Франция. Убийственный Париж
Шрифт:
29 июля немецкий посол Абец лично освободил, прилюдно обняв, Бюкара и его «горилл». В 1946 году Бюкара расстреляли; Бюссьера приговорили к пожизненному заключению, в 1951-м освободили — через два года он умер. Камеру в Сантэ тогда же занял Бассомьпер. Он успел повоевать на Восточном фронте, получить Железный крест, сдаться в советский плен, бежать, когда его этапировали во Францию, перейти пешком Альпы и попасться 28 октября 1945 года на борту судна, отбывавшего из Неаполя в нацистский рай — Южную Америку. Среди предъявленных ему обвинений расстрел в Сантэ занимал почетное место. По свидетельству тюремного священника, он умер с редким достоинством. Когда 20 апреля 1948 года за ним пришли, чтобы везти на казнь в форт Монруж, он встретил тюремщиков презрительно: «Вы ранние пташки, господа. Пришли,
P. S. Самый знаменитый фильм о побеге из Сантэ — «Дыра» Жака Беккера (1960). Побег Вожура навеял Маруну Багдади «Дочь воздуха» (1992) с Беатрис Даль в главной роли. Вожуру посвящен документальный фильм Фабьен Годе «Не выпускайте меня на свободу, я сам с этим справлюсь» (2008). В фильме Жана Поля Раппно «Счастливого пути» (2003) есть сцена хаотической эвакуации Сантэ в июне 1940 года.
Глава 32
Улица Сантэ
Лицо и маска Жозе Джованни (1960)
Напротив главного входа в Сантэ до начала 1980-х располагалось кафе «А ля бонн сантэ». Банальное название «На здоровье» в виду тюрьмы «Здоровье» окрашивалось черным юмором. Типа: «За добрую тюрьму» или «Чтоб вам хорошо сиделось».
Здесь после смены пропускали по стаканчику надзиратели. Смаковали первый за многие годы кальвадос или пастис только что освободившиеся зэки. Почтительное сочувствие окружало родственников подследственных по тяжелым статьям и смертников. Они расспрашивали, не делил ли кто камеру, не встречал ли в больнице, не слышал ли чего об их детях или братьях. Пытались разговорить тюремщиков, а если повезет, то подружиться с ними или подкупить.
В 2001 году Жозе Джованни (1923–2004), сценарист «Искателей приключений» (1967) Робера Энрико и «Второго дыхания» (1966) Жана Пьера Мельвиля, режиссер фильмов «Последнее известное место жительства» (1970) и «Двое в городе» (1973), снял фильм «Мой отец спас мне жизнь», ставший его завещанием. Герой фильма Джо — никчемный отец, которого ненавидят собственные жена и сын, просадил свою жизнь в покер. Но, когда двадцатидвухлетнего Маню приговорили к смерти за налет, пошедший не по плану и обернувшийся пятью трупами в последнем акте, Джо посвятил себя спасению сына. Почти переселился в «На здоровье», умолил родных жертв поддержать ходатайство о помиловании и совершил чудо — пробился к президенту, и тот за трое суток до казни заменил «вышку» на двадцатилетнее заключение. От сына Джо не услышал ни слова не то что любви, но даже благодарности.
Фильм стал запоздалым покаянием режиссера. Маню — это сам Джованни, в конце 1940-х звавшийся еще Жозефом Дамиани. Это его отец четыре года безвылазно провел в «На здоровье». В этом фильм достоверен. Но только в этом.
Джованни, как писатель и режиссер, родился в тюрьме. Первый его шедевр — сценарий фильма Жака Беккера «Дыра» (1960), объяснение в ненависти к Сантэ, начинался безыскусным обращением к зрителям: «Здравствуйте… мой друг Жак Беккер изложил во всех подробностях одну историю… подлинную историю. Мою собственную. Произошло это в 1947-м в тюрьме Сантэ…» [15]
15
Перевод 3. Базилевской. Цит. по: Беккер Ж.Высказывания. Фильмы. М.: Искусство, 1969. С. 133.
Камера оператора почти не покидала тесную тюремную камеру, но саспенса в «Дыре» было больше, чем в любом триллере с погонями и стрельбой. Это был рассказ о четырех зэках, на свою беду посвятивших нового сокамерника в план побега. Почти инструкция по технологии побега, скрупулезно внимательная к мельчайшим деталям: как пилить решетку, долбить лаз в подвал, подменить человека на койке чучелом. И главное, горькая притча о предательстве, об иудах рядом с нами: предательство, как и несправедливость высшей меры, станут сквозными и болезненными для Джованни темами.
