Фокус. О внимании, рассеянности и жизненном успехе
Шрифт:
Эрикссон считает, что секрет победы заключается в “целенаправленной практике”, в ходе которой наставник-специалист (а именно в таком качестве выступала Сьюзен Бучер) на протяжении месяцев и даже лет натаскивает вас по продуманному плану подготовки, а вы выкладываетесь по полной. Бесчисленные часы занятий – необходимое, но не достаточное условие высоких достижений. Важно как именно специалисты отрабатывают тот или иной прием. Например, в своем широко цитируемом исследовании, посвященном скрипачам (наиболее успешный из которых упражнялся больше 10 000 часов), Эрикссон констатирует: музыканты полностью концентрировались на совершенствовании определенного аспекта своего исполнения, на который указал им наставник [185] .
185
Ericsson A. et al. “The role of deliberate practice in the acquisition of expert performance” // Psychological review 47. 1993. P. 273–305. Взять, например, Ицхака Перлмана, поступившего в Джульярдскую школу (консерваторию с жесточайшим отбором), будучи тринадцатилетним дарованием, и проучившегося восемь лет по классу скрипки у Дороти Делэй. Она требовала от своих учеников жесточайшей дисциплины – они занимались по пять часов в день, а Делэй постоянно комментировала их результаты и ободряла их. К концу учебы Перлман в общей сложности накопил 12 тысяч часов занятий осознанной практикой. Однако достаточно ли подобной подготовки для того, чтобы, оказавшись за пределами альма-матер, идти дальше самостоятельно? Бессрочные наставники – вполне обычная практика для исполнителей-профессионалов: певцы то и дело советуются с педагогами по вокалу, а элитные спортсмены полагаются на своих тренеров. Никто не пробивается в верхние строчки мировых таблиц без помощи мастера-консультанта. Даже у Перлмана до сих пор есть такой специалист – его жена Тоби, концертирующая скрипачка, с которой он познакомился во время учебы в Джульярде. На протяжении более сорока лет Перлман прислушивался к ее немилосердной критике, полагаясь на нее как на “дополнительное ухо”.
Осознанная практика всегда подразумевает обратную связь, которая позволяет распознавать и устранять ошибки, – вот почему танцоры используют зеркала. В идеальном случае эта обратная связь исходит от человека с профессионально наметанным глазом, и именно поэтому у всех спортсменов мирового класса обязательно есть тренер. Если заниматься, не получая обратной связи, о верхних строчках мировых таблиц можно и не мечтать. Итак, важен не только объем тренировок, но прежде всего обратная связь и концентрация.
Чтобы понять, как улучшить тот или иной навык, необходим нисходящий фокус. Пластичность нервной системы, усиление уже существующих сетей нейронов и формирование новых для обеспечения навыка, в котором мы практикуемся, требует от нас сосредоточенного внимания. Если упражнение происходит, когда мы фокусируемся на чем-то другом, мозг не может использовать соответствующую конкретной деятельности систему. Рассеянность сводит на нет часы тренировок, и те, кто смотрит телевизор во время занятий, никогда не достигнут вершин мастерства. Судя по всему, абсолютная сосредоточенность ускоряет скорость работы мозга, приводит к укреплению синаптические связи, а также расширяет или формирует сети нейронов для конкретного вида деятельности.
По крайней мере сначала происходит именно так. Однако по мере того, как вы овладеваете мастерством в новом виде деятельности, в ходе повторяемой практики контроль переходит от нисходящего механизма, требующего осознанной сосредоточенности, к восходящим связям, благодаря которым мы делаем что-либо, не прилагая никаких усилий. В этой фазе нам не нужно думать – мы совершаем работу на автомате [186] .
И именно здесь расходятся пути любителей и профессионалов. Любителям достаточно того, что в какой-то момент их действия начинают осуществляться по восходящему механизму. После примерно пятидесяти часов практики (катания на лыжах или вождения автомобиля) люди выходят на “довольно сносный” уровень, на котором более или менее свободно переходят от одного движения к другому. Они не чувствуют необходимости в сосредоточенной практике и довольствуются тем, чему уже научились. Неважно, как долго они еще будут практиковаться в этом восходящем режиме, – если они и продвинутся вперед, то лишь незначительно.
186
И помните: если в тот момент, когда занятие становится автоматическим, вы пытаетесь думать о том, как его выполняете, результат может ухудшиться: нисходящее берет верх над восходящим, но пользы от этого мало.
В отличие от них, профессионалы постоянно работают с нисходящим, целенаправленным вниманием, намеренно пресекая стремление мозга автоматизировать тот или иной вид деятельности. Они активно концентрируются на тех движениях, над которыми еще нужно работать, исправляют то, что не получается, мысленно представляют себе идеальное исполнение или работают над деталями, указанными маститым тренером. Те, кто занимает верхние строчки, вечно совершенствуются: если они в какой-то момент довольствуются тем, что уже умеют, и бросают тяжелые тренировки, их игра обретает скорее восходящий характер, и навыки перестают улучшаться. “Профессионал постоянно и сознательно пресекает любой автоматизм, ориентируясь на результаты, превосходящие его нынешний уровень подготовки, – говорит Эрикссон. – Чем больше времени профессионалы могут уделить осознанной практике с полной концентрацией, тем более развитым и отточенным будет их мастерство” [187] .
