Французская демократия
Шрифт:
Если такъ, то нужно, чтобы народъ при первой возможности доказалъ эту способность. Для этого ему слдуетъ опредлить свой принципъ такъ, чтобы резюмировать въ немъ вс свои идеи, какъ обыкновенно длаютъ вс преобразователи обществъ и какъ недавно пытались сдлать авторы манифеста; затмъ этотъ принципъ долженъ быть утвержденъ единогласно; въ случа надобности, если бы пришлось избирать себ представителей въ совты страны, то народъ долженъ избрать въ это званіе такихъ людей, которые умли бы выразить его мысль, говорить его именемъ, поддерживать его права; которые были бы преданы ему душой и тломъ; о которыхъ онъ могъ бы сказать, не рискуя обмануться: это кость отъ костей моихъ, плоть отъ плоти моей.
Въ противномъ случа народъ поступитъ благоразумне, если продлитъ свое вковое молчаніе и перестанетъ участвовать въ выборахъ. Этимъ поступкомъ онъ окажетъ услугу какъ обществу, такъ и правительству. Сложивъ съ себя власть, возложенную на него всеобщею подачею голосовъ и доказавъ такимъ образомъ свое уваженіе къ общественному порядку,
Одаренъ ли народъ политической способностью? Таковъ, повторяю, неизбжный вопросъ, поднятый кандидатурой рабочихъ, вопросъ, требующій немедленнаго отвта. Надо отдать справедливость шестидесяти: они смло отвчали утвердительно. Но за то какую бурю возбудили они противъ себя и въ журналахъ, мнимыхъ органахъ демократіи, и между кандидатами, и даже между своими сотоварищами. Всего прискорбне здсь положеніе самой рабочей массы въ такомъ ршительномъ для нея случа. Вслдъ за манифестомъ явился контрманифестъ, подписанный восемьюдесятью работниками. Эти восемьдесятъ человкъ открыто протестуютъ противъ самонадянности шестидесяти, говорятъ, что они вовсе не выразили народную мысль, упрекаютъ ихъ за поднятый ими соціальный вопросъ, тогда какъ дло шло лишь о вопросахъ политическихъ; упрекаютъ ихъ за то, что они сютъ раздоръ, тогда какъ слдовало проповдывать союзъ; за то, наконецъ, что они хотятъ возстановить касты, вмсто того чтобы стараться сглаживать неравенство. Въ заключеніе они говорятъ, что свобода въ настоящее время есть единственное завоеваніе, къ которому слдуетъ стремиться. «Пока намъ не дадутъ свободы, говорятъ они, будемъ думать только о томъ, чтобы завоевать ее». Я полагаю, что люди эти, какъ граждане и какъ работники, не хуже и не лучше другихъ. Они, конечно, не отличились ни особенной оригинальностью, ни особеннымъ рвеніемъ, и, судя по аргументамъ, которые они приводятъ, можно заключить, что они съ успхомъ пользовались уроками Presse, Temps и Si'ecle, такъ что заискиванія Жирардена и Ко. не пропали даромъ.
Французскій народъ страдаетъ иногда припадками смиренія. Обыкновенно щекотливый и тщеславный, онъ доходитъ иногда до самоуниженія. Отчего этотъ народъ, жаждущій верховной власти, такъ нетерпливо желающій воспользоваться своимъ избирательнымъ правомъ, народъ, вокругъ котораго увивается цлая стая черныхъ фраковъ, этихъ подлипалъ кандидатовъ – отчего этотъ народъ такъ пренебрегаетъ людьми своего сословія? Между рабочей демократіей существуетъ очень много людей образованныхъ, умющихъ владть перомъ и языкомъ, знакомыхъ съ дломъ, въ двадцать разъ боле способныхъ и, главное, боле достойныхъ быть представителями народа, чмъ вс эти адвокаты, журналисты, писатели, педанты, интриганы и шарлатаны, которыхъ онъ выбираетъ. Онъ не хочетъ имть ихъ своими представителями. Демократія гнушается депутатами дйствительно демократическими. Она ставитъ себ за честь имть представителями людей съ аристократическимъ оттнкомъ. Ужъ не думаетъ ли она облагородиться черезъ это? Если народъ созрлъ для верховной власти, то зачмъ же онъ прячется за своихъ отставныхъ опекуновъ, которые уже не покровительствуютъ ему и ни въ чемъ не могутъ помочь ему? Зачмъ онъ, какъ стыдливая двушка, опускаетъ глаза передъ своими нанимателями [10] . Зачмъ, наконецъ, поставленный въ необходимость выразить свою идею и заявить на дл свою волю, онъ такъ рабски подражаетъ своимъ прежнимъ патронамъ и даже повторяетъ ихъ любимыя изрченія.
