Фокус гиперболы
Шрифт:
Христофор Димитриу приятно удивил Петра. Как только он уяснил, что его клиент намерен заняться оформлением документов для визита в СССР, адвокат отъехал в кресле от письменного стола, с усилием перевел свой монументальный организм в вертикальное положение и двинулся к сейфу. Петр как завороженный уставился на эту фигуру. Ему даже показалось, что каждый шаг этого исполина вместе с сотрясанием могучего чрева сотрясает и все здание Афемия Хауз. А господин Димитриу открыл сейф и пророкотал: – Ваш отец предусмотрел и это. Все документы ходатайства о въезде в СССР подготовлены, надо только подписать их и дать им ход. Кстати, – адвокат достал из сейфа продолговатый пакет и покрутил его в руке, – напоминаю вам о его существовании. – Петр помнил слова адвоката, сказанные им при первой встрече: «Я могу передать вам пакет лишь после того, как вы ознакомитесь с дневниками отца, но и это условие необходимое, но недостаточное», – и сказал: – Спасибо. Я помню. И подумал: «Отец предусмотрел, весьма вероятно, какую-нибудь проверочную уловку, я попадусь на нее, и тогда будет неприятно мне и неловко толстяку». Петр внимательно посмотрел в глаза адвоката и повторил: – Я помню, но я еще не готов. Пусть пакет пока полежит у вас.
– Хорошо, – согласился господин Димитриу и подумал: «Этому парню присущи и терпение, и такт, и предусмотрительность». – Димитриу оставил пакет в сейфе, направился к письменному столу и положил перед Петром стопку документов: – Прошу вас, подпишите. – Забрал подписанные документы и сказал: – Сегодня же я отвезу эти документы в консульский отдел нашего МИДа и думаю, что касается нашей стороны, то за пару дней вопрос будет решен. Думаю, и та сторона не будет затягивать решение, ведь, в конце концов, вы везете им артефакт, представляющий несомненную историческую ценность. Официальный ответ на ходатайство о выезде-въезде поступит в администрацию музея Левентис. Вы уже знакомы с господином Ксандопуло?
– Нет, я планирую сегодня нанести ему визит.
– Да уж будьте добры. Ему, я думаю, нелишне будет узнать, что его сотрудник намерен выехать в далекую и, возможно, длительную командировку.
Петр согласно кивнул, попрощался и вышел из кабинета.
Господин Ксандопуло, действительно, оказался милейшим человеком, страстно влюбленным в свое дело. И, как иногда бывает в таких случаях с учеными мужами, был не лишен странностей. Он усадил гостя и начал разговор так, как будто перед ним был не Крюков – сын, а Крюков – отец, затем спохватился, смущаясь скомкано выразил соболезнование, помолчал и продолжил: – Да, так о чем я? Ах, да, Каринэ Восканян из Государственного музея Армении. Она вела переписку с вашим отцом, и она же, как предполагалось, должна была его встретить и работать с ним. Ах, какое несчастье! Да. Так вот! С госпожой Восканян была достигнута предварительная договоренность…., – господин Ксандопуло уловил растерянность в глазах Петра, остановился и взволнованно спросил: – Но, ведь вы, но ведь вы поедете туда? – Получив утвердительный ответ, ученый муж удовлетворенно отбил подушечками пальцев на столешнице письменного стола какой-то марш и, смущаясь и отводя глаза произнес: – Простите, но мне кажется, …э.., если я не ошибаюсь ….э.. – Петр решил помочь почтенному ученому и вклинился в его последнее «э»: – Да, да, вы не ошиблись. Я еще не совсем в теме, и именно поэтому заранее прошу вас уделить мне некоторое время для консультаций после того, как будет получено разрешение на посещение СССР. – Конечно, конечно, – заверил господин Ксандопуло – в любое удобное для вас время. – Молодой человек встал: – Номер моего телефона, с вашего позволения, я оставлю у секретаря. Всего доброго, господин Ксандопуло. – Выходя из здания музея, Петр сконфуженно соображал: «Кто такая Каринэ Восканян? Как неловко вышло. Да, отец вновь оказался прав. Как там он писал: «…lege, lege, relege, labora et ivenis….. читай, читай, перечитывай, работай и ты познаешь». Как это верно».
Было около двенадцати, и Петр решил побродить по Никосии. Старый город с его узкими улочками спасал от лучей солнца, но не спасал от жары, от нее на улице спасения не было. Прогулка вдоль Венецианской стены, визит к Вратам Фамагусты и затем дефиле к дворцу архиепископа Макариоса вполне удовлетворили туристский пыл молодого человека. Мечтая о холодном душе, Петр заглянул в ближайший ресторанчик, позвонил по телефону и попросил подъехать за ним знакомого таксиста, того самого, выпил залпом две бутылки пива «Кео», съел кусок вкусно запеченной телятины, и через пол часа уже катил в машине усатого и остроглазого таксиста в направлении Ларнаки. Чтобы не молчать и чем-то занять себя в дороге Петр заметил: – Во время прогулки по городу я как-то не увидел…мм… увеселительных заведений… мм…определенного толка. Может быть, их нет?
– Борделей? – уточнил догадливый таксист. – Ну, как же нет? Есть, конечно, но они, как бы сказать, работают сезонно, что ли. – Петр засмеялся: – Сезонно? Кто-то, как медведи, впадает в спячку? Интересно кто? Жрицы любви или клиенты?
– Жрицы. За пляжный сезон остров посещают, это я слышал по радио, сорок – пятьдесят тысяч шведских и немецких девушек. Конкуренции с ними не выдерживает никто. – Петр снова рассмеялся: – Ах, вот как! Сезонная оккупация острова подругами викингов и нибелунгов. Оккупантов, разумеется, встречают с распростертыми объятиями. Мило, мило.
