Фрилансер. Сверх
Шрифт:
Это были самые важные слова, и, как только произнёс их, стало легче.
— Рубио и его коллеги — моя игрушка. Они тоже накосячили, и за своё ответят, но после отработки косяка я их отпущу. Конфискаций и посадок не будет. Мы не тронем ни один клан, ни одну семью, если все будут соблюдать нейтралитет и проявлять здравомыслие. Да, Фрейя может раскрутить маховик репрессий, но мы готовы остановиться, если вы не будете дёргать тигра за усы и раздражать нас. И тем более никаких акций, ударяющих по государственной безопасности!
— Я понял тебя Хуан, — облегчённо сказал Дедуля. — Я правильно понимаю, что твои слова — это слова Фрейи?
— Именно, сеньор. Мы согласовали
— Мне нужно время, чтобы донести сказанное тобой до всех своих… Партнёров. Чтобы они перестали нервничать и не наделали глупостей.
Пауза. Закономерно — нельзя дать ответ сразу. Но какое будет решение — уже предельно ясно.
— По канадским миллиардам также дам ответ чуть после, — и тут дедушка взял паузу. — У меня вопрос по Европейской конфедерации…
— Не сейчас! — покачал я головой, оглядываясь. — Сейчас я не уполномочен вести такие переговоры.
Правильно, а то ещё выманит у меня плюшки за нейтралитет в грядущем дележе земель Конфедерации. А я и так лопухнулся с Империей, когда не был уполномочен — ни дай бог повторить ошибку.
— Единственное, что… — решился озвучить следующее требование, насчёт следующей планируемой операции. — Нет, не прошу, и даже не требую. Уведомляю! Я забираю журналистов, которые лили откровенную грязь в начале конфликта. И подчеркну, только открыто предвзятых. Любая попытка защитить их, даже если они работали на вас или кого-то из союзных вам семей — и я разозлюