Французская демократия
Шрифт:
Если бы этотъ планъ удался, – а все заставляло предполагать, что онъ удастся, – то переходъ отъ самодержавной монархіи къ монархіи конституціонной могъ бы совершиться безъ потрясеній и безъ опасности для Наполеоновской династіи, и притомъ въ самую благопріятную минуту. Буржуазія возвратилась бы къ своимъ старымъ обычаямъ; революціонное движеніе было бы снова отклоненно, и явилась бы возможность принять мры на будущее время противъ всякихъ нечаянностей всеобщей подачи голосовъ.
Что за тмъ произошло, извстно всякому. Династическая оппозиція въ Париж обдлала свои дла слишкомъ хорошо. Администрація почти не получила представителей въ столиц; меньшинство ея въ Париж было самое жалкое, и все это нанесло правительству сильный нравственный уронъ. Теперь намъ предстоитъ найти причину этого пораженія, непредвидннаго, неожиданнаго и до сихъ поръ необъясненнаго.
1) Парижскіе выборы. – Привожу цифры, ограничиваясь, относительно городскихъ выборовъ, Сенскими, такъ какъ движеніе боле или мене сильное было всюду одинаково. Вотъ какъ распредлились въ декабр 1851 года, посл государственнаго переворота, голоса сенскихъ избирателей;
| Внесенныхъ
| 392,026 |
| Подающихъ голоса | 296,390 |
| За плебисцитъ | 196,539 |
| Противъ | 96,497 |
| Утраченныхъ голосовъ | 3,354 |
| Отсутствующихъ | 95,636 |
Примчаніе. На этихъ выборахъ правительство 2 декабря имло на своей сторон большинство 100,000 голосовъ противъ оппозиціи, которая состояла преимущественно изъ буржуазіи или, врне, изъ лицъ средняго класса, принадлежавшихъ къ прежней партіи National'я и Reforme'ы; ихъ поддерживала значительная часть народа. Но вообще родъ, которому было возвращено право всеобщей подачи голосовъ, стоялъ за государственный переворотъ.
Я не буду говорить о національныхъ выборахъ 1852 года, которые доставили Имперіи 300,000 голосовъ боле, чмъ сколько оно имло въ 1851: воспоминаніе о 2 декабря было еще слишкомъ свжо; народное мнніе не подвинулось впередъ; къ тому же извстно, что демократія имла свои, боле или мене уважительныя, причины держаться въ сторон.
Наступили выборы 1857 года, и вотъ ихъ результатъ.
| Внесенныхъ въ списокъ | 356,069 |
| Подающихъ голоса | 212,899 |
| За кандидатовъ администраціи | 110,526 |
| За кандидатовъ оппозиціи | 96,299 |
| Утраченныхъ голосовъ или антиконституціонныхъ | 6,074 |
| Отсутствующихъ или неподающихъ голоса | 143,170 |
Примчаніе. – Хотя число лицъ, внесенныхъ въ списокъ избирателей, уменьшилось съ 1851 года на 35,957, тмъ не мене мы видимъ, что число отказывающихся отъ баллотировки увеличилось на 48,134; – число голосовъ за правительство понизилось съ 196,530 на 110,526, т. е. на 86,013; – что число голосовъ оппозиціи осталось почти неизмннымъ: она потеряла около 198 голосовъ. Итакъ, въ 1857 въ Париж существовала оппозиція въ 100,000 голосовъ, почти не измнившихъ своего мннія въ теченіе семи лтъ, между тмъ какъ правительство понесло значительный уронъ, получивъ вмсто прежнихъ 196,539 голосовъ только 110,526. Къ какой партіи принадлежали неизвстные голоса, числомъ 44,000, увеличившіе собою въ 1857 число отсутствующихъ? Я, не колеблясь, говорю, что то были главнымъ образомъ народные голоса, голоса работниковъ, равнодушныхъ къ выборамъ или даже такихъ, между которыми начинало бродить неудовольствіе.
Выборы 1863 года даютъ слдующіе результаты:
| Внесенныхъ въ списокъ круглымъ числомъ | 326,000 |
| Подающихъ голоса | 240,000 |
| За кандидатовъ правительства | 82,000 |
| За кандидатовъ оппозиціи | 153,000 |
| Безъименныхъ билетовъ | 4,556 |
| Отсутствующихъ или неподающ. голоса | 86,000 |
Примчаніе. Число лицъ, внесенныхъ въ списокъ, еще уменьшилось съ 1857: изъ 356,069 остается только 326,000 – разница въ 30,000 голосовъ. Не смотря на это, число голосовъ, поданныхъ за правительство, понизилось съ 110,526, на 82,000, – разница въ 28,000, и, наоборотъ, 96,299 голосовъ, преданныхъ оппозиціи, усилились 57,000 голосовъ, перешедшихъ въ оппозицію изъ разряда отсутствовавшихъ. Нтъ сомннія, что эти 57,000 голосовъ принадлежали народу, который со времени государственнаго переворота не являлся на выборы. По соображеніямъ, приведеннымъ нами выше, мы можемъ заключить, что изъ 153,000 голосовъ, поданныхъ за оппозицію въ 1863 году, по крайней мр половина принадлежитъ рабочей демократіи.
