Флибустьер
Шрифт:
С оценкой груза я почти не ошибся. Что-то оказалось чуть дороже, что-то — дешевле, но общая сумма с трех судов, включая их самих, немного не добралась до двух миллионов ливров. Суда пришлось отдать за полцены, потому что покупателей нашли не сразу. Французы перевозили грузы сейчас только между своими портами на побережье Атлантики, в пролив Ла-Манш совались редко и большими караванами, а в Ост- и Вест-Индии ходили только самые отчаянные. Десять процентов ушло королю, шестьдесят — мне, а остальные тридцать поделил между членами экипажа. На матросский пай вышло чуть меньше четырех тысяч ливров — зарплата матроса за тринадцать лет. Мои свояки получили, как офицеры, по три пая, хотя даже ни разу не выстрелили. Впрочем, остальные,
Больше в море не выходил. Похолодало. Океан часто штормил. Поэтому я решил лишний раз не рисковать. Занялся вложением денег. Прикупил две сеньории за четыреста двадцать тысяч ливров, хотя стоили они не меньше полумиллиона, у разорившегося судовладельца. Больше никому такая сумма была не по карману. У местных купцов времена начались не лучшие. Судовладельцу нужно было срочно гасить долги, потому что на них капали сумасшедшие проценты. Он взял большой кредит и вложился в груз на Ост-Индию. Известие о том, что началась война, дошло туда быстрее, чем его суда. Там их перехватили голландцы и конфисковали. Возможно, я потратил на покупку этих сеньорий деньги, которые голландцы поимели, благодаря конфискации, а потом отдали мне в виде своих судов с грузом. Круговорот награбленного в природе. Еще купил лес, который начинался километрах в тридцати северо-восточнее города, за двести десять тысяч ливров и одиннадцать доходных домов в Нанте на сумму триста семьдесят тысяч ливров. Остальное раскидал по банкам под вшивые три процента годовых.
56
Весной отправился служить королю на суше. Мой полк продолжал стоять в Динане. Король Людовик Четырнадцатый ожидал нападение на французскую армию с нескольких сторон, поэтому приказал держать оборону, опираясь на цепь крепких крепостей, одной из которых был Дилан. Надеюсь, остальные крепости были покрепче нашего города. Я прошвырнулся разок по тылам противника, но без особого успеха, если не считать два порубленных немецких разъезда, которые приняли нас за своих. После чего отпустил на свободную охоту роту капитана Генриха дю Брейема, которая вернулась потрепанной. Противнику надоели наши налеты, предпринял меры. Рота Генриха дю Брейема уцелела только потому, что скакала быстрее эскадрона немецких кирасир. После чего я запретил рейды.
Движуха началась в конце июня. До нас дошли известия, что Генрих фон Вальдек, князь Вальдекский, граф Пирмонтский, Вальдек-Айзенбергиский и Кулемборгский, фельдмаршал Священной Римской империи и голландский генерал-капитан (командующий войсками республики), который в прошлом году разбил армию маршала д’Юмьера, начал движение в сторону Дилана, чтобы захватить город. У него было около сорока тысяч солдат. Князь остановился в Шарлеруа, дожидаясь подкрепление — одиннадцатитысячный отряд бранденбургцев. Герцог Люксембург переправился через реку Самбру между Шарлеруа и Намюром и пятью колоннами двинулся навстречу. В обязанности моего полка входила разведка. Я выслал три роты, которые обнаружили противника на равнине между селениями Ванжени и Ваньеле. Нас явно не ждали, охранение не выставили и разъезды не выслали. Судя по отсутствию бранденбургских знамен, подкрепление пока не прибыло. О чем я и доложил герцогу Люксембургу.
— Это хорошо! — потирая ладони, произнес горбун. — Завтра мы его порадуем!
На следующий день наша армия прошла деревни Ламбюзар и Флёрюс, в которых даже разъездов вражеских не было, и заняла позиции на холмах перед глубоким оврагом, по дну которого протекал узкий ручей с довольно вкусной водой. Ее набрал для меня слуга Кике за несколько минут до того, как моему полку приказала занять место на правом фланге, вместе с остальной нашей конницей. На то место, где раньше стояли мы, приехали артиллеристы с полевыми пушками, начали обустраиваться.
