Форк 1941
Шрифт:
Фактически, группы, заброшенные за линию госграницы до 22 июня(в первую очередь – на территорию бывшей Польши), были смертниками, которых руководство ГУГБ НКВД и разведуправления генштаба РККА не дрогнувшей рукой посылали на смерть во имя высших целей – свободы и независимости страны.
И «лучшей Победы»…
Из пары десятков диверсионных групп через линию фронта два месяца спустя возвратились только четыре. А немцы, в конце июня – июле, после допросов захваченных шести пленных (помимо нескольких, расстрелянных на месте «под горячую руку»), получили дополнительные сведения. Следовательские группы из состава полевой фельджандармерии –
Кроме того, ГУГБ НКВД и РУ генштаба РККА была реализована ещё одна идея. Вчитываясь в строки «послезнания» – как в виде сухих документов с армейской спецификой, более живых мемуарных соображений и вникая в попытки анализа обстановки военными историками, рассматривавшими ситуацию намного позже окончания войны и знавшими её с «обеих сторон», было определено ещё одно весьма слабое место – связь с центром разведки на оккупированных территориях.
Вышеупомянутыми (в терминологии будущего) «силовыми» структурами СССР были подготовлены две дублирующих друг друга разведсети на будущей временно оккупированной территории страны, позволявшие вышестоящим штабам иметь достаточно хорошее понимание, что происходит в прифронтовой полосе с «той стороны». Эти группы, оставшиеся на оставляемой РККА территории и оснащенные новыми радиопередатчиками с опытного производства, на которое и работал, в первую очередь своими исследованиями товарищ Лосев, поставляли крайне необходимую развединформацию.
Первый передатчик (с уменьшившимся числом радиоламп и новым, неизвестным немцам типом радиодеталей) подобного вида немцам удалось захватить только в начале 1942 года, после изучения которого был сделан вывод, что в СССР в радиотехнике был свершён некий прорыв.
О истинном значении, которое в СССР придавалось транзисторам (получившим, после некоторых споров, такое же название, как и в «иной реальности»), немцы тогда не осознали, полагая сие прекрасное изобретение исключительно полезным для создания компактных и потребляющих меньше электричества радиостанций.
Говоря о связи, стоит заметить, что понимание, насколько вермахт превосходил в оснащении и использовании (говоря снова терминологией будущего…) «беспроводных технологий» РККА заставило за время, оставшееся до войны предпринять почти что судорожные меры по доведению уровня оснащенности средствами связи соединений округов, должных принять на себя первый удар немцев.
Обычные телефонные сети, легко выводимые диверсантами, да и просто ненадёжно работающие, бойцы с катушкой телефонного провода, гибнущие один за другим при попытках дотянуть его «куда-то там»… все эти образы из фильмов будущего «про войны» вполне себе имели место быть в реальности.
Поэтому, после всех попыток выправить дело со связью, обеспеченность которой в корпусном-армейском звене (старые радиостанции типа 4А, 5АК и новые типа РСБ-Ф), где был наибольший провал – в «той реальности», например, в ЗапОВО она была на уровне одной десятой(!) от требуемой, за счёт мер в промышленности оснащённость соединений удалось поднять в несколько раз. Всего до 30–40 %. От требуемого!
В целом, говоря о действиях, направленных на освоение и внедрение и обучение в войсках «послезнания», пришлось учитывать то время, которое ушло на осознание полученного объёма, его осмысление и выработку приемлемого плана корректировок. И… ограниченность человеческих ресурсов. В смысле тот объём работы, который могли вытащить на себе «допущенные».
Да и промышленность не могла прыгнуть выше своего потолка. А прекрасных средств связи из США, которые могли скомпенсировать пока не достающий объём, не было. Ленд-лиз ещё не заработал, а попытки закупок больших партий, предпринятые зимой 40/41 советскими представителями в США, не увенчались успехом. Соответствующее разрешение Госдепартамента США не было получено. Несмотря на намечавшийся выбор «в пользу Сталина против Гитлера», за океаном СССР своим союзником ещё не считали.
Многое так и осталось не осознанным и исправленным. Хотя в тех же танках количество машин с радиостанциями стало большим, чем в «иной реальности»
К 22 июня удалось закрыть только самые очевидные «дыры», исправить только самые ужасные недочёты…
И наделать новых.
20 июня все газеты Союза вышли с напечатанным совместным обращением от имени Президиума Верховного Совета и Политбюро ЦК ВКП(б).
«…Скопление германских войск около советских границ вызывает огромную озабоченность советского правительства. Мы напрямую, через все средства массовой информации СССР, обращаемся к германскому народу и вождю германской нации Адольфу Гитлеру и призываем одуматься и не совершать действий, влекущих трагические последствия для народов наших стран и всего человечества. Надеемся на добрую волю и понимание всей меры ответственности…»
Несмотря на возможные опасения насчёт потенциальной паники в стране, на самом высшем уровне было решено – страна должна была знать, что её ждёт.
Впрочем, Сталин (несмотря на увеличившийся круг посвящённых в «главную тайну СССР») после сентября 40 – го года многие решения обставлял так, что его прозорливость и предвидение были ясны всем. Не удержался он и в этот раз…
Тем более, что к этому числу всем осведомлённым окончательно стало ясно – «Германия начнёт также».
А вождь страны вполне себе понятно и искренне желал себе лучшего образа на страницах будущих учебников истории и «страниц всемирной сети».
Хотя бы той её части, которая будет относится к СССР…
За неделю до войны, когда Рожков купался крайний раз в море, Сталин собрал Политбюро без особых предварительных пояснений его членам «зачем?» и предоставил слово приглашённым туда Берии, Тимошенко, Мерецкову, Шапошникову и Ванникову, попросив их изложить сведения о предстоящем нападении Германии и подробно рассказать о той подготовке, что была проведена за последние 9 месяцев.
Пока что без слов о попаданце и факте путешествия во времени.
Члены Политбюро, которые в разной степени, но уже давно знали, к чему движется страна и помня те указания, которые исходили от Сталина в разговорах «тет-а-тет», восприняли сие лишь как подробные дополнения «в рабочем порядке». Хотя и с большим интересом выслушали доклады приглашённых.
Кроме Ворошилова.
Климент Ефремович с большим трудом задавил обиду. Он, конечно, не то что бы догадывался, а прямо знал, к чему всё идёт – слишком много было предпринято действий, но то, с каким размахом шла эта подготовка и то, что стало известно по линии внешней разведки ГУГБ НКВД… всё это прошло мимо его глаз.