Посл этого какое же значеніе, какой смыслъ имютъ эти выборы?
Въ исторіи, можетъ быть, не было примра, чтобы народъ, въ тсномъ смысл, въ смысл сословія, въ противоположность дворянству, буржуазіи и церкви, заявилъ какимъ нибудь поступкомъ собственную мысль, собственную волю. Народъ умлъ всегда только кричать: Да здравствуетъ императоръ! или Да здравствуетъ король! или Да здравствуетъ господинъ! или Да здравствуетъ хозяинъ! Римскій плебей, создавъ имперію, не основалъ ничего; напротивъ, онъ все разрушилъ. Онъ всегда неизменно выражалъ только одно: ненависть къ патриціямъ. Самъ онъ не произвелъ никакой идеи; распри его съ патриціями были просто бунты эксплуатируемыхъ кліентовъ, чтобы не сказать – рабовъ. Давъ Цезарю и его преемникамъ, до Августула включительно, безсмнную диктатуру, римскій народъ уничтожилъ республику и замнилъ ее самодержавіемъ. Что значили во Франціи народные выборы съ 89 года? Подражаніе или, врне, содйствіе мщанскимъ выборамъ. Народъ игралъ въ политику, какъ дти въ солдатики. Ни санкюлотизмъ, ни робеспьеризмъ, ни бабувизмъ, ни бонапартизмъ не могли дать всеобщей подач голосовъ самобытности и значенія. Въ 1799, 1804, 1815 годахъ народъ вотировалъ за своего императора, а вовсе не за себя. Хартія 1814–1830 лишила массу права подачи голосовъ. Но что потеряла она чрезъ это? Что потеряли общественное право и свобода? Ровно ничего. Самъ народъ, повидимому, нисколько не жаллъ объ этомъ. Февральская республика возвращаетъ ему избирательное право. Но какъ онъ пользуется этимъ правомъ? Онъ выбираетъ преимущественно буржуа, орлеанистовъ, легитимистовъ, бонапартистовъ, республиканцевъ – кого ни попало, да вдобавокъ еще поповъ, монаховъ, поэтовъ и епископовъ. Въ учредительномъ и законодательномъ собраніяхъ большинство реакціонеры. Потомъ народъ избираетъ до трехъ разъ Лудовика Наполеона. Гд тутъ, спрашиваю, державная, самостоятельная мысль?
И вотъ вдругъ, черезъ двнадцать лтъ по возстановленіи имперіи, этотъ народъ безъ всякой видимой причины длаетъ крутой поворотъ, и 57,000 избирателей, рукоплескавшихъ въ 1851 году государственному перевороту и съ тхъ поръ хранившихъ молчаніе, внезапно переходятъ на сторону оппозиціи и численнымъ перевсомъ ршаютъ парижскіе выборы противъ правительства. Чтоже иметъ народъ противъ своего великаго избранника? На что онъ жалуется? Жаловаться! Это значило бы, что, по примру стараго дворянства, буржуазіи и духовенства, народъ понимаетъ себя, какъ сословіе; что на политику онъ смотритъ съ точки зрнія своихъ особенныхъ сословныхъ интересовъ и стремится управлять правительствомъ въ своихъ особенныхъ видахъ [6] . Но ничего подобнаго никогда не было ни прежде, ни посл революціи.
6
Манифестъ Шестидесяти говоритъ прямо: «Мы утверждаемъ, что посл двнадцати лтъ терпнія наступила благопріятная минута. Мы не можемъ согласиться, чтобы слдовало ждать слдующихъ общихъ выборовъ, т. е. еще шесть лтъ; если такъ, то избранія работниковъ пришлось бы ждать восемнадцать лтъ». Такимъ образомъ, видно, что они ведутъ счетъ своему терпнію съ 1851 года.
Вотъ это то и составляетъ характеристическую черту девятнадцатаго вка. Въ ней также нтъ ничего удивительнаго, какъ въ полигаміи и рабств временъ патріарховъ, какъ въ феодализм и папств среднихъ вковъ.
Когда между монархіей божественнаго права и рабочей сельской и городской массой стояли посредствующіе классы духовенства, дворянства и буржуазіи, или средняго сословія, народъ не могъ выдти на политическую арену: онъ не принадлежалъ себ; каждый простолюдинъ завислъ отъ какого нибудь патрона, отъ господина, епископа или аббата. Революція 89 года разорвала эту связь; народъ предоставленъ самому себ, и изъ него составился классъ пролетаріевъ, работниковъ на задльной плат, въ противуположность классу собственниковъ и капиталистовъ. Въ 1848 году соціализмъ, овладвъ этой нестройной массой, далъ ей первую организацію: онъ создалъ изъ нея особое тло, вдохнулъ въ нее мысль, душу, создалъ ей права, внушилъ различныя идеи: право на трудъ, уничтоженіе задльной платы, пересозданіе собственности, ассоціацію, искорененіе пауперизма и т. д. Однимъ словомъ, простой народъ, который до 1848 былъ ничто, который едва отличался отъ буржуазіи, хотя съ 89 года и составлялъ отдльное сословіе de jure et de facto, вдругъ пріобрлъ самостоятельность, благодаря именно тому, что былъ лишенъ всего и противупоставленъ классу землевладльцевъ и промышленныхъ эксплуататоровъ. Теперь, подобно буржуазіи 1789 года, онъ стремится стать всмъ.
Теперь для насъ становится ясно настоящее и даже будущее. Въ 1848 году народъ еще не понималъ своего положенія; не зналъ, въ чемъ состоятъ его выгоды; не сознавалъ своей идеи, и еще мене могъ выработать изъ нея какую нибудь политическую систему. Первой мыслью толпы, привыкшей къ рабству, было избрать себ повелителя. Повелителемъ этимъ сдлался Наполеонъ. Такъ римскіе плебеи предались Цезарю, такъ мятежные невольники предались Спартаку.
Но возстановленіе имперіи не есть еще окончательное ршеніе. По странной прихоти судьбы вышло такъ, что Лудовикъ Наполеонъ, представитель народа, былъ въ тоже время избранъ покровителемъ интересовъ буржуазіи, блюстителемъ стараго общественнаго порядка, пересозданіе котораго очевидно составляетъ задачу современнаго плебея. Очевидно, что посл двнадцати лтъ ожиданія народъ отвернулся отъ него. Подобно буржуазіи, которая хмурится и длаетъ оппозицію своимъ конституціоннымъ государямъ всякій разъ, какъ интересы ея страдаютъ, народъ вступилъ въ оппозицію противъ своего избранника. Мы уже знаемъ результатъ этой оппозиціи, и теперь важно не обмануться въ немъ.
Въ 1863 и 1864 народъ, вотируя за одно съ извстною частію буржуазіи и давая свои голоса ея кандидатамъ, вовсе не имлъ въ виду поддерживать систему парламентской монархіи и длать законную оппозицію; онъ ни подъ какімъ видомъ не хочетъ правленія, обыкновенно называемаго Орлеанизмомъ. Его не обманула интрига, имющая цлію, съ помощію іюльскихъ постановленій и конституціи преобразовать имперію въ пользу Бонапартовъ, устранивъ навсегда Орлеановъ. Онъ понялъ сокровенный смыслъ этой оппозиціи, узналъ маски, разгадалъ стремленія кандидатовъ. Онъ чувствовалъ, какое поруганіе нанесено свобод избирателей. Онъ былъ возмущенъ отступничествомъ и присягами нкоторыхъ лицъ, и въ людяхъ, которыхъ онъ посылалъ въ законодательный корпусъ, онъ уже видлъ враговъ своей идеи, союзниковъ реакціи. Могъ ли онъ не знать, что г. Жирарденъ, задушевный другъ принца Наполеона, человкъ, открыто проповдующій политическій индифферентизмъ, станетъ работать въ интересахъ императорскаго status quo? что г. Геру присталъ къ имперіи съ большинствомъ сенъ–симонистовъ? что сердечное согласіе господствуетъ между господами Авеномъ и де Персиньи? Могъ ли онъ забыть, что г. Жюль Фавръ, эксъ–секретарь министерства внутреннихъ длъ во время республики, поддерживалъ въ 1848 президенство Наполеона противъ республиканскихъ кандидатовъ, за одно съ гг. Жирарденомъ, Викторомъ Гюго, Гарнье–Паже и т. д.; или какъ строгъ былъ въ Марсели къ соціалистамъ г. Эмиль Оливье, исполнявшій должность префекта и при временномъ правительств, и при президенств?