Французский жених, или Рейтинг одиноких мужчин
Шрифт:
– Постараюсь. Вы, Кристина, нам нужны.
– Вам – это кому? – быстро спросила я. – ООН? Американскому правительству или скучающим любителям преферанса?
– Дайте договорить!..
Я чувствовала, что он растерян и пытается собраться с мыслями. И, как ни странно, это меня радовало. Может быть, я умею не только проигрывать этому мужчине, но и побеждать его? И сейчас я веду в этой партии со счетом один-ноль?
– Ваши знания и умение отличать подлинные картины от фальшивок нужны, чтобы окончательно определить: какие полотна из коллекции Константина Диодоровича – фальшивки. Вы осмотрели коллекцию и пришли к этому
Кусочки головоломки сошлись, сложились, и я выпалила:
– А, так ты воспользовался этой информацией и слил ее кому надо? Ведь я сказала тебе об этом, потому что…
Я закусила губу. Какая теперь разница – почему? Потому что у меня от одного взгляда на тебя кружилась голова и подкашивались ноги и хотелось петь во все горло, как когда-то, как тем бесшабашным летом на даче у Калерии, когда я зарывалась лицом в цветочки-лютики. Я была влюблена в тебя, а теперь… разлюбила?
И когда наступил этот момент? И наступил ли он?
Все это для меня слишком сложно, опасно и непонятно. Мне нужно оставить все эти мысли и сосредоточиться на настоящем. Настоящее сидело напротив меня и молчало.
– Ты украл подлинники из коллекции Колпачевского? – спросила я почему-то шепотом. – Это твои люди в черном скользили по саду, перед тем как меня похитили? Я – настоящая идиотка…
– Все не так.
– Нет… – Я исступленно затрясла головой. – Теперь ты меня не обманешь!.. Я уже ничему не верю…
– Да постой! Ты же меня все время перебиваешь…
– Вы… Не «тыкай» мне!
– Тогда и вы ко мне – на «вы».
– Естественно!
– Вы можете сказать, сколько там фальшивых картин и какие именно? Больше от вас ничего не требуется. И вас отпустят. Но, естественно, возьмут подписку о неразглашении.
– Подписку? А если я нарушу ее условия – меня убьют? И что я скажу Паше? Павлу Андреевичу, который уже в курсе этой истории? «Извини, Паш, мне померещилось, глюки у меня!» И кто меня после этого захочет держать на работе?
Андре хочет что-то сказать, но молчит…
– Я не права?
– Какая разница?
– Нет… ты… вы… не перебивай меня! Чего вы от меня хотите? Развели тут… устроили весь этот цирк! Зачем? Кто стоит за всем этим? Ты?
– Зачем тебе это знать?
– «Вы», обращайся ко мне на «вы»! Я тебе не девочка по вызову.
– Какому еще вызову?
– Такому! Не притворяйся, что ничего не понимаешь.
– Мне тоже говори «вы»!
– Вы – скотина! – выпалила я и с силой сжала бокал в руке. Стеклянный тюльпан хрустнул, и осколки впились в мою ладонь.
– Больно?
– Тебе-то что? Вам-то какое дело? Отлепитесь от меня раз и навсегда! – Кровь текла по моей ладони, по рукаву желтого халата, окрашивая его в темно-красный цвет.
Я поднялась со стула и, не глядя на Андре, пошла к лестнице.
– Подожди! Надо обработать рану…
Я проигнорировала его слова.
Я без сил сползла на пол, едва войдя в комнату. Все это время он был моим врагом, а я-то развесила уши! Он втирался ко мне в доверие, пытался выведать как можно больше информации… и я легко все выболтала ему. Преподнесла, так сказать, на блюдечке с золотой каемочкой… Теперь о нашем свидании у крепостной стены я вспоминала с досадой, с чувством жуткой злости на себя и на свою доверчивость… Он развел меня, как последнего
Я не знала, что делать. В памяти всплыли его слова о том, что «им» нужны мои знания и умения. Значит, пока я не рассказала ему все, у меня есть шанс остаться в живых. А вот когда он и эти его… черные тени это «всё» узнают – меня уберут как ненужного и опасного свидетеля. Но кому это понадобилось? Кто-то еще в Москве пытался помешать моему приезду в Антибы. Этот кто-то напал на меня в подъезде – меня хотели запугать и сделать все, чтобы я отказалась от этой поездки. Кто знал, зачем я сюда еду, ведь Паша меня уверял, что мой приезд обставлен завесой строжайшей секретности? Кстати, Баранов был в курсе моей поездки, и, похоже, меня собирались «ликвидировать» из-за того, что он инспектировал недавно коллекцию Колпачевского и, стало быть, вполне может оказаться причастным к появлению в ней фальшивых полотен. Или они уже были в ней, и Баранов просто кого-то прикрывал?.. Я застонала: если бы у меня был мой сотовый, я бы позвонила Паше и прояснила кое-какие вопросы – срочно и без отлагательств. Но я отрезана ото всего мира, мне приходится рассчитывать только на себя…
Если я хочу остаться в живых…
Я невольно вздрогнула: получается, что мое положение еще хуже, чем я думала. Меня, видимо, собираются взять измором и продержать здесь до тех пор, пока я не расколюсь. А как только я выложу им все, что знаю, – меня уберут. Я подошла к окну. Моя комната выходила окнами на море, и расстояние до воды – не меньше ста метров. Все продумано и рассчитано. И еще – этот змей-искуситель, втеревшийся ко мне в доверие! Знают ведь, гады, чем можно взять девушек, не избалованных мужским вниманием.
Я тихо плакала, сидя на полу и уткнувшись лицом в ладони. Внезапно я услышала за дверью какой-то шум и замерла: там кто-то ходил. Андре? Я вытерла слезы.
Я напряженно рассуждала: кто причастен к появлению в коллекции фальшивых полотен и почему меня привезли сюда и что «они» собираются делать потом… если я все-таки выложу им правду? Как-то уничтожить фальшаки? А те люди в черном, бесшумно скользившие по саду? Что они там делали? И связано ли их появление с коллекцией? Или они пришли за Колпачевским? Я не имела никакой информации, начиная с того загадочного момента, и поэтому терялась в догадках. Если бы в руки мои попала какая-нибудь газета, я сообразила бы что к чему. Может быть, Колпачевский убит или ранен, его дом разграблен, а вся коллекция похищена? Наверняка эта информация попала на страницы французской криминальной хроники. У меня появилась бы хоть какая-то наводка, а так – я сижу и гадаю на кофейной гуще.
Я забаррикадировала дверь, придвинув к ней кое-какую мебель, легла и уснула, кое-как обработав пострадавшую ладонь лосьоном и обмотав ее белой полотняной салфеткой.
На другое утро я решила все ему рассказать: продолжать дальше эту игру не было смысла, я слишком устала от этой бесконечной лжи, неизвестности и путаницы. Мы встретились с Андре за завтраком, и он повел меня куда-то вниз, в подвал, и я увидела там ту самую коллекцию Колпачевского, которую инспектировала в замке олигарха. Я только вскинула на Андре глаза и ничего не сказала. Я указала на подделки: двух Айвазовских и одного Шишкина – и сухо спросила, когда меня выпустят. Он взял меня за руку, но я тут же вырвала ее.