Флешка
Шрифт:
– Не скажи, Игорь Сергеич… – проговорил Филипп. – Наблюдение наблюдению рознь. В обсерватории человек накапливает знания, которые нужны ему для математики, для географии, для познания природы, для познания мира. Если люди строят обсерватории, значит, общество головой уже в космосе.
– Ого! – сказал Иван Громов. – Может, здесь еще и пусковые площадки космических ракет поискать?
– Да кто знает… – подал плечами Филипп. – Поискать надо крученые деревья – это знак геопатогенной
– Какой? – с некоторым даже страхом спросила Жанна.
– Геопатогенной… – ответил Филипп.
– Процессы, которые идут внутри земли, требуют выхода. Если это расплавленная магма, то она выходит через вулканы. А если это другие субстанции, та же энергия – она выходит вот в таких местах.
– Ну и привез же ты нас… – проговорил Андрей Каменев. Он хотел сказать это весело, но не вышло. Вышло – мрачно.
– Ничего… – успокоительно сказал Филипп. – Может, это место выхода положительной энергии? Сейчас искупаемся в ней, как в молоке, и будем потом жить тысячу лет молодые и румяные…
– Ты сам-то в это веришь? – с сомнением спросил его Яков Алферов, разглядывая вход в руины.
– Тут, кстати, могут быть привидения… – сказал Филипп. – Читал, что одной студентке понадобилась психушка…
– А бомжи тут не могут быть?! – мрачно спросил Яков Громов. – Вот прыгнет сейчас из ночи такой – так и мне психушка понадобится…
Все засмеялись, но как-то так, негромко, будто боялись кого-то разбудить в Аркаиме.
– Пошли? – спросил Иван Громов, оглядывая всех.
– Пошли… – кивнул Андрей Каменев.
Вооружившись пистолетами и автоматами, поделившись на две группы и оставив у машин резерв, они вошли в Аркаим. Фонарики освещали каменные развалины.
Всюду было пусто. Однако Филиппу казалось, что он слышит голоса, шум какой-то работы – звуки неведомой, давно сгинувшей жизни. Он ощутил даже какой-то воздух, явно не сегодняшний – жаркий, наполненный зноем и тяжелыми запахами трав. Филипп вздрогнул и оглянулся. Рядом с ним шла Жанна. Она внимательно посмотрела на Филиппа.
– Что? – спросила она.
– Запахи чудятся… – шепотом сказал он. – И голоса…
Глаза ее округлились.
– А я вот – ничего… – с сожалением сказала она.
– Завидуешь. А вдруг я просто сошел с ума? – усмехнулся он.
– Почему нет? – пожала она плечами.
– В нашей ситуации это тоже выход.
Обойдя каждый свою часть, обе группы встретились в центре, на главной площади Аркаима, посреди которой стояла огромная каменная плита. Сюда же подошли те, кто оставался в резерве.
Филипп встал перед ней и почувствовал, что колени его затряслись.
– Что? – тихо спросил Иван Громов. – Пришли?
– Не знаю… – пожал плечами Филипп.
– Но где же ему
– Ну тогда давай… – сказал Иван. – Доставай.
Филипп оглянулся. Жанна посмотрела на него и поняла, что он не может решиться. Она подошла, взяла его рюкзак и стала доставать куб.
– Теплый… – вдруг пораженно сказала Жанна.
– Что ты говоришь? – спросил Филипп, схватил рюкзак и сунул внутрь руку.
– Теплый… – проговорил он. – Ожил…
Он увидел, как остальные, даже всегда надо всем хохочущий Семен Каменев, побледнели.
– Не томи, быстрей! – сквозь зубы проговорил Фомин.
Филипп достал куб из рюкзака и на сгибающихся ногах пошел вперед. Он поставил куб на плиту и отошел. Свет всех фонариков сосредоточился на этой плите, на черном кубе, который вдруг перестал быть черным, а сделался будто темно-прозрачным, как густое стекло.
– Ишь ты! – зачарованно сказал Андрей Каменев.
Все ждали. Но ничего не происходило. Так прошла минута, потом еще.
– Ну и что? – спросил Фомин. – Мы будем снимать кино или мы не будем снимать кино?
– Погоди, Игорь Сергеич, погоди… – проговорил Яков Громов. – Что-то же было – значит, и еще будет… Так, Филипп?
Филипп пожал плечами.
– Откуда я знаю? – проговорил он виновато. – Может, будет, а может – нет.
– Ты это брось! – вдруг зло сказал Иван Громов. – Сколько покойников мы по дороге сюда наделали, Плотников жизни не пожалел, а ты говоришь – может, будет, а может – нет?! Да ты что?!
– Оставь его в покое, Иван… – властно проговорила Жанна. – Это не он вас сюда затащил. Тебе приказали – значит, судьба. А остальные сами рвались, ведь так? Так что у всех – судьба. И куб этот – заработает, значит так и должно быть, а не заработает – ну, значит и так должно быть…
– И что же тогда, Жанна Вадимовна? – спросил Иван.
– Да ничего… – пожала она плечами.
– Устраиваемся. Все равно ведь, думаю, надо подождать. Так, Филипп?
– Ну да… Скорее всего надо подождать… – сказал Филипп. – Думаю, он сработает при каком-то астрономическом явлении – на восходе солнца, например…
Было уже совсем темно, когда решили устраиваться на ночлег. Загнали оба джипа в Аркаим и при свете фар попытались обустроить для жизни хотя бы одну из тех каменных комнат, на которые, словно на соты, делился весь город. Но каменные эти убежища промерзли так, что устроиться в них было невозможно. Тогда решили спать в машинах. Перед тем, как объявить отбой, Громовы пошептались о чем-то между собой, и после этого Яков Громов уехал на белом «Хаммере» вместе с Матвеем Алферовым и Львом Фадеевым по той же дороге, по которой они приехали.