Как мне сказали, сил у обеих сторон примерно поровну — по тысяч сорок. Уверен, что точное количество своего войска не знает даже главнокомандующий, а уж про чужое и говорить нечего. Противник расположил своих солдат в три линии, немного выгнутые в нашу сторону, а впереди стояла артиллерия. Странно, что до сих пор не научились разумно использовать пушки, прикрывать пехотой. Если есть время, обычно делают какие-то укрепления, роют ров и насыпают вал, на котором и ставят пушки, но чаще не успевают. Поэтому артиллерия стреляет не долго, до первой конной атаки, но порой очень результативно. В первой и второй линиях вражеская пехота стояла вперемешку с кавалерией. Это, наверное, было новое слово в военном деле, о котором я пока ничего не слышал. В третьей линии пехота стояла слева, а конница — справа.
Наши войска еще подходили к выбранным маршалом Люксембургом позициям, а противник уже начал обстреливать из пушек, которых у него было около полусотни. Артиллеристами были испанцы. Как ни странно, стреляли отменно. Впрочем, цель была крупная — наша конница. Впереди стояли кирасиры, им и досталось больше всего. Наша артиллерия отвечала, причем била не по коллегам, а по коннице и пехоте. Наш левый фланг пошел в наступление. Я еще подумал, что если попремся напрямую, через овраг, то нас посекут картечью. Маршал Люксембург оказался не глупее меня.
Ко мне подскакал посыльный офицер и передал приказ маршала отступить вместе с остальной конницей к деревне Линьи. В ней было десятка два домов, но ни одного человека, животного или птицы я не увидел. В то же время нутром чувствовал колючие взгляды попрятавшихся доброжелателей. Там конные полки опять выстроились в линию, фронтом к противнику. Стояли так не меньше часа. Поскольку я не знал замысел главнокомандующего, понятия не имел, чего мы ждем? На левом фланге сражение шло полным ходом. Там стреляли не только из пушек, но и из мушкетов. Да, война сильно изменилась. Я воевал в прошлом и знал, как будут воевать в будущем, но нынешние боевые действия пока что непонятны мне.
К нам подошли два полка пехоты с девятью полевыми полупушками, а затем приехал сам маршал Люксембург в карете, запряженной цугом двумя парами вороных жеребцов. Нам передали приказ перестроиться в походную колонну и разбили на три части. Мой полк оказался в авангарде, которым командовал Луи-Огюст де Бурбон, герцог Менский — внебрачный сын короля, двадцатилетний сопляк с женственным лицом. Впрочем, при нем состояли сразу три генерала, советы которых он и выдавал за свои приказы. Основными силами командовал сам маршал Люксембург, а арьергардом — герцог де Шуазель, которого я до сих пор не смог идентифицировать. Говорят, тот еще фат, но смел.
Сперва двигались по пшеничным полям. Кони на ходу срывали почти созревшие колосья. Недели через две-три начнется уборочная. Арендаторы этих полей, может быть, что-нибудь соберут. Затем мы оказались на старой римской дороге. Умели люди прокладывать дороги! У меня сразу поднялось настроение.
В половину двенадцатого мы добрались до деревни Ванелье. К моему большому удивлению, в ней не оказалось даже вражеского поста. Видимо, обходные маневры только начинают входить в моду. Не могу же я сказать, что вражеский главнокомандующий просто самоуверенный тупица. Нет, он просто отстающий от моды человек. По приказу маршала Люксембурга, наш арьергард начал разворачиваться на поле за этой деревней. Основные силы заняли позиции левее, поставив в первой линии пехотный полк и пять полупушек. Авангард со вторым пехотным полком и четырьмя полупушками дошел до деревни Шессо, в которой тоже не нашлось ни одного вражеского солдата, даже дозорных, где мы и приготовился к бою. Хотя противник был левее нас, пехоту и пушки поставили на правом фланге.