Флоту - побеждать!
Шрифт:
Денег на продолжение этой войны Японии теперь уже не даст никто. Англичане и американцы и так делали весьма рискованную ставку, ссужая микадо своими фунтами и долларами, но теперь всему миру станет ясно, что эта ставка проиграла. Теперь можно просто вывести свои броненосцы и крейсера на середину Жёлтого моря, открыть кингстоны и затопиться - всё равно Японию это не спасёт - придёт Балтийская эскадра и размажет остатки Объединённого флота тонким слоем по волнам Тихого океана. Но лучше этого момента не дожидаться, а закончить всё завтра. Если повезёт,
– Ваше высокопревосходительство! Светает уже - вы разбудить приказывали, - вестовой тряс адмирала за плечо.
– Что случилось?
– резко сел на кровати Макаров.
– Ничего пока, ваше высокопревосходительство, - вытянулся возле адмиральской койки матрос.
– Разбудить приказали как рассветёт...
– Ну да... Ладно...
– Степан с трудом возвращался в реальный мир.
– Распорядись насчёт завтрака...
– Через три минуты будет, - откозырял вестовой и вылетел из спальни.
***
– Доброе утро, Эдуард Николаевич!
– поприветствовал адмирал Щенсновича, поднявшись на мостик.
– Вы вообще этой ночью спали?
– Здравия желаю вашему высокопревосходительству! Пару часов сна урвать удалось, но что поделаешь - ночи сейчас короткие.
– Что адмирал Молас?
– Пока не появлялся. Прикажете за ним послать?
– Не стоит. Пусть отдохнёт лишние полчаса. А вас я попрошу запросить эскадру по поводу повреждений, потерь на кораблях, и остатках угля и снарядов.
– Уже сделано, ваше высокопревосходительство...
– Да оставьте вы, Эдуард Николаевич. Попрошу без чинов. Итак?
– Пожалуйста!
– Щенснович протянул командующему несколько листов.
– Спасибо!
Так... Угля хватит всем. Ну или почти хватит. Потери убитыми-ранеными представимые - от десятка на 'Цесаревиче' до семи десятков на 'Ретвизане', 'Победе' и 'Петропавловске'. Со снарядами тоже ожидаемо. Осталось приблизительно по двадцать процентов шестидюймовых и по десятку главного калибра на ствол. На 'Цесаревиче' и того хуже - двенадцать в кормовой башне и шесть в баковой. Ну да - броненосец палил вчера практически без помех, странно, что вообще в погребах хоть что-то осталось...
Отряд Ухтомского шёл параллельным курсом, и можно было без особого труда оценить состояние его броненосцев. 'Севастополь' и 'Полтава' выглядели вполне прилично, а вот то, что 'Петропавловску' вчера пришлось лихо, просто бросалось в глаза. И дифферент на нос весьма ощутимый, и развороченная вторая труба, беззащитно задранные к небу пушки кормовой шестидюймовой башни, 'срубленная' почти под корень грот-мачта... Неудивительно, что потери в людях на нём оказались самыми высокими на эскадре.
– Ваше высокопревосходительство!
– влетел на мостик лейтенант Развозов.
– Телеграмма с 'Пересвета'.
– Что, - обрадовался Макаров, - жив ещё, курилка!
– Не совсем так, - слегка смутился офицер, протягивая адмиралу бумагу.
– Вот.
Тааак! 'Минная
– Какие новости, Степан Осипович?
– поинтересовался Молас только что зашедший на мостик.
– Здравствуйте, Михаил Павлович, - протянул руку командующий своему начальнику штаба.
– В этой телеграмме есть две: плохая и хорошая. С какой начать?
– Блин!
– подумал про себя Степан.
– Это уже вообще из области анекдотов. Докатился...
– Предпочитаю узнать сначала плохую. Исходя из того, что я вижу на плаву практически всю нашу эскадру, новость не самая неприятная.
– Именно. Вы почти угадали со своим 'практически'. 'Пересвет' можно считать погибшим.
– Что значит: 'Можно считать'?
– напрягся Молас.
– А вот это и есть хорошая новость: сидит на камнях у Эллиотов с минной пробоиной. Но долго не просидит - первый же свежий ветер, думаю, его и с мели стащит, и утопит.
– 'Аскольд' передаёт: дымы с кормовых румбов, - вмешался голос сигнальщика в беседу адмиралов.
– Думаете - японцы?
– тут же спросил командующего Молас.
– Больше некому. Сколько до Чемульпо, Эдуард Николаевич?
– Около двадцати миль, - немедленно отозвался Щенснович.
– Спасибо!
Степан внутренне напрягся - вот он 'Последний и решительный'.
– 'Аскольду' - произвести разведку. В бой не вступать, - начал чеканить слова Макаров.
– Эскадре: 'Приготовиться к повороту на шестнадцать румбов влево. Второму броненосному отряду вступить в кильватер Первому'. 'Крейсерам следовать к 'Аскольду'.
***
– 'Аскольд', 'Баян', 'Богатырь', - докладывал сигнальщик.
– За ними ещё дымы.
– Ясно, - Того даже не тронул бинокль.
– Здесь все. Передайте на 'Сума' и 'Акаси': 'Развернуться и следовать в Цинампо'. Остальным перестроиться в кильватер: 'Асахи', 'Адзума', 'Чиода', 'Нийтака', 'Идзуми', 'Яейама'. Генеральный курс прежний.
Русские крейсера благоразумно не стали идти на сближение с последним из оставшихся в строю японских броненосцев - отвернули. Отвернули, открывая дорогу своим 'большим братьям' - шести броненосцам артурской эскадры, которые весьма решительно направлялись в сторону противника.
Того совершенно ясно понимал, что это конец, но оставался шанс превратить полный разгром в 'поражение по очкам'.
– Передать на 'Асахи': 'Держать курс так, чтобы выйти на дистанцию в пятнадцать кабельтовых'.
***
– Вы посмотрите только - какой отважный у нас противник, - улыбнулся Макаров, глядя на манёвр Того.
– Он просто собирается разыграть из себя Тегетгофа. Но здесь ему не Лисса.
– Не понял, Степан Осипович. Думаете, японцы пойдут на таран?