Французский шелк (Том 2)
Шрифт:
– Удачи тебе, дорогой, - прошептала она в неподвижный вечерний воздух. Стоя у обочины, она смотрела на величественный особняк на противоположной стороне улицы. Его вид вполне годился для почтовой открытки. Даже испанский бородатый мох, свисавший с ветвей старинных дубов в парке, и тот был само совершенство.
На окне столовой, погруженной в темноту, следов крови уже не было. Их смыли на следующее утро после того, как по заказу Ясмин в дом был "доставлен" дохлый цыпленок. Она сама тогда ездила проверить. К ее сожалению, в доме царило спокойствие, и никаких признаков паники после столь жуткого
Да, Алистер еще не знал, что такое настоящий страх. Пока не знал.
Ясмин сошла с обочины и направилась на противоположную сторону улицы. Запустив руку в большую кожаную сумку, висевшую на плече, она вытащила револьвер. Хотя весь этот мучительно тянувшийся день она беспрерывно проверяла барабан, сейчас ей в очередной раз необходимо было убедиться, что все патроны на месте.
Ясмин уже шла по дорожке, разделявшей лужайку перед домом строго пополам. Походка ее была уверенной, величественной, как некогда на подиумах крупнейших домов моды мира. Нью-Йорк, Париж, Милан. Никто не умел так двигаться, как Ясмин. Ее походка была неподражаема. Многие пытались, но никому так и не удалось достичь такого удивительного сочетания чувственности движений бедер и плеч с элегантностью и грацией.
Она колебалась лишь долю секунды, стоя на нижней ступеньке лестницы, затем стремительно поднялась к широкой входной двери и нажала кнопку звонка.
***
– Папа, у меня в субботу футбол. Может, тебе удастся прийти на матч, как ты думаешь? Я стою на воротах.
Алистер Петри протянул руку через обеденный стол и потрепал сыну волосы.
– Я постараюсь. Это все, что я могу обещать. Но я постараюсь.
– Здорово! Вот будет здорово!
– просиял мальчуган. Со дня того инцидента с дохлым цыпленком, который стоил ему десяти лет жизни, Алистер очень изменился. Несколько дней он пребывал в состоянии жуткого страха, выбираясь из дома лишь в случаях крайней необходимости и только в сопровождении телохранителей, которых наняли по настоянию Белль.
Когда он выступал с трибуны со своими программными речами, у него дрожали колени - так он боялся покушения. Ночами, во сне, он видел, как неумолимо приближается к нему пуля и, попадая прямо в лоб, с треском раскалывает голову, словно арбуз. Алистер почему-то всегда оказывался очевидцем собственной гибели и просыпался в слезах, насмерть перепуганный.
Белль неизменно была рядом, утешая его и успокаивая. Прижимая дрожащего мужа к себе, она нашептывала, что столь дикой и гнусной выходкой его любовница просто сорвала на нем злобу, но все это в прошлом и больше не повторится.
Однако в ее утешительных речах нет-нет да и прорывалась свойственная ей колкость. "Ты пожинаешь то, что посеял, Алистер". "Твои же грехи воздаются тебе". У Белль был целый набор подобных изречений, и произносила она их всегда нравоучительным тоном.
Как ни странно, но эти афоризмы Белль глубоко западали ему в душу. Алистер уже и не знал, сколько времени может пройти, прежде чем он вновь отважится на адюльтер. Он получил свой урок. Все-таки, рассуждал он, если и будет острая необходимость гульнуть, в первую очередь надо будет удостовериться, что выбранная им шлюха не балуется колдовством. Может, оно само по себе и безобидно, но на
Постепенно, убедившись, что выходка с дохлым цыпленком - всего лишь эпизод и Ясмин просто выплеснула переполнявшую ее ярость и жажду мести, Алистер начал успокаиваться. Он вернулся к своему обычному рабочему графику. Телохранителей отпустили. Наступил даже период семейной гармонии. Теперь Алистер старался бывать дома как можно чаще. Он целовал перед сном детей, желая им спокойной ночи, и даже успевал перекинуться с ними несколькими фразами, обсуждая волнующие их события прошедшего дня.
Белль с большей активностью включилась в его избирательную кампанию. Супруги почти не расставались. Она держала его на коротком поводке, чему он нисколько не сопротивлялся, поскольку Белль сдержала свое обещание не урезать ассигнований на кампанию, и они щедро лились не только с ее личных банковских счетов, но и со счетов ее богатейших родственников.
Однако с того злополучного вечера они никогда больше не обедали в столовой на первом этаже.
В этот вечер все Петри собрались за столом в укромном помещении, примыкающем к кухне. На десерт был подан свежеиспеченный яблочный пирог. Его аромат наполнял ярко освещенную комнату. Со стороны семейство Петри походило как две капли воды на типичную американскую семью - лишь присутствие горничной в форменном платье, начавшей по молчаливому сигналу Белль убирать со стола, выдавало положение хозяев.
– Папа?
– Да, дорогая?
– Алистер переключил свое внимание на дочь.
– Я сегодня в школе раскрасила твой портрет.
– Неужели?
– Да. Там ты произносишь речь на фоне американского флага.
– А ты не шутишь?
– вошел в роль отец.
– Что ж, давай посмотрим.
– Мамочка, можно мне выйти на минутку из-за стола? Картинка в моем портфеле, наверху.
Белль снисходительно улыбнулась:
– Конечно, дорогая.
Младшая Петри соскользнула со стула и стремглав помчалась из кухни. Только она выбежала, как раздался звонок в дверь.
– Я открою!
– Ее звонкий детский голосок эхом разнесся по комнатам.
В это же время зазвонил телефон. Горничная сняла трубку.
– Резиденция Петри.
Было слышно, как открылась входная дверь.
– Нет, - говорила горничная по телефону.
– Здесь таких нет.
– Кто это был?
– спросила Белль, когда она повесила трубку.
– Ошиблись номером. Какая-то женщина истерично кричала, что разыскивает кого-то по имени Жасмин. Алистер побледнел и вскочил из-за стола.
– Ясмин?
Белль взглянула на него. Одновременно сознание обоих пронзила страшная догадка.
– Это что...
– начала было Белль.
– Да.
– Алистер кинулся вон из кухни.
– Что случилось, мам?
– Ничего, сынок.
– Вы какие-то смешные.
– Миссис Петри? Что-то не так?
– спросила горничная.
– Не задавай глупых вопросов, - огрызнулась Белль.
– Что может быть не так?
И тут они услышали выстрел.
***
– Нет, только не вешайте трубку!
– кричала Клэр в телефон-автомат. Услышав короткие гудки, она с силой швырнула трубку.
– Я же предупреждала..