Фредди. Операция «Х»

Райхе Дитлоф

С торжествующим видом счастливый соперник припадает к стопам возлюбленной доньи. Он упоен своей победой и не видит, что его противник собрал последние силы, поднялся и… слабеющей лапой всадил ему клинок в спину. Раздался стон, и вот они оба лежат бездыханные у ног прекрасной дамы.

Какая страшная минута! Эльвира в горе. Она поет свою знаменитую арию, исполненную скорби:

О, страшный рок! Судьбы проклятье! Вот тут лежат они, как братья! Лишилась я обоих в одночасье, Какое страшное несчастье! И

рыжий был не плох, И черный был хорош, Теперь пропали оба ни за грош! Настал и мой черед отправиться им вслед, Чтоб не наделать больше бед, Сейчас возьму кинжал — и все, закончен жизни бег, Прощайте, милые друзья, прощайте все — навек.

Последний куплет она пропела раз пять, чтобы как следует всех предупредить — дескать, сейчас будет самое страшное. После этого она подняла кинжал и всадила его себе в грудь.

Взрыв аплодисментов! Овация! Такого я еще не видел! Но тут Эльвира шевельнула лапой, и зал замер.

Все взоры были обращены к несчастной троице, которая лежала бездыханная на земле. Но тут они слегка приподняли головы и запели хором:

Угасли очи, кончен бал, Последний миг — вот он, настал! Судьба соединила их, Несчастных пленников своих, Одним клинком — на всех троих. Теперь лежат в траве оне, Лежат, как будто бы во сне, Эльвира донья, хомячиха, Уснула быстро, тихо-тихо, Энрико дон, он свин морской, Сражен любовною тоской, И дон Карузо, тоже свин, Хотел с Эльвирой быть один. За страшною чертою — Все равны в правах, Будь ты свиньей морскою Иль числись в хомяках, Хоть кролик, хоть хомяк, Хоть крыса, хоть червяк, Судьба распорядится, и И ты повержен — бряк!

Они повторили все это трижды, потом закрыли глаза и умерли, так сказать, окончательно и бесповоротно.

Что тут началось! «Браво!» — неслось со всех сторон. «Брависсимо!» Хомяки повскакивали со своих мест. Они хлопали, кричали, плакали, смеялись. Это был успех, настоящий успех! Когда же Эльвира, Энрико и Карузо поднялись и вышли на поклон, всеобщему ликованию не было предела. Сэр Уильям был вне себя от счастья. Я — тоже. Хотя, признаюсь честно, финал меня несколько разочаровал. С последним куплетом я был категорически не согласен! Я считаю, что судьба каждого хомяка в его собственных лапах! Вслух, конечно, я этого говорить не стал, чтобы не портить праздник.

Когда публика немного успокоилась, на сцену вышли снова Сузе с Йоссом.

— А теперь — сюрприз! — хором объявили они.

— Мы тут подумали и решили отблагодарить наших спасителей, — торжественно произнес Йосс.

— Но задача оказалась не такой простой — ведь многие приняли участие в этой операции! — сказала Сузе.

— И тогда мы решили наградить одного — за всех! И этот один…

— Фредди! — крикнули они хором.

Вот сюрприз так сюрприз! Такого я не ожидал.

Меня затащили на сцену.

— Когда мы приняли решение сделать

подарок Фредди как представителю всех наших друзей, у нас возник вопрос: чем мы можем порадовать его? Дать ему орден? Почетную медаль?

— И тогда нам пришла в голову мысль: ведь он же наш родственник! Так почему бы не преподнести ему то, что мы бы и сами с удовольствием получили в подарок?

Тем временем два хомяка вынесли поднос, прикрытый сверху сеном.

Какой аромат! Какой запах!

Одним легким движением Сузе отодвинула сено в сторону и…

«О-о-о!» — разнеслось по залу.

Я замер.

На подносе лежал огромный пухлый червяк! Всем червякам червяк!

Теперь все смотрели на меня.

Я хотел отблагодарить моих собратьев за трогательное внимание, но у меня буквально слова застряли в горле.

— Э-э-э, — начал было я и запнулся. — Кхм, честно, не знаю, что и сказать… Я так взволнован… Не знаю даже, как вас и благодарить… И что мне делать…

— Он не знает, что делают с червяком! — крикнул кто-то из зала. — Ха-ха-ха! — Эльвира. Это она. — Не знаешь, так мы тебе подскажем!

— Да съешь ты его! Верно! Давай, не стесняйся! — неслось со всех сторон.

Мне ничего не оставалось, как последовать этому совету.

Тем временем объявили третью часть — танцы до утра. И это было потрясающе! Веселье лилось рекой. Все танцевали, пели, ели, пили, ссорились, опять мирились и снова пускались в пляс. Получился самый настоящий пир на весь мир. И главное — еды было в достатке. Потому что запасливые хомяки не стали перетаскивать все на новое поле, а кое-что все-таки оставили на праздник. В итоге оказалось, что это «кое-что» не просто «кое-что», а целая гора всякой вкуснятины, которая пошла теперь в расход. Н-да, значит, действительно, повод был достойный и нам было что отмечать, раз хомяки добровольно и с песнями согласились расстаться со своим добром. Говорю вам это как хомяк! И, кажется, никто не пожалел об этом, потому что попировали мы знатно.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

На другой день я проснулся и, как всегда, приступил к зарядке. Начинаю я обычно с бега. Забираюсь на деревянную вертушку и бегаю, пока совсем не устану. И вот бегу я себе, бегу и тут вдруг слышу:

— Фредди!

Ага, Энрико и Карузо. И что им понадобилось от меня с утра пораньше? Наверное, опять придумали какую-нибудь дрянь! Они ведь такие, их хлебом не корми, дай кого-нибудь подразнить!

— Чего? — отозвался я, глядя на них из своей клетки, которая стояла высоко на книжной полке.

— Мы хотим тебе кое-что сказать! Только спустись, пожалуйста, к нам вниз. А то как-то неудобно разговаривать.

Ладно, придется слезть. Я все-таки воспитанный хомяк и должен держать марку.

Я был, конечно, недоволен, что они меня оторвали от дела, но тем не менее выбрался из клетки и стал спускаться по веревочной лестнице.

— Ну, что у вас там? — сурово спросил я.

— Фредди, — начал Энрико. — Ты, наверное, видел, с какой серьезностью мы отнеслись к подготовке оперы.

Я кивнул. Действительно. Что правда, то правда.

— Это наша первая настоящая работа, — добавил Карузо.

— И поэтому мы решили, что отныне нам нужно уделять больше внимания своему облику, своим манерам, своему поведению, — продолжил Энрико.

Я снова кивнул. Что тут возразить, все верно. Им уж точно не помешает кое-чему поучиться.

— Первым делом мы решили пересмотреть свое отношение к тебе! — торжественно провозгласил Карузо.

— Очень интересно, — ответил я, сохраняя полное спокойствие. Посмотрим, что будет дальше.