187
Ericsson K. A. “Development of elite performance and deliberate practice” // Starkes J. L., Ericsson K. A., eds. “Expert performance in sports: advances in research on sport expertise”. Champaign, IL: Human kinetics, 2003.
Сьюзен Бучер тренировалась вместе со своими ездовыми собаками в режиме высокопрофессиональной команды. В течение года она ездила с собаками на 24-часовые тренировки, в которых чередовались заезды и отдых, а потом брала двухдневный перерыв, иначе из-за перегрузок ее собаки могли бы замедлять скорость в стандартном по тем временам 12-часовом заезде. В итоге на “Идитарод” и она и ее собаки приезжали на пике формы.
Подобно напряженной мышце, сосредоточенное внимание имеет свойство уставать. Эрикссон выяснил, что профессионалы мирового класса (штангисты, пианисты или команда ездовой упряжки) склонны ограничивать напряженную работу четырьмя часами в день. Отдыху, равно как физическому и психическому восстановлению, отведено достойное место в их тренировочном режиме. Они стараются выжать максимум из себя и своих тел, но следят, чтобы во время занятий у них не начала падать сосредоточенность, ведь оптимальная практика требует оптимальной концентрации.
Блоки внимания
Когда Далай-лама выступает перед большой аудиторией во время своих поездок по миру, рядом с ним можно зачастую увидеть Туптена Джинпу, его главного переводчика на английский язык. Пока Его Святейшество говорит на тибетском, Джинпа очень внимательно слушает, временами делая быстрые заметки. Потом наступает пауза, и Джинпа повторяет все сказанное на английском с изысканным “оксбриджским” акцентом [188] .
Когда я в свое время читал за рубежом лекции с помощью переводчика, меня просили произносить по нескольку предложений, которые переводчик потом переводил на местный язык. В противном случае он не смог бы всего запомнить. Но однажды мне довелось присутствовать на выступлении упомянутого тибетского дуэта, который обращался к многотысячной аудитории. Далай-лама то и дело увеличивал продолжительность своих высказываний и не торопился давать слово переводчику. Минимум один раз он говорил на тибетском добрых пятнадцать минут, прежде чем прерваться для перевода на английский. Казалось, ни один переводчик в мире не смог бы запомнить столь длинный кусок текста.
188
Хотя Туптен Джинпа учился и преподавал в Кембриджском университете, на самом деле, по его собственному признанию, он обязан своим акцентом изучению разговорного английского “Би-би-си”: в молодости Джинпа много слушал всемирную службу в Индии.
Когда Далай-лама умолк, Джимпа не поспешил подхватить его речь, и слушатели оцепенели от мысли о том, какое испытание для памяти ему предстоит преодолеть. Джимпа начал переводить и говорил на протяжении пятнадцати минут, ни разу не запнувшись. Все происходящее было поистине захватывающим, и публика, не удержавшись, разразилась аплодисментами.
В чем же заключался его секрет? Когда я задал Джимпе этот вопрос, он ответил, что обязан своей хорошей памятью подготовке, которую прошел, будучи молодым монахом, в тибетском буддийском монастыре на юге Индии. Подготовка состояла в запоминании длинных текстов. “Все началось, когда мне было лет восемь или девять, – сказал он. – Мы беремся за тексты на классическом тибетском, который даже не понимаем. Это как если бы европейский монах заучивал тексты на латыни. Мы запоминаем, как они звучат. Некоторые из этих текстов – духовные песнопения, и вы, возможно, видели, как монахи воспроизводят их, опираясь исключительно на свою память”.
Молодые монахи иногда заучивают тексты страниц по тридцать, с сотнями страниц комментариев. “Мы начинаем с двадцати строк, которые заучиваем утром, потом повторяем их несколько раз на протяжении дня с текстом в руках в качестве подсказки. Вечером в темноте мы повторяем эти строки только по памяти. На следующий день мы добавляем еще двадцать строк и произносим все сорок – и так до тех пор, пока не сможем воспроизвести наизусть весь текст целиком”.
Специалист по сознательной практике Андерс Эрикссон обучил подобному искусству студентов американского колледжа, которые благодаря своему упорству смогли правильно воспроизвести в обратном порядке до 102 случайных цифр (на запоминание такого количества цифр ушло 400 часов сосредоточенной работы). Эрикссон выяснил, что неослабевающее внимание позволяет ученикам находить более остроумные пути выполнения задачи – неважно, идет ли речь о фортепианной клавиатуре или блуждании в лабиринтах ума.
“Что касается такого типа работы с вниманием, – поведал мне Джинпа, – то без усидчивости тут не обойтись. Вам нужно запастись терпением, даже если занятие кажется невыносимо скучным”. Такого рода неординарное запоминание, судя по всему, позволяет расширить пределы рабочей памяти, в которой мы на несколько секунд сохраняем все, на что обращаем внимание, прежде чем отправить эту информацию в долговременную память. Однако подобное кажущееся расширение на самом деле не увеличивает нашу способность удерживать внимание на том или ином предмете. Секрет заключается в блочной обработке информации – одной из форм сознательной практики.