Фрагменты прошлого
Шрифт:
— Он здесь!
— Кто здесь? — она машинально оглянулась, хотя знала, что комната позади нее пуста.
— Он здесь, чтобы забрать меня в комнату пазлов!
— Здесь никого нет, мам.
— Он здесь. Он принес пазл.
Ханна закрыла глаза и почувствовала слезы. Как только галлюцинация начиналась, она могла продолжаться часами.
— Это папа? — спросила она напрасно, надеясь, что сможет вернуть свою маму к теме их семьи.
— Мне нужно идти в комнату пазлов.
Боже. Не было никакой комнаты пазлов,
— Просто скажи мне, кто моя мама?
— Он здесь. Я опаздываю. Мне нужно одеться.
— Боже правый, мам! Здесь никого нет!
— Не будь грубой. Он злится, когда ты грубишь. Мне нужно попасть в комнату пазлов.
Ханна еще раз оглянулась через плечо и наигранно кивнула.
— Да. Но сначала он говорит, что хочет знать о Биг-Суре.
Дороти побледнела.
— Почему?
— Он говорит, что это загадка Биг-Сура, и ты должна сказать ему правильный ответ, чтобы получить пазл.
— Он не говорил этого!
— Я говорила с ним до того, как вошла в комнату. Он говорил, что тебе нужно ответить правильно, и тогда у тебя будет пазл.
— Ч-что? — теперь она выглядела растерянной, ее взгляд устремился от Ханны к тому воображаемому мужчине позади нее.
Это был ужасный ход. Ханна была ужасной дочерью. О, черт, она же и не дочь вовсе.
— Как правильно? — прошептала Дороти.
— Правильно — это рассказать ему, что произошло в Биг-Суре.
Дороти посмотрела в сторону, и ее глаза сузились.
— Мы вышли из сада.
— Какого сада?
— Я должна была сделать это, поэтому мы покинули сад.
— Мам, сделать что? Что ты сделала?
Она не задерживала взгляд на Ханне, даже на мгновение. Ее глаза беспокойно бегали по комнате. Стол, пол, окно.
— Сейчас мне нужно идти в комнату пазлов. Я опаздываю.
— Кто мать Ханны?
— Я всегда любила пазлы.
— Я знаю, мам, но…
— Мне нужно идти! — закричала она, наклонившись вперед, пока не пошатнулась на краю своего кресла. — Он злится!
Гнев Ханны попытался вырваться наружу, но она смогла взять эмоции под контроль.
— Хорошо, — сказала Ханна. — Давай выберем немного одежды.
— Мне не нужна твоя одежда! Я тебя не знаю!
— Мам…
— Ты не моя дочь!
На этот раз стрела попала, она вонзилась в мягкое место и погрузилась глубоко. Она не была дочерью Дороти, поэтому Дороти узнавала только Рэйчел и Бекки.
— Я приведу кого-нибудь тебе помочь, — прошептала Ханна, прежде чем схватить сумочку и толкнуть дверь.
На полпути по коридору она увидела Мигеля, несущего поднос из другой комнаты.
— Она хотела бы переодеться, пожалуйста, — сказала она онемевшими губами.
Вибрирующий грохот раздался у нее в голове и преследовал ее до дверей безопасности. Это рушился ее мир. И ее здравомыслие.
Грохот раздавался непрерывно и сливался в один сплошной гул, пока не уступил место внезапному треску.
Только когда Ханна захлопнула передние двери центра по уходу, то поняла, что звук был всего лишь громом. Серое небо озарило еще одной вспышкой молнии и на землю начали падать твердые, как пули капли дождя. Снова раздался рокочущий гул, сотрясая ее внутренности и мозг.
Она не побежала к машине, а просто вышла под дождь. Ледяной дождь остудил в ней горячий гнев. Капли дождя стекали по ее прилипшим волосам на рубашку. Даже после того, как она села в машину, крошечные струи воды продолжали течь, пока она сидела там, дрожа.
Она хотела вернуться в Чикаго. Вернуться в свою квартиру. В свою постель. В свой брак. Она хотела проснуться, высохнуть и согреться, и понять, что прошедшие шесть месяцев были просто кошмарным сном. Кошмар, который утром уже не имел бы никакого смысла. Почему она вернулась в Айову? И как Джефф мог ненавидеть ее так сильно? Это была чепуха. Джефф никого не ненавидел. И какая глупо думать, что ее милая, спокойная мать не была ее матерью.
Это был один из тех снов, которые невозможно объяснить другому человеку, потому что в нем было мало смысла. Это была я, но я не была собой. Я жила в своей старой комнате в доме родителей. Моя мама не была моей мамой, и я не знала, кто я такая.
Ханна сидела в машине дрожала и ждала, когда закончится сон. Треск молнии раздался так близко, что она вскочила и ударилась виском об окно машины. Более слабый, глухой треск, но такой, который разбудила бы ее, если бы она спала.
Так. Все это было по-настоящему, и она не могла проснуться от реальности, как бы ни старалась.
Холод пробрал ее до костей, поэтому она завела машину и включила обогрев. Теперь она была жуткой, мокрой леди, дрожащей в своей машине под дождем. От ее дыхания запотели окна. Она слишком тяжело дышала.
Она включила обогрев сидений и попыталась взять себя в руки.
Было только десять утра. Весь день растянулся перед ней, ужасный и бесконечный. Она не могла вернуться в центр, иначе потеряла бы контроль. Она кричала бы и хватала Дороти, и ее обвинили бы в жестоком обращении с пожилыми людьми. Она не могла пойти домой и заняться делами. Одна только мысль о том, что придется перебирать бесконечные стопки бумаг, чуть не сломила ее.
Но, может это имеет смысл. Может быть, где-то был секретный тайник. Коробка, в которой хранились документы об удочерении или дневник, в котором написано признание… о том, что там случилось. Интрижка ее отца. Поддельное свидетельство о рождении. Или что-то об «уходе из сада», что бы это ни значило.