Флетч
Шрифт:
Усевшись на диван, Флетч съел два сэндвича, купленных в кафетерии, выпил бутылку молока. На кофейном столике перед ним стоял диктофон. На стене копия картины Уильяма Джеймса «Вишневый берег».
Покончив с сэндвичем и молоком, Флетч прошел в спальню и лег на кровать. Ему в лицо смотрела фотография Фридрика Вейса, сделаннaя в 1968 году и изображающая мальчика, шагающего по воздуху между крышами. Она называлась «Прыгающий мальчик».
— Бобби, — прошептал Флетч, снял телефонную трубку и набрал невадский номер.
— Свартаут
— Джима Свартаута, пожалуйста.
— Мне кажется, мистер Свартаут… О… он здесь, сэр. Одну минуту, пожалуйста.
Флетч сел. Усилием воли он заставил себя забыть про Бобби. Голос его должен звучать легко и убедительно.
— Джим Свартаут слушает.
— Привет, Джим. Это Билл Кармичел.
— Билл Кармичел?
— Биржевой маклер воровской банды в Калифорнии, известной как «Джон Коллинз и компани». Семья Джона Коллинза.
— О, понятно. Как идут дела, Билл?
— Мне кажется, мы встречались, — заметил Флетч.
— Ну, если вам когда-нибудь попадался на пути лысый толстяк, не отрывающийся от бутылки, то мы, несомненно, встречались.
— Алан говорит, что с вашей помощью сделка близится к завершению.
— Какой Алан?
— Алан Стэнвик.
— Кто он такой?
— Он женат на Джоан Коллинз.
— А, зять Джона.
— Да. В общем, Алан рассказал мне о покупке ранчо, я подумал, а не последовать ли мне его примеру, и позвонил вам. Дела на бирже, видите ли, идут не совсем так, как хотелось бы.
— Я его знать не знаю.
— Кого?
— Вашего Алана. Зятя Джона Коллинза.
— Вы его не знаете?
— Нет. Он сказал, что покупает через меня ранчо?
— Да. За пятнадцать миллионов долларов.
— Нет. Этого не было.
— Черт, а я думал, что все уже решено.
— Может, он только думает о покупке. Пожалуй, я ему позвоню. Какой у него телефон?
— Он не мог вести переговоры через кого-то еще?
— Нет. Если бы в Неваде продавалось ранчо за пятнадцать миллионов, я бы наверняка знал об этом.
— Потрясающе!
— Сейчас никто не продает такое ранчо. Это я могу гарантировать. Есть, конечно, шанс, что это сделка между друзьями или родственниками, без участия маклера. Но и в этом случае до меня дошли бы какие-то слухи.
— То есть Алан Стэнвик не обращался ни к вам лично, ни в вашу контору с просьбой купить ему землю в Неваде?
— Нет. Как я и говорил, мы его знать не знаем. Но мы могли бы подыскать ему что-нибудь подходящее.
— Хочу попросить вас об одной услуге, Джим.
— Я слушаю.
— Не звоните Алану. А не то я окажусь в щекотливом положении. Он говорил о ранчо вчера вечером, у бассейна. А перед этим выпил.
— И, видать, крепко?
— Похоже, что вы не ошиблись.
— Вечно так с новоявленными родственниками.
— Вы, несомненно, правы. Да он еще и выпил.
— Ну, если он когда-нибудь доберется до денег тестя, пошлите его ко мне.
— Обязательно, Джим.
— А теперь, Билл, что интересует именно вас?
— Не знаю, как и сказать.
— Вы, просто хотели узнать, не соврал ли Алан?
— Что-то в этом роде, Джим.
— Вы что, хранитель денег этой семьи?
— Давайте считать, что я позвонил из любопытства.
— И узнали все, что хотели. Я понимаю. У меня самого дочь обучается актерству в Далласе, в Техасе.
— В каждой семье свои проблемы, Джим.
— Я бы не поменялся с вами работой, Билл. Но звоните в любое время. Если Джон нанял вас следить за этим Аланом, мне без разницы. Впрочем, я бы не отказался нанять вас сам.
— Вы очень проницательны, Джим. Считайте, что я у вас в долгу.
— Не вы, а Джон Коллинз. До встречи.
Вернувшись в гостиную, Флетч тяжело опустился на диван. Голова все еще побаливала.
Зажав микрофон в руке, он откинулся назад и закрыл глаза.
«На текущий момент я бы с удовольствием порассуждал о сути истины, ее иллюзорности, но в последующих умозаключениях, касающихся „Тайны убийства Алана Стэнвика“, я постараюсь придерживаться только ставших известными мне фактов.
Отмечу, однако, что суть истины вообще, а в особенности суть информации по Алану Стэнвику, весьма своеобразна: практически все, что говорят о нем одни люди, начисто отрицают другие. В каждом случае я мог бы поверить тем или иным сведениям, полученным из достоверного источника, но дальнейшие расспросы приводили к тому, что другие, не менее достоверные источники сообщали мне нечто совершенно противоположное.
По ходу проводимого мной расследования я переговорил лично или по телефону с секретаршей Алана Стэнвика, его личным врачом, отцом, женой, тестем, страховым агентом, оказавшимся его другом со студенческой скамьи. Косвенно, через третье лицо, я получил инормацию от его биржевого маклера. Теперь я в курсе финансового положения корпорациии самого Стэнвика. Известно мне и место, занимаемое им и его женой в светском обществе, а также полицейское досье Стэнвика.
Проводя расследование, я приложил максимум усилий, чтобы Стэнвик не узнал о моей деятельности. Я пользовался разными именами, каждый раз играл новую роль, и никто, за исключением Джима Свартаута, не догадался о цели моих расспросов. Он не сообщит о нашем с ним разговоре ни Стэнвику, ни его родственникам.
Пока в Алане Стэнвике я вижу ум, здоровье, энергию. Он пользуется уважением в обществе, семье, в деловых кругах. Я бы даже сказал, что он порядочный человек. Более того, верный и принципиальный.