Фокусница

Чейз Джеймс Хэдли

Звали молодого человека Джо Крумм, с виду он был вполне приятный малый. Они с Мирой пошли в ресторан и заказали дорогой ужин. И тут Крумм совершил роковую ошибку – похвастался увесистой пачкой свернутых в рулон банкнот. Два с половиной дюйма в окружности! Мира никогда в жизни не видела столько денег. А он еще и подлил масла в огонь: мол, это мелочи, в банке деньги у него лежат штабелями. Мира решила его попугать и стибрила толстый рулон. Как нечего делать. Когда пришло время платить по чеку, он обнаружил, что денег нет. У него чуть не случился разрыв сердца.

Директор ресторана и два-три официанта взяли его в кольцо и замерли

в ожидании – надежда получить плату за дорогой ужин таяла как дым.

Мира испугалась. Все смотрели на них. Крумм словно обезумел, директор непрерывно что-то бормотал, через слово поминая полицию. Ей не хватило смелости прилюдно вернуть деньги и объявить, что это просто шутка. Она сидела красная как свекла и мечтала провалиться сквозь землю.

Крумму даже в голову не пришло, что его обчистили. Никто, кроме официанта, к нему не приближался. Страшное смущение на лице Миры было убедительнее любого алиби. (Если бы он не разнервничался, то, наверное, мог бы сообразить, что при этих обстоятельствах фокусница – наиболее вероятная подозреваемая.) Нет, такая милая девушка не способна… Исключено.

В конце концов пожилой господин, наблюдавший за их конфузом с другого конца зала, поднялся из-за стола и подошел к ним. Он положил глаз на Миру, едва она переступила порог ресторана. Золотистые блондинки всегда были его слабостью, а тут удача сама шла в руки.

Он откровенно высказался по поводу наглых щенков, которые повадились ужинать за счет ресторана. И выразил искреннее сожаление, что ни в чем не повинной молодой особе теперь приходится краснеть. После чего вынул пухлый бумажник и заплатил по счету.

– Я на машине, – сказал он Мире. – Позвольте отвезти вас домой. Этот молодчик – неподходящий провожатый для такой девушки.

Мира была ни жива ни мертва – она по сей день не помнит, как вышла из ресторана. И только когда огромная дорогая машина помчала ее по темным улицам и в лицо ей ударил свежий ночной воздух, леденящий страх начал понемногу отступать.

Ее солидный спутник вежливо представился – Дэниэл Вебстер – и пожелал узнать ее имя. Мире было всего шестнадцать, но она уже кое-что понимала. Поработав год в варьете, поневоле усвоишь урок: за А, Б и В неизменно следует Г. Мира предвидела некоторые сложности с Дэниэлом Вебстером. Не только из доброго отношения к ресторану он выложил свои семь долларов. Поэтому она сказала, что зовут ее Роуз Карравей и что остановилась она в отеле «Денвилл». То есть дважды солгала.

Чтобы попасть в «Денвилл», им нужно было бы двигаться в прямо противоположном направлении, и она рассудила, что это самый простой способ выяснить его намерения. Если он развернется, значит она напрасно в нем усомнилась. Если поедет прямо, значит дело нечисто. Он не развернулся.

Едва Хэмиш Шамвей открыл для себя, что у него растет дочь-красавица, он решил обучить ее навыкам самообороны, отлично понимая опасности своей профессии: когда прелестная девушка выступает на сцене, ей лучше знать, что к чему в этом мире, иначе от ее прелести очень скоро ничего не останется. С ранней юности Мира была осведомлена о том, как устроена жизнь, и владела парой полезных приемов. Сидя с Вебстером в машине, она нисколько не сомневалась, что сумеет справиться с любыми неприятностями.

Дэниэл Вебстер намеревался в первый же удобный момент получить сполна за оплаченный ресторанный счет. Выехав из города, он свернул на обочину и выключил мотор.

Мира сохраняла полное спокойствие. Мало того, ей не терпелось проверить на практике советы отца, которые тот на протяжении последних четырех лет вколачивал ей в голову. Как только Вебстер попытался облапать ее, она размахнулась и ударила его ребром ладони в основание носовой перегородки. Отец учил никогда не бить вполсилы. И она постаралась.

Ее удар был точен: перегородка хрустнула, из глаз Вебстера брызнули слезы, а в мозг впилась тысяча раскаленных докрасна игл. Он убрал руки и обмяк на сиденье как сдувшийся воздушный шар.

Мира открыла дверцу машины, вылезла на обочину и побежала – размеренно, без паники – в темноту. Только через несколько минут, остановившись кинуть взгляд назад, она поняла, что сжимает в руке бумажник Вебстера. Она и не заметила, как прихватила его. Возвращаться, чтобы вернуть бумажник хозяину, было по меньшей мере неразумно: Вебстер мог не оценить ее благородства и обойтись с ней неласково. Она присовокупила бумажник к рулону Крумма и пешком отправилась в город.

Закрывшись в спальне, она пересчитала деньги в бумажнике Вебстера. Оказалось, что вечерний поход в ресторан и поездка в машине принесли ей четыреста семьдесят долларов чистоганом.

В ту ночь она не спала. Ей о многом нужно было подумать. И прежде чем тусклый свет зари просочился сквозь жалюзи на ее окне, у нее сложился план.

К счастью для нее, в тот день их труппа переезжала в другой город, и вероятность того, что Мира когда-нибудь вновь встретится с Круммом или Вебстером, сводилась практически к нулю. Она спрятала свой первый доход под поясом для чулок и помогла родителям упаковать вещи и реквизит, чтобы не опоздать на ранний утренний поезд в Спрингвилл, следующий город в их гастрольном расписании.

Еще два года она работала вместе с отцом, а потом, ни с кем не простившись, собрала сумку и уехала. Ни угрызений совести, ни сожалений. Мира Шамвей созрела для того, чтобы вырезать свои инициалы на дверях фортуны.

В последние два года жизни с родителями она подворовывала – осторожно, но методично. Это было до смешного просто. Никаких осложнений не возникало. Искушение добывать деньги таким легким способом оказалось слишком велико.

Она заранее все продумала. И первым делом купила подержанный «кадиллак».

У нее скопилось тысяча четыреста долларов, и покупка «кадиллака» не затронула заветный рулончик.

Отцу она написала записку, короткую, но исчерпывающую: ей надоело жить тяжким трудом – раз и беспокоиться о ней не нужно – два. Она и не думала, что он будет беспокоиться о ней, скорее уж о себе.

Погрузив сумку в багажник, она двинулась на юг. Ей хотелось уехать как можно дальше от заштатных городишек, по которым они скитались. Мира мечтала о Флориде. Теперь путь был открыт.

В следующие два года она обеспечивала себя сама. Разъезжала на своем «кадиллаке», иногда подрабатывала в ночных клубах, но больше просто путешествовала. Источником дохода ей служили бумажники случайных знакомых. Как только деньги подходили к концу, она находила очередного клиента и обчищала его карманы. Действовала она осторожно. Ее ни разу не схватили за руку. Ей ничего не стоило вытащить бумажник, изъять оттуда несколько сотен долларов и вернуть бумажник на место, пока его обладатель не заметил пропажи. Что же до частичной пропажи купюр, в девяти случаях из десяти толстосумы не обращают на это внимания.