не знаю я. Может, неделя. А может и несколько лет.
Между гор испорченных продуктов бродили какие-то животные. Размером со свинью, они напоминали то ли муравьедов, то ли дикобразов, но без длинных игл-колючек. Их тела покрывала светлая гладкая кожа. Голова почти срослась с телом, короткую шею покрывали жировые складки. Хвост полого спускался на асфальт и подрагивал при передвижении. Короткие лапы - столбы, наподобие слоновьих, были едва заметны под складками кожи. Недлинный хобот постоянно ощупывал пространство перед животным, и, найдя пригодную пищу, оно мгновенно отправляло её в рот. Короткие уши сканировали пространство вокруг, периодически поворачиваясь, глаз же не было вообще.
Животных было несколько. Они двигались беспрерывно, высасывая хоботками в основном то, что уже разлагалось и источало зловонный запах.
– Ух ты, какие лапочки!
– взвизгнула Лерка, и животные разом замерли, повернув слепые морды по направлению громкого звука.
Андрей прикоснулся пальцем к губам - "Тссс!", и вскоре, успокоившись, пожиратели тухлятины возобновили свой ужин.
Метрах в пятидесяти за супермаркетом улица заканчивалась. Дальше стеной стоял лес. Настоящая чаща, с ровными тонкими стволами, взметнувшимися на огромную высоту. Деревья, как поганки, на этой высоте сплели меж собой разметавшиеся широкополые густые кроны. Высота их была не менее ста метров, а возможно и больше.
Солнце /или не Солнце?/ уже зашло за лес, и тень вползала в город.
– Вот и ужин, - сказал Арсений, кивая на животных.
– Вы уверены, что они съедобны?
– недоверчиво спросила Валерия.
– Не уверен, но у нас другой пищи просто нет. Думаю, что всё остальное, что мы найдём в магазине, испорчено.
Он пнул ногой раздувшуюся, как шар, банку консервов. Недалеко на тротуаре валялось много таких банок. Возможно, что-то изменилось и на молекулярном уровне в их составе.
– Валерия, дайте-ка ваш парабеллум.