Фрагменты
Шрифт:
— Это была война.
— Поэтому на него напали, — сказал Гару. — Но знаете ли вы, почему на него напали с такой невероятной мощью, что потопили каждый корабль и убили каждого моряка? Партиалы не поступали так ни в одной атаке или контратаке войны. В Армии от старших бойцов я тысячу раз слышал истории о том, что Партиалы, которые были гораздо более заинтересованы в прекращении военных действий и установлении оккупационного режима, внезапно решили уничтожить целый флот. Солдаты говорили, что это было неким посланием, что Партиалы таким образом говорили:
«Прекратите сопротивление
— От кого?
— От Марисоль Деларосы, — ответил Гару. — Она стала просить о странном оборудовании, вещах, которые не вязались с ее методами, поэтому я проследил за ней.
— Что за оборудование?
— Снаряжение для подводного плавания, — сказал Гару. — Ацетиленовые горелки.
Предметы, надобность которых была непонятна, но они начали складываться в целостную картинку.
— Подводный сбор, — произнес Мкеле, кивая. — Как я понимаю, это означает, что она занимается изучением Последнего флота?
— Последний флот уничтожили не для того, чтобы передать послание, — сообщил Гару. — Он перевозил ядерную ракету.
Лицо Мкеле мгновенно напряглось, и Гару продолжил:
— Это было «окончательным решением» правительства США — взорвать ядерной бомбой штаб Партиалов в Уайт-Плейнс и прервать б ольшую часть их военных операций, даже ценой наиболее густо населенных областей страны.
Чтобы обойти системы ядерной защиты Партиалов, им нужно было подплыть как можно ближе. Миссия была самоубийством еще до того, как Партиалы осознали, что происходит. Один старик из группы Деларосы был до Раскола морским капелланом, и он начал говорить о таком же «окончательном решении». Отсюда Делароса почерпнула свою идею. Как только она начала задавать правильные вопросы, оказалось, что капеллан знает все без исключения.
Ракету везли на «Арли Бёрке» — эскадренном миноносце под названием «Салливанс». — Гару наклонился вперед. — Я пытался предупредить вас по рации, но мое подразделение стало на сторону Деларосы. Я не могу остановить ее в одиночку, поэтому как можно скорее пришел сюда.
Если ее операции ничего не помешает, к ночи боеголовка будет у нее.
Мкеле прошептал:
— Господи помилуй.
Глава 37
Сначала они увидели горы — огромные пики, возвышающиеся над равнинами Среднего Запада, будто стена на краю света. Даже летом вершины были белыми от снега.
Вскоре они достигли окраин города — предместья под названием Беннетт, выбеленного кислотными ливнями. Улицы здесь были в желтых серных пятнах, а коричневые растения — сухими и хрупкими. Мертвые равнины подкатывали к границе города, подобно океану отравленной травы, на карнизах и проводах не сидели птицы. Города, где Кира выросла, даже такие огромные, как Чикаго и Нью-Йорк, напоминали памятники на заросшем кладбище, отмечающие место гибели, но покрытые лозой и мхом — признаками новой жизни. Денвер же, напротив, казался мавзолеем, безжизненным и голым.
Путники разделили свое снаряжение между
Без Афы на спине Одджоб казался угрюмым, и Кира подумала, что, возможно, даже диета животных, вынужденных есть консервированные овощи и овсянку быстрого приготовления, — что являлось единственной чистой пищей, которую можно было найти в токсичной пустоши, — начала брать свое. Если бы они потеряли Афу в Чикаго или отправили его одного обратно, то смогли бы еще тогда отпустить лошадей и избавить их от ужасов предпринятого путешествия, но отпустить их посреди ядовитых равнин было в высшей степени жестоко, и Кира не стала даже слушать об этом. Они потеряли Афу, но она спасет его лошадь, даже если это будет стоить ей жизни.
«Вот только я знаю, что это не так, — подумала она. — Если до этого действительно дойдет, я буду спасаться сама». Рассуждая таким образом, она чувствовала вину и тошноту и изо всех сил старалась обратить свои мысли на что-нибудь другое.
Город, через который они путешествовали, был, возможно, даже крупнее Чикаго.
Предместье Беннетт протянулось на запад и соединялось с предместьем Лоренс, затем — с Уоткинс, Уоткинс-Фарм и так далее, раскинувшись бесконечным морем жилых микрорайонов, торговых центров и парковок.
Одинокий ветер ворошил кучи сухих листьев и битого стекла, которые собирались в водостоках и у стен рушащихся зданий. Херон зашла далеко вперед, разведывая дорогу скорее по привычке, чем из необходимости. Через регулярные промежутки времени она возвращалась к остальным и докладывала, что они приближаются сначала к одному аэропорту, затем — к другому, после — к полю для гольфа.
Ничего значительного в ее докладах не было. В округе не встречалось ничего, кроме выбеленных костей и ржавых металлических остовов — останков миллионов людей и зданий, уничтоженных при Расколе. На вышедшей из строя заправке Сэмм нашел еще одну карту дорог и разложил ее на капоте пустой машины. Переплетение дорог на странице напоминало сгусток нервов.
— Согласно записям Афы, — сказала Кира, — комплекс ПараДжен находился здесь, прижимаясь к горам. — Она указала на западную окраину города, район Арвада, и прочитала название на карте. — Мемориальный музей-заповедник «Роки-Флэтс». Зачем строить промышленный объект в заповеднике?
Сэмм отметил их текущее местоположения и измерил расстояние.
— Это в сорока милях отсюда. Насколько велик этот город?
— Он раскинулся на сорок миль, — ответила Херон. — Нам нужно пройти от одного его конца к другому. С севера на юг его протяженность на меньшей мере в два раза больше, поэтому стоит радоваться, что мы подошли именно с этой стороны.
Кира посмотрела на небо, оценивая положение солнца.
— Сейчас уже где-то... три часа? Три тридцать? Мы не преодолеем сорока миль до вечера.
— Даже до завтрашнего вечера, если лошади не оживятся, — сказала Херон. — Я вам говорю, нам нужно просто оставить их и двигаться дальше.
— Мы не бросим их, — сказала Кира.
— Чувство вины Афу не вернет, — ответила Херон.
— А черствость не сделает расстояние короче, — сказал Сэмм, складывая карту. — Давайте продолжим путь.