Французский шелк (Том 2)
Шрифт:
Клэр, не переставая, качала головой.
– Так вы говорите, она беременна?
– Да, - коротко ответил Кассиди.
– И это практически исключает ее из числа подозреваемых.
– Совсем необязательно.
– Это вам так кажется. Может быть, даже и мне. Но для всех остальных она становится вне подозрений. К кому, по-вашему, будут склоняться симпатии публики? К женщине, олицетворяющей материнство и добродетель, или к той, которая публикует непристойные картинки?
– Маловероятно, что это ребенок Джексона, - сказала
– Да, скорее всего он от Джоша. Я знаю это. И вы знаете. Но обывателю этого не докажешь. На цветном экране своего "Панасоника" он видит лишь святую, всю в слезах, беременную вдову, о которой никогда не скажешь, что она состоит в любовной связи со своим пасынком и способна на хладнокровное убийство мужа. Приготовьтесь, Клэр. Ариэль будет играть эту роль до конца. Вы уже испытали на себе ее способности манипулировать общественным сознанием. Угроза судебного преследования за клевету ей не страшна. Она явно рассчитывает живописать образ аморального, безбожного злодея, который отнял жизнь у ее мужа и обрек на страдания ее саму и неродившегося ребенка. А поскольку подготовительную работу она уже провела, как вы думаете, с кем конкретно будет ассоциироваться этот злодейский образ в сознании большинства?
– Он наклонился ближе к Клэр.
– Ну что, до вас начинает доходить смысл возможных последствий ее беременности?
Он не просто начинал доходить, он укоренялся глубоко в подсознании, где уже и так затаились самые зловещие страхи Однако было бы безумием показывать Кассиди, что она испугалась.
– Чего вы хотите от меня?
– с вызовом спросила Клэр.
– Признания.
Она презрительно ухмыльнулась.
– Тогда, черт возьми, не позволяйте мне вот та к за просто обвинять вас. Топайте ногами. Кричите. Набрасывайтесь на меня с кулаками. Придите в ярость, негодуйте. Только не прячьтесь за этим надменным фасадом; от этого вы выглядите еще более виновной. Вам больше нельзя держать эту высокомерную позу, Клэр. Сопротивляйтесь же, ради бога.
– Я не намерена ронять свое достоинство.
– Достоинство!
– взорвался он. Его лицо исказилось от ярости.
– Тюрьма вот где окажется ваше достоинство, Клэр. И судебный процесс по обвинению в убийстве.
Клэр ощутила на своем лице его жаркое дыхание.
– Черт побери, да скажите же вы хотя бы, что я ошибаюсь в своих подозрениях! Приведите мне хотя бы один довод, который бы тут же разнес в прах все улики против вас.
– До тех пор, пока мне не предъявлено обвинение, я пальцем не пошевельну, чтобы защищаться от ваших нападок. Юридическая процедура...
– К черту процедуру! Поговорите со мной по-человечески!
– Мистер Кассиди?
– раздался робкий голос Мэри Кэтрин, которая появилась в дверях столовой.
– Почему вы кричите на Клэр? Вы ведь не собираетесь увезти ее отсюда, не так ли?
– Конечно же, нет, мама!
– воскликнула Клэр.
– Потому что я действительно не могу разрешить вам забрать ее.
Клэр быстро подошла к матери и обняла ее за плечи.
– Мы с мистером Кассиди просто.., кое-что обсуждали.
"Где же Гарри?
– недоумевала Клэр.
– Почему она не с матерью?"
– Все прекрасно, мама. Уверяю тебя Ты хорошо себя чувствуешь?
Мэри Кэтрин робко улыбнулась.
– У нас на ужин будут свиные отбивные. Разве не великолепно? Мне надо проследить, чтобы срезали весь жир по рецепту тети Лорель. Ты же знаешь, иначе она не может есть свинину. У нее начинается несварение. О, простите меня, мистер Кассиди, я коснулась такой деликатной темы в вашем присутствии.
Кассиди прокашлялся - Все в порядке.
– Тетя Лорель хочет взять здесь отростки розовых кустов, чтобы посадить в своем саду. Правда ведь, будет чудесно, Клэр Луиз?
– Да, мама. Очень мило.
Мэри Кэтрин прошла мимо Клэр к стоя вшей у двери вешалке, где висела спортивная куртка Кассиди. Она что-то достала из кармана юбки и сунула в нагрудный карман куртки. Так и не объяснив своего странного поступка, она продолжила разговор:
– Клэр, дорогая, ты вся пылаешь.
– На улице жарко.
– Ты потеешь, милая? Это совсем не пристало даме. Может, тебе следует принять ванну и переодеться к ужину?
– Я так и сделаю, мама. Я как раз шла к себе.
– Ты слишком много работаешь. Мы сегодня с тетей Лорель обсуждали это за чаем. Тебе следует позаботиться о себе.
– Мэри Кэтрин нежно потрепала Клэр по щеке, поднялась вверх по лестнице и скрылась из виду.
Услышав, как хлопнула дверь ее спальни, Кассиди направился к вешалке и сунул руку в карман своей куртки.
– Черт возьми, ничего не понимаю.
– Что такое?
– спросила Клэр, увидев, что Кассиди достал золотую авторучку.
– Это ваша?
Печально улыбнувшись, он ответил:
– Я обнаружил ее исчезновение еще в день своего приезда, когда после обеда ненадолго оставил пиджак на этой вешалке. Я подумал, что кто-то украл ее, хотя и не мог предположить, кому она понадобилась. Эта ручка особой ценности не представляет, но мне она дорога как память о родителях, которых уже нет в живых.
Клэр прижала пальцы к губам и отвернулась, прислонившись лбом к стеклу входной двери, хранившему прохладу, несмотря на знойный день.
Кассиди подошел к ней ближе и остановился сзади.
– Да бросьте, Клэр, ничего страшного не произошло. Голос его был мягким и нежным, внушающим доверие. И когда он, положив руки ей на плечи, повернул ее лицом к себе, Клэр захотелось уткнуться ему в грудь. Каким невероятным облегчением было бы выплеснуть ему душу, рассказать обо всем.
– О, Кассиди, я бы очень хотела...
– Что?
– нежно спросил он. Она покачала головой. Конечно же, она не могла сказать того, что хотела, и вместо этого лишь выдавила: