Флибустьер
Шрифт:
Миновав остров Силли, увидели встречное судно, длиной метров тридцать пять и при этом двухмачтовое, причем под бушпритом свисал блинд, на фок-мачте были прямые паруса, фок и марсель, а на гроте — большой латинский парус. Классифицировать этот гибрид я не сумел. Наверняка какое-то название у такого типа есть, но до меня оно не дошло. Судя по ветхости, это Ноев ковчег. Поразил цвет парусов — серый с темными пятнами. Такое впечатление, что это судно недавно стреляло из пушек против ветра, и на паруса неровно осела пороховая гарь. Пушки на нем были. Аж два фальконета трехфунтовых. И девять человек команды.
Капитан не стал дожидаться, приплыл на своей рабочей четырехвесельной шлюпке. Это был пожилой коренастый альбинос с бледно-голубыми глазами и красными белками и бледной тонкой кожей не только на лице, но и на руках. Кисти были слишком узкими для его плотной фигуры и с тонкими длинными пальцами, искривленными странным образом, будто каждый поломали в двух местах, а потом не дали срастись правильно. Рука, которой он протянул мне судовые документы, слегка подрагивала. Перехватив мой взгляд, английский капитан стремительно покраснел. У меня появилось подозрение, что краснота глазных белков — это следствие перетекшей в них крови из заалевших щек. Давно не встречал такого впечатлительного англичанина и, тем более, капитана. В данную эпоху его соотечественники отличаются завидной толстокожестью. Впрочем, на такую лоханку нормальный капитан не пойдет.
— Ты наемный капитан? — поинтересовался я на валлийском языке.
— Да, — после паузы подтвердил альбинос и опять заалел щеками.
Есть люди, которые краснеют, когда врут, а этот, видимо, краснел, когда его ловили на правде.
Из грузовых документов следовало, что судно перевозит сто восемьдесят тонн кокса из уэльского Кардиффа в английский Плимут. Насколько я знал, в Плимуте не выплавляют чугун, а местным кузнецам в таком количестве кокс не нужен.
— Кому в Плимуте понадобилось столько кокса? — спросил я.
— Пивоварам, — ответил валлийский капитан.
— А зачем он им? Фильтровать пиво? — удивился я.
— На коксе сушат и разогревают солод. Он делает пиво прозрачным и мягким и не придает неприятный запах, как обычный уголь, — рассказал альбинос.
— Раньше сушили и разогревали на соломе, — припомнил я.
— А где ее столько взять?! Все хотят пить пиво каждый день, а поля отдали под пастбища для овец. Английские шерстяные ткани в большой цене, — объяснил он.
Я представил, как какой-нибудь историк в двадцать первом веке строчит диссертацию о влиянии цен на шерстяные ткани на добычу угля и выработку кокса и при этом потягивает прозрачное и мягкое пиво. К тому времени все шахты в Англии будут уже закрыты, а сушить и разогревать солод будут, наверное, на газе. Если к тому времени для изготовления пива будут еще использовать солод.
У меня сохранились теплые чувства к валлийцам, поэтому приказал отвезти капитана и остальных членов экипажа на берег, который был милях в трех от нас. Даже разрешил им забрать личные вещи. Вряд ли у работающих на такой лоханке, даже у тонкокожего капитана, есть хоть что-то ценное. На коксовоз назначил призовую команду и отправил его в Нант. Там пиво не делают, но на кокс покупателей будет много, начиная
60
Этот караван мы повстречали на входе в пролив Святого Георга. Восемь судов шли плотной группой. Два трехмачтовика водоизмещением тонн под пятьсот, которые можно было бы назвать флейтами, если бы борта были завалены вовнутрь, а остальные — двухмачтовые шхуны и бригантины. У всех были новые паруса, что сразу наводило на мысль, что добыча будет не бедной. Они заметили идущий навстречу фрегат, но не испугались. Уверены, что в этих водах вражеский корабль не может находиться.
Когда до идущего первым трехмачтовика оставалось пара кабельтовых, я приказал поднять французский флаг и открыть пушечные порты. Пушки на гондеке уже были заряжены картечью, а карронады на опердеке — книппелями. На английских судах не сразу сообразили, что происходит. Уверен, что многие решили, что так туповато шутит английский капитан фрегата. Им ведь, наверняка, сообщили, что мощный английский военный флот выдавил из Ла-Манша и его окрестностей хилый французский. Впрочем, на трехмачтовике вряд ли бы успели отреагировать, даже если бы сразу поняли, как влипли.
— Батареи левого борта, огонь! — скомандовал я.
Грозно и немного вразнобой рявкнули орудия. Меня как бы шлепнули ладонями по ушам, наполнив голову звонким гулом, который с годами становится мне все приятней. Черный пороховой дым плотной тучей завис перед левым бортом фрегата, а потом полетел к правому, обдав меня запахом пороховой гари — запахом современной войны. На борту английского трехмачтовика, мимо которого мы проходили на удалении менее кабельтова, не было ни души. Главные паруса и марселя превратились в лохмотья. Таким будут изображать Летучий Голландец.
Второй трехмачтовик был справа от нас. На нем уже переложили руль лево на борт, чтобы повернуться к нам и западному ветру кормой и дернуть на максимальной скорости в сторону берега.
— Батареи левого борта, огонь! — кричу я, а из-за звона в ушах кажется, что говорю очень тихо.
Второй наш залп делает второй трехмачтовик очень похожим на первый. Разве что еще и посшибали с вант и марсов матросов, которые собирались работать с верхними парусами. Следовавшие за ними двухмачтовые суда успевают лечь на курс фордевинд. Они меньше, маневреннее, с парусами легче работать. Гоняться за ними не собираюсь.
Фрегат делает поворот оверштаг, на ходу опуская за борт баркас. К тому времени, когда мы ложимся на обратный курс, на обоих трехмачтовиках начинается шевеление. Оба судна повернули на восток, к английскому берегу, надеясь воспользоваться попутным ветром. Матросы убирают порванные нижние паруса, намереваясь, видимо, заменить их. Как ни странно, пушечные порта все еще закрыты. То ли некому больше стрелять, то ли поняли, что бестолку это делать. Увидев приближающийся фрегат, матросы буквально сыплются с мачт и ныкаются в шхеры. Картечь — не косточки от вишен, много не проглотишь. Впрочем, я не собираюсь переводить на них порох и свинец. У меня на борту полторы сотни отважных парней, которые обязаны отработать призовые деньги.