Фокус гиперболы
Шрифт:
А теперь вперед, к невестам».
Глава IV. Принцип свахи.
«Так, так, к невестам». – Петр посмотрел, как последняя струйка дыма оторвалась от кучки пепла в пепельнице, извлек из конверта листки рукописного текста с прикрепленными к ним фотографиями и внимательно рассмотрел их: «Да, все девицы хороши, но эта, эта просто красавица. Посмотрим кто такая.» – Рукописный текст был сверху помечен рукой отца: «От товарища «Д». – «Черт побери, опять шифр. Ну, ладно, что же он пишет – товарищ «Д»?
– Так. Семенова Наталья Борисовна, 1957 года рождения, родилась в Казахстане, проживает с родителями в Москве, адрес, студентка (1975год) института Народного хозяйства.
Дед по линии отца – Семенов Георгий Петрович.
Отец – Семенов Борис Георгиевич.
Мать – Гринева Екатерина Георгиевна.
Брат – Семенов Николай Борисович.
Дед по линии матери – Гринев Георгий Иванович.
Петр хотел уже, было, отложить скучное чтиво, автоматически перевернул страницу и тут его взгляд наткнулся на выведенную отцовой рукой и подчеркнутую красным карандашом строчку: «Я
решил избавить тебя от чтения труда товарища «Д» и потому изложил историю семьи этой красавицы в собственной редакции. Итак, первый дед – Семенов Георгий Петрович, герой гражданской войны, орденоносец, воевал в Чапаевской дивизии, командовал эскадроном, отчаянный рубака, перенес несколько тяжелых ранений. Легендарный комдив лично награждал его буркой со своего плеча и именным наганом. Родной брат Георгия – Семенов Тимофей Петрович – в свое время занимал должность начальника Секретно-политического отдела ВЧК-ГПУ, затем стал видным деятелем Коминтерна.
По окончании гражданской войны какое-то время Георгий Петрович был на военной службе, затем по состоянию здоровья из армии был уволен и направлен на ускоренное обучение в Промакадемию. В 1928 году с началом индустриализации страны назначен начальником Самарского речного пароходства с задачей приведения его деятельности к нормам социалистического хозяйствования путем ликвидации
последствий НЭПа. Последствия же были таковы, что за эти годы пароходство обросло как сучка блохами неимоверным количеством всякого рода посреднических и явно жульнических контор. Вот эту то, как тогда говорили, гнилую капиталистическую коросту на здоровом теле важного народнохозяйственного предприятия со всей пролетарской ненавистью и принялся рубать бывший чапаевский конник. И все бы славно, но случилось то, что предвидеть было нельзя ну никоим образом. Наш герой влюбился и женился. Его избранницу звали Александра – Шура. И все бы ладно, и все бы складно, но на ту беду у Шуры была красавица сестра Елена. Она с семьей: мужем Анатолием – инженером-путейцем, выходцем из дворянской семьи – и двумя малыми детьми – Борей и Надей, трех и пяти лет соответственно, – тоже жили в Самаре. Далее события развивались в жанре любовного романа. Семенов воспылал неукротимой страстью к Елене – сестре жены. Любовь накрыла его, как конная лава накрывает захваченного врасплох врага. Трагическая развязка наступила 7 ноября 1930 года. Праздник революции. Митинги и шествия, революционные речи и воспоминания, подогретые, конечно же, развесёлыми и не всегда умеренными праздничными возлияниями. Вечером этого дня разгоряченный герой прямо за столом на глазах семьи застрелил мужа Елены из именного чапаевского нагана. На следствии Семенов утверждал, что застрелил родственника как «социально-чуждого элемента» и заявил, что намерен оставить свою бездетную жену Шуру и сочетаться законным браком с сотворенной им вдовой Еленой, усыновить ее детей и воспитать их как родных в духе революционных традиций и коммунистических идеалов. Судить коммуниста, орденоносца, чапаевского героя, родственника высокопоставленного чекиста и потенциального кормильца двух малолеток, не стали, и тихо отправили на работу в Киргизию начальником нефтебазы железнодорожной станции Пишпек. Вместе с ним уехала и Елена с детьми. «Как же так? – спросишь ты, – она стала жить с убийцей собственного мужа?» А вот так! Надо вспомнить: на дворе 1930 год, а над страной уже встал во весь рост призрак ужаса – страшнейшего голода! Все помнили и голод 1922-23 годов, который, как тогда говорили, переселил почти треть населения из губернии Самарской в губернию «Могилевскую». Да. А на руках двое малых детей. И их надо кормить! О, Боже, Боже!
Семенов Георгий Петрович слово сдержал. Детей он принял как своих, и они со временем полюбили его (дети!) и почитали как родного отца.
Когда началась Отечественная война, Георгий Петрович сразу же попросился на фронт. Но медкомиссия признала израненного, постаревшего и больного добровольца негодным к воинской службе. В октябре 1941 года, когда немцы вышли к Москве, Семенов отправил в областной комитет партии (высший орган местной власти) письмо, где изложил, что не может в такое тяжелое время отсиживаться в тылу, уходит на войну и просит позаботиться о семье. Прихватил именное оружие и ушел. Ушел, и больше никаких известий о нем не было.
Елена детей все же вытянула и поставила на ноги. Боря и Надя повзрослели и стали жить своей жизнью. Елену и сестру Шуру жизнь вновь прибила к одному берегу, они примирились и друг с другом, и с прошлым и, представь себе, доживали свой век под одной крышей. И даже похоронены рядом на алма-атинском кладбище: Семенова Елена и Семенова Александра.