Авторское знание тюрьмы никого не удивило и не шокировало. В 1950-х целая плеяда отцов французского нуа-ра принесла с собой в литературу опыт тюрьмы и гангстерского подполья: Альфонс Будар, Альбер Симонен, Огюст Ле Бретон, Анж Бастиани, Роже Дюшен (29). Они сразу завоевывали доверие зрителей, но Джованни доверять не стоило.
Побег, в котором он участвовал, Джованни описал еще в тюремных стенах: адвокат Стефан Эке рекомендовал сочинительство как лекарство от депрессии. Лекарство пришлось по вкусу: в Сантэ он создал еще четыре романа, вышедших в 1960 году — залпом, по книге в месяц — в «Черной серии» издательства «Галлимар»: «Второе дыхание», «Взвесь весь риск», «Отлученный», «История психа». Эке, как и многие адвокаты, баловался пером и не оставил своими заботами Жозе после освобождения в декабре 1956 года. Он передал рукопись Беккеру, писателям Роже Нимье и Антуану Блондену и самому Альберу Камю. Камю не поверил, что автор столь сильного текста — молодой уголовник: «Нет, нет, я узнаю руку Мальро». Заметим в скобках, что реакция Камю известна со слов Джованни. Как и его официальная биография.
Отменная биография — суровая, романтичная, хоть на музыку клади. Жозе учился в лучших парижских лицеях, но семья покинула Париж, когда разорился принадлежавший им отель: сыну пришлось побывать лесорубом, шахтером, проводником в горах. В 1944 году он переехал к сестре в Нант, партизанил, бежал из гестапо. Победу он праздновал уже в Париже, скорее всего на Пигаль: жажда приключений увела его, как и многих «детей Сопротивления», на кривую дорожку.
В составе банды своего дяди Поля Сантоса братья Жозе и Поль вымогали ценности у воротил черного рынка, сотрудничавших с нацистами. Почти благородный разбой: попили вы нашей кровушки, теперь мы попьем вашу. Но одна из обычно покорных жертв схватилась за револьвер. Продолжения раненный в ногу Жозе не видел, поскольку потерял сознание и понятия не имел, как его родичи наваляли три трупа. Поль бежал со следственного эксперимента и пал в Ницце 11 июля 1946 года случайной жертвой сведения счетов между бандитами из числа участников Сопротивления. Сантос укрылся в Испании. Жозе ни в кого не стрелял, но и никого не сдал: 10 июля 1948 года его и Жоржа Аккада приговорили к смерти, а 9 марта 1949-го заменили «вышку» на двадцать лет каторги.
После выхода из тюрьмы Джованни пришлось параллельно устраивать свою литературную судьбу и разрешать проблему кровной мести. Как истинный корсиканец, он был обязан убить убийцу своего брата. Тот же превентивно «заказал» самого Джованни. Жозе уже не хотелось ни убивать, ни тем более умирать, и он обратился к третейскому судье криминального подполья, легендарному Жо Аттиа (46) из банды «безумного Пьеро» (39), который разрешил конфликт полюбовно.
Участие в Сопротивлении минимизировало криминальные грехи Джованни. Но легенда поползла по швам 14 октября 1993 года. Швейцарские газеты «Ла трибюн де Женев» и «Вен-катр ер» обвинили Джованни — с 1986 года гражданина Швейцарии — в том, что он состоял, как и его брат, в нацистской милиции, участвовал в рейдах против партизан и облавах на уклонистов от принудительных работ в Германии. А еще — грабил, прикрываясь поддельным полицейским удостоверением: характерная практика отморозков из французского гестапо (37). Короче говоря, биографию Джованни следовало поставить с головы на ноги.
Джованни гневно предъявил удостоверение участника Сопротивления и резонно напомнил, что, поскольку судимость снята, информация или домыслы о его былых грехах незаконны. Но из-за скандала Швейцария не дала ему денег на фильм об Анри Гизане, командующем швейцарской армией во время войны, почитаемом соотечественниками за то, что эта армия так и не сдвинулась с места.
Установить истину можно было, просто заглянув в старые газеты: дело-то было громким. Дорогого стоит заголовок в «Паризьен либере» (10 июля 1948 года): «Уголовники из баров Елисейских полей перед судом присяжных: Аккад и Дамиани использовали гестаповские методы, чтобы заставить своих клиентов „искупить вину“». Слова о вине — сотрудничестве с оккупантами — звучали пикантно в устах рэкетиров из гестапо. Тем более что вину жертвы искупали раз и навсегда: даже по волчьим законам послевоенного времени, банда беспредельничала.