Француженки не терпят конкурентов
Шрифт:
Внезапно, словно потеряв терпение, он подошел к витрине и с удивившей ее небрежностью быстро набрал дюжину разных пирожных, заполнив ими коробку. Терпения-то ему хватало с избытком, и уж особенно при изготовлении своих шедевров.
– Tiens. On y va [123] . – По пути к выходу, он приложил к уху телефон. – Привет, парни, вы сумеете проехать сюда с фургонами?
Магали удивилась, но промолчала.
– Вперед, и, когда доберетесь, очистите тут все витрины, – распорядился он. – Может быть, это порадует и еще кого-то. Oui, bien sыr, а tout а l’heure. Restos du Coeur [124] , –
123
Держи. Пошли (фр.).
124
Да, конечно, сейчас. «Ресто дю Кёр» (фр.).
Магали знала об этой благотворительной организации бесплатных столовых и передвижных продуктовых фургонов, которая подкармливала бездомных и голодающих.
– Похоже, ты с ними хорошо знаком.
– Ну да, они заезжают ко мне раза три в неделю. Я редко продаю не раскупленную за день выпечку. – Он опять пожал плечами, остановившись перед главным входом во двор дома Магали. – Сегодня им повезло, дары повалятся на них не только от меня, как манна небесная. И все благодаря снегопаду.
Лицо его на мгновение озарилось широкой улыбкой.
Она отвела взгляд, ее сердце вновь тревожно сжалось. Он взял ее спрятанную в перчатку руку и поднес кончик указательного пальца к кодовой панели.
Да он стремился сюда уже на площади Вогезов, подумала вдруг Магали. А не обратно в свою квартиру. Ему хотелось пойти именно к ней домой. Благодаря отсутствию каблуков на ее дурацких сапожках он довлел над ней с высоты своего роста, а глаза сверкали страстным желанием, побуждая набрать пальцами входной код.
Бросив на него прищуренный взгляд и просто испытывая досаду и пытаясь сохранить определенные границы на случай крайней нужды в уединении, Магали подалась вперед и прикрыла от него левой рукой кодовую панель.
– Мудро, Магали. – Теперь в его голосе проявилось резкое раздражение.
Как и ее тетушки, она совершенно не испытывала ложной скромности, но тем не менее что-то сейчас смутно тревожило ее. Снежное утро, его страстное нашептывание, пирожное в виде сердца, покорившее ее своей красотой, и при всем этом она пыталась скрыть от него входной код. Возможно, как раз из-за сокрушительного воздействия розового сердца десерта.
– Значит, мне отказано в том, что доступно любому разносчику?
– Разносчики меня не волнуют, – отозвалась она, запоздало сообразив, что такое признание вовсе не способствовало укреплению границ доступности.
Он бросил на нее изучающий взгляд, и выражение его лица смягчилось.
– Так я все-таки волную тебя? – пробормотал он, поднимаясь за ней по винтовой лестнице.
Журчание его голоса поднималось откуда-то с высоты бедер. Вероятно, лучше бы она надела длинное толстое пальто.
– Когда потеплеет и ты наденешь короткую юбочку с твоими замечательными ажурными легинсами, то позволишь мне, надеюсь, сопровождать тебя по этим лестницам в свою башню? – мечтательно произнес он, отчего ее ягодицы невольно сжались, а ноги задрожали от слабости.
Неужели она постоянно присутствует во всех его фантазиях?
Какая волнующая мысль.
Магали ничего не ответила, но ей вдруг пришло в голову, как ни
Она озабоченно нахмурилась, удивившись своим фантазиям.
Трудно поверить в счастье, исходящее от другого человека, но… он, казалось, просто излучал счастливое сияние. И, заражаясь его настроением, Магали едва могла дышать, чувствуя, как сжимается сердце.
Он озабоченно глянул на дверь в квартиру и подергал ручку, желая убедиться, что на сей раз там хотя бы появился замок.
– Ну, Магали, sйrieux [125] , твой замок можно открыть одним пинком.
Филипп стоял у нее за спиной, протянув руки к двери, и она внезапно почувствовала, будто попала в какой-то заколдованный мир. Наполненный его величественной и реальной близостью, его присутствием здесь, возле ее двери. На их одеждах, уже теряющих резкие запахи заснеженных улиц, еще поблескивали растаявшие снежинки. По другую сторону двери пока еще находилось ее убежище, но с приходом Филиппа оттуда, безусловно, улетучились и холод, и одиночество.
125
Серьезно (фр.).
Его руки уперлись в дверь по сторонам от ее головы.
– Ты пригласишь меня войти, Магали? – Заискивающий оттенок его голоса дал ей понять, как сильно ему хотелось этого.
Как сдержанно он стремился сюда целое утро, а может быть, и гораздо дольше.
У нее был выбор. Он казался вдвойне заманчивым и вследствие этого пугающим, но Магали поднялась на носочки, поцеловала его снежно-холодные губы и открыла дверь.
Глава 28
Филипп проник в башню этой колдуньи и, всячески сдерживаясь, не размахивал дурацким победоносным мечом. Ему же не хотелось, чтобы его выгнали. Она пока вроде не обзавелась колючими растениями, чтобы ослепить его, но тем не менее падение с такой высоты могло быть чертовски досадным и мучительно долгим.
Он скромно встал в сторонке между миниатюрной плитой и окном высотой от пола до самого потолка, оконные створки открывались внутрь комнаты, а снаружи тянулась железная решетка ложного балкона. За спиной Филиппа скрывались маленький холодильник и столик, но он специально загородил их. Ему нравились случайные прикосновения Магали, когда она проходила мимо него, чтобы достать что-то. И он так наслаждался ими, что сейчас, когда он снял куртку, готовность его победоносного оружия стала более чем очевидной. Он не пытался скрыть своего настроения, отвернувшись от нее, и лишь с интересом размышлял, как она отреагирует на такую боевую готовность.
Войдя в квартиру, Магали сразу сбросила потяжелевшие от снега сапожки и, когда он последовал ее примеру, бросив на него косой взгляд, натянула ботфорты, что мгновенно превратило его чувства в расплавленную лаву. В данный момент Магали уже помешивала свой шоколад, и Филипп представлял себя кипящей в ковшике массой, булькающей и тающей от каждого оборота ее ложки, масса густела и поднималась, обволакивая рукоятку, и Магали достаточно было лишь щелкнуть пальцем, чтобы убедиться, как отчаянно он жаждет ее. То же самое он мог бы сказать о ней. Видимо, их желания совпадали.