Теперь о втором деде, о Гриневе. Дед Гринев происходит из семиреченских казаков. В Первую Мировую войну дослужился до офицерского звания. В гражданскую войну командовал эскадроном в Каппелевском корпусе армии Колчака. Красный дед Семёнов и белый дед Гринев воевали друг с другом. Георгий против Георгия. О, Боже, Боже! Белому деду повезло. После разгрома Белого движения ему удалось уйти сначала в Монголию, затем в Маньчжурию, а позже легально вернуться из Маньчжурии в СССР. Он даже получил высшее образование – закончил Уральский Политехнический институт. В 1935-м полоса везения прервалась. Арестован, приговорен к расстрелу, затем расстрел заменили на 25 лет лагерей.
В 1939 и1941 годах освобождался из мест заключения для участия в боевых действиях. Геройски воевал с фашистами, был ранен, имеет множество боевых наград. Живет в ближнем Подмосковье.
Но вернемся в 1930 год к убитому «социально-чуждому элементу». Его имя – Соколов Анатолий. Он был двоюродным братом Петра Соколова.
Петр отложил листки с фотографией в сторону: – «Ах, вот в чем дело! Значит настоящая фамилия кандидатки в невесты Натальи не Семенова, а Соколова! Итак, Наталья – внучка убитого Соколова и, стало быть, двоюродная внучка Соколова Петра! Так, посмотрим следующую кандидатуру. Мария. Проживает в городе Чите. И тоже родственница Петра Соколова! Так! Следующая. Нина. Проживает в Ростовской области в поселке Соколово-Кундрючинский. Хм, какое необычное название! Нина, разумеется, тоже родственница! Вот он принцип свахи: все кандидатуры являются родственницами Петра Соколова. Ах, отец, отец!»
Жизнеописания Соколово-Кундрючинской и Читинской девиц Петр читать не стал, зевнул, устало провел рукой по лицу и потер глаза. Сказывались и ночной перелет, и дневная суета, и долгое чтение. Противная щетина на лице напомнила о вещах, оставленных в отеле «Клеопатра». Молодой человек поместил закладку между страниц, закрыл и отложил в сторону «Ветхий завет», пододвинул к себе сервисную карту пансионата, просмотрел ее, позвонил менеджеру и попросил подготовить машину. Перевел взгляд за окно. Солнце уже ушло. На пляже перед пансионатом собралась группка любителей вечернего морского купания. Петр вздохнул еще раз, покинул апартаменты и спустился в холл.
– Охрану? – предложил менеджер. – Петр отрицательно качнул головой и пошел к выходу. Бросив взгляд вслед отъехавшей машине, менеджер скользнул за портьеру, поднялся на второй этаж, открыл своим ключем апартаменты, проследовал в кабинет и склонился над книгой «Ветхого Завета». В его руках появился миниатюрный фотоаппарат «Минокс». Из кабинета человек проследовал в спальню, какое-то время поколдовал со стоящим в изголовье кровати торшером, стилизованным под ствол пальмы, поворачивая его вокруг своей оси, словно определяя нужное положение. Удовлетворенно качнул головой и бесшумно покинул помещение.
Спустя пару часов, когда уже стемнело, Петр вернулся в апартаменты, сразу проследовал в спальную комнату, разделся и рухнул в постель. И тут же провалился в сон. Это был какой-то странный сон. Будто он верхом на коне во главе множества вооруженных всадников движется по извилистому и нескончаемому каменистому ущелью, медленно восходящему на подъем. И все время хочется пить, и ему подают воду в мешке из воловьей кожи, и он жадно пьет, пьет, но жажда не уходит. Но, вот, наконец, он выбирается на гребень невысокой гряды и видит перед собой долгий пологий спуск, и там, в низине, в трехстах шагах, длинную растянувшуюся колонну римского легиона. Какая-то сила толкает его, в руке оказывается клинок, указывающий на римлян, конь срывается в галоп и летит на колонну. Всадник видит, как слева и справа его догоняют конники и выстраиваются в линию атаки. И когда до римлян остается сто шагов, страшный грохот обрушивается на всех сверху. Коня понесло влево, и всадник увидел перед собой на земле что–то блестящее. Это что-то, неотвратимо приближаясь, вспыхнуло перед конем ярким зеленым светом. Ноги коня подломились, земля стремительно приблизилась и.. И в этот момент Петр проснулся. Посмотрел на часы. Оказалось, что спал он всего лишь час. Во рту пересохло и хотелось пить. Обильная обеденная рыба требовала воды. Встал с постели, подошел к мини-бару, открыл его, увидел бутылку «Лутраки» и сразу вспомнил назидание отца в Афинах: «Если ты без женщины, никогда не пей на ночь «Лутраки», не заснешь». Взял «Аква минерале» и здесь же с наслаждением выпил всю бутылку. Улегся в постель, устроился поудобнее и..и.. понял, что не заснет и без «Лутраки». Стоило лишь закрыть глаза, как где-то в мозгу вспыхивала зеленая вспышка и возникал силуэт лежащего на ложе человека, укрытого плащом с меховым подбоем. – «Талисман, чертов талисман с Тиберием не дают спать». – Петр еще немного поворочался в постели, встал, пошел в кабинет, включил настольную лампу и придвинул к себе Красную папку.