Около отеля «Астра-Шератон» в Ларнаке Петр остановил машину, рассчитался и решил добраться до пансионата «Китион» пешком. Это километра два по старой прибрежной дороге.
В холле пансионата Петр появился около шести часов вечера. Стоящий за стойкой менеджер с удивлением и выжидательно воззрился на него. Петр на ходу жестом показал ему, мол, все в порядке и мне ничего не надо, и стал подниматься по лестнице на второй этаж. Сверху навстречу ему спускалась пара: представительный, высокий, худощавый, седовласый мужчина в светлом летнем костюме, слегка одеревеневший от возраста и потому цепляющийся рукой за лестничные перила, и за ним эффектная брюнетка. Та, что была утром на пляже. Петр вежливо кивнул головой и подумал: «А вот и папик. Какие странные выцветшие глаза», – и вдруг увидел, как из рук девушки выскользнул небольшой предмет и упал к его ногам. Это была карточка электронного ключа от входной двери апартаментов. Петр нагнулся, поднял карточку и протянул красавице. Та на ходу протянула руку и, забирая карточку, чуть задержала в своей руке пальцы молодого человека. Прикосновение было мимолетным, но многозначительным. Петр посмотрел в глаза девицы. Из них выпрыгнула и мгновенно ускакала куда-то парочка лукавых бесенят. Молодой человек почувствовал взгляд со стороны, обернулся и увидел, как менеджер пансионата быстро отвел глаза. Как – то уж очень поспешно он это сделал. Петр секунду постоял на ступеньках, глядя вслед удаляющейся паре, чуть пожал плечами, и поднялся к себе.
Душ и прохлада кабинета настроили на рабочий лад. «Так. Надо продолжать» – сам себе скомандовал Петр, устроился за письменным столом, включил настольную лампу и придвинул к себе книгу Ветхого Завета. Закладка. Так, так. Опять конверт. Вытащил из него стопку листов и положил перед собой. Первый лист был заполнен рукописным текстом и сверху был помечен рукой отца: «от товарища «Д». Петр углубился в чтение. Товарищ «Д» начал с описания биографических данных Каринэ Восканян. Родилась в Ереване, возраст, семейное положение, адрес, номера рабочего и домашнего телефонов. Место работы – научный сотрудник Исторического Музея. Специализация – армянская государственность раннехристианской эпохи. Темы кандидатской и докторской диссертаций, список респондентов международной научной переписки.
Следующий лист был копией служебной характеристики ученой дамы, а далее следовал длинный список ее научных публикаций. «Да, непрост товарищ «Д», непрост, если смог получить эти сведения. Интересно кто он такой, этот товарищ «Д»? – подумал Петр, вновь просматривая список, – и может быть и загадочный доктор «SS” тоже в этом списке. Кто знает?»
Далее в стопке было десятка два скопированных листов переписки отца с госпожой Восканян.
За окном уже сгустилась ночь, когда Петр с облегчением вздохнул, сложил прочитанные листы в конверт, вложил закладку и закрыл книгу Завета. Теперь стало ясно: для достижения своей цели отец должен был выстроить и выстроил – таки отношения между кипрским и армянским музеями так, чтобы это отвечало интересам того и другого, и при этом оказаться в центре, сделать себя связующим звеном. И все ради того, чтобы взглянуть на древний талисман! Эх, отец! А какой дипломат! Понятно теперь о какой договоренности говорил и в чем заинтересован господин Ксандопуло. Взамен рукописи, исполненной предположительно Нерсесом Шноргали, католикосом Армении двенадцатого века – ее то и должен был доставить в Армению отец, – получить фотокопию сохранившейся в веках, как надеется Ксандопуло, подлинной четвертого века рукописи Григора Просветителя – диакона кипрской христианской общины, первого христианского епископа Армении – первой христианской страны мира.
Ну, что ж, продолжим линию отца и посмотрим, что из этого получится. Петр отодвинул книгу Ветхого Завета, потянулся за Красной папкой, намереваясь вернуться к Тиберию, римлянин как будто звал его, но вдруг услышал мягкий щелчок замка и легкие шаги. Входную дверь он оставил открытой, и вот кто-то зашел и закрыл ее изнутри. Молодой человек развернулся вместе с креслом на звук. В дверном проеме кабинета возникла белая фигурка. Слабый свет настольной лампы отражался и искрился в карих глазах гостьи, складках ее белоснежного шелкового халата и темных, спадающих волнами на плечи волосах. Она медленно подошла к замершему в кресле мужчине, положила руку ему на голову и стала медленно наклоняться к лицу. Отворот халата отошел, и Петр увидел перед собой великолепную женскую грудь. Набухший розовый сосок нацелился на него, медленно приближаясь. Его голова подалась вперед, он обнял губами сосок, втянул его и нежно и осторожно прикоснулся зубами. Женщина издала низкий протяжный стон, обхватила руками голову мужчины и прижала к груди. Петр почувствовал, как жаркая волна прокатилась от сердца вниз и ударила в пах. Он подхватил девушку на руки и понес в спальную комнату.
Краешек луны заглянул в окно и отразился желтым огоньком в женских глазах. Хрипловатым голосом женщина спросила: – Который час? – Петр потянулся и посмотрел на часы:
– Три часа.
– О, мне пора. – Женщина чуть приподнялась, ее рука скользнула по бедру мужчины и замерла. Женские плечи медленно вернулись на место. Мужчина легким рывком приподнял свое тело и завис над женщиной. Ее руки обхватили мужские бедра и прижали к себе. Раздался протяжный стон. Время для двоих остановилось вновь.