10
Это сравненіе можетъ показаться несправедливымъ въ періодъ стачекъ, совершающихся на нашихъ глазахъ. Но, не говоря уже о томъ, что законъ о стачкахъ вызванъ, собственно говоря, не народною иниціативой (см. ч. III, г. IX), въ большинств случаевъ правительство поддерживало требованія работниковъ.
Работники заслуживали бы, конечно, похвалу за произведенныя ими избранія, за уступку буржуазіи, если бы, какъ заявилъ манифестъ шестидесяти, эта уступка была внушена высшими политическими соображеніями. Но ничего этого къ сожалнію мы не видимъ, и, кром прихоти, эгоизмъ, есть единственный двигатель работниковъ.
Все это, надо сознаться, сильно говорило бы противъ эмансипаціи пролетарія, еслибы дло не объяснялось просто новизною положенія.
Съ самаго начала обществъ народъ находился въ зависимости отъ богатыхъ классовъ, слдовательно, подчинялся имъ въ умственномъ и нравственномъ отношеніи, и это зависимое положеніе оставило на немъ глубокіе слды. Революція 89 разбила эту іерархію; народъ почувствовалъ свою независимость и созналъ себя. Но ему до сихъ поръ еще трудно отдлаться отъ привычки во всемъ уступать этимъ людямъ. Понятіе, которое народъ составилъ себ о томъ, что называется политической способностію, крайне ошибочно и односторонне. Онъ ставитъ выше другихъ смертныхъ тхъ, кто въ старину были его господами, кто теперь сохранилъ надъ нимъ привиллегію занимать профессіи, имянуемыя либеральными, хотя давно бы пора лишить ихъ этого названія. Прибавьте къ этому зависть, которую чувствуетъ всякій простолюдинъ къ тмъ изъ своихъ собратьевъ, которымъ удалось возвыситься надъ своей средой.
Посл этого нтъ ничего удивительнаго, если народъ, не смотря на перемну въ образ жизни, не смотря на то, что преобразовались и его сознаніе, и основныя идеи, которыми онъ руководствуется, все еще сохранилъ привычку къ самоотверженію. Нравы, какъ и языкъ, не мняются съ перемною религіи, законовъ и права. Мы еще долго будемъ другъ для друга милостивыми государями и всепокорнйшими слугами, но изъ этого не слдуетъ, чтобы на самомъ дл существовали господа и слуги.
Оставимъ же въ сторон обожаніе, колнопреклоненіе и всякое суевріе, и постараемся на основаніи идей и фактовъ опредлить, какова въ самомъ дл политическая способность рабочихъ классовъ сравнительно съ классомъ буржуазіи, и въ чемъ состоитъ ихъ будущее значеніе.
Здсь слдуетъ замтить, что способность, когда дло идетъ о гражданин, бываетъ двухъ родовъ: способность законная и способность дйствительная; первая дается закономъ и предполагаетъ вторую, потому что невозможно, чтобы какой нибудь законодатель призналъ право за людьми, которыхъ считаетъ отъ природы неспособными пользоваться имъ. Напримръ до 1848, чтобы быть избирателемъ, нужно было платить 200 франковъ прямыхъ налоговъ. Стало быть, тогда считали собственность гарантіею дйствительной способности. Вслдствіе этого 250,000 или 300,000 человкъ, платящихъ 200 и боле франковъ, признавались единственными людьми, способными наблюдать за дйствіями правительства и направлять его политику. Это очевидная ложь, такъ какъ ничто не доказываетъ, чтобы между тогдашними избирателями не было, и даже въ большомъ количеств, людей, по природ неспособныхъ, несмотря на вносимые ими подати, точно также, какъ ничто не доказываетъ, чтобы вн этого круга между столькими милліонами гражданъ не нашлось множества способныхъ людей.
1848 годъ, такъ сказать, перевернулъ эту систему введеніемъ всеобщей и прямой подачи голосовъ, безъ всякаго ценза. Этой простой реформой все народонаселеніе мужскаго пола, достигшее 21 года, родившееся во Франціи и имющее въ ней осдлость, признано закономъ – политически правоспособнымъ. Правительство еще разъ предположило, что право избирателя и извстная степень политической способности нераздльно связаны съ званіемъ мущины и гражданина. Но это очевидно новая фикція. Почему право избирательства должно быть скоре преимуществомъ гражданства, возраста, пола и мста жительства, чмъ привиллегіей собственности? Достоинство избирателя въ нашемъ демократическомъ обществ соотвтствуетъ дворянскому достоинству феодальныхъ временъ. Какимъ образомъ можетъ оно быть раздаваемо безъ разбору всмъ и каждому, когда дворянство давалось лишь немногимъ? Здсь умстно сказать, что всякое достоинство, какъ скоро оно принадлежитъ всмъ, теряетъ свое значеніе, и что то, что принадлежитъ всмъ, въ сущности не принадлежитъ никому. Впрочемъ самый опытъ уже доказалъ справедливость моихъ словъ: чмъ боле распространяется избирательное право, тмъ мене придаютъ ему значенія. Доказательствомъ этого служитъ число отказывающихся участвовать въ баллотировк; ихъ было 36 на 100 въ 1857 и 25 на 100 въ 1863. Нтъ сомннія, что наши десять милліоновъ избирателей какъ по уму, такъ и по характеру стоятъ несравненно ниже 300,000 цензовыхъ Іюльской монархіи.
И такъ, разъ принявъ на себя обязанность разсмотрть политическую способность съ исторической и философской точки зрнія, мы должны, волей, неволей, оставить факціи, и обратиться къ дйствительной способности. Мы ею одной и займемся.
Для признанія какого нибудь лица, корпораціи или общества политически способными, нужно, чтобы они удовлетворяли тремъ условіямъ:
1) Чтобы данное лицо или общество сознавало себя, то есть понимало свое достоинство, знало себ цну, мсто занимаемое имъ въ обществ, роль, которую оно въ немъ играетъ, должность, которую оно можетъ занимать, интересы, которые оно представляетъ или олицетворяетъ.
2) Какъ результатъ этого самопознанія, лицо или общество должно проводить свою идею, т. е. должно умть заявить ее, выразить словами, объяснить ея смыслъ, принципъ, послдствія, доказать ея основаніе.
3) Оно должно, въ случа надобности и по требованію обстоятельствъ, длать практическіе выводы изъ той основной идеи, которую оно исповдуетъ.
Замтьте, что здсь нельзя ничего ни сбавить, ни прибавить. Одни люди чувствуютъ живе другихъ, сильне сознаютъ себя, быстре схватываютъ мысль и съ большимъ умньемъ и энергіею выражаютъ ее, чмъ другіе, или обладаютъ такою силою творчества, какой рдко достигаютъ и самые сильные умы. Эти различія въ интензивности сознавательной способности, мысли и примненіи ея, составляютъ степень таланта, но не сущность самой способности. Такимъ образомъ, всякій врующій во Христа, исповдующій догматы его религіи и слдующій ея уставамъ, есть христіанинъ и потому способенъ достичь вчнаго блаженства; но это нисколько не мшаетъ тому, чтобы между христіанами были книжники и люди неученые, аскеты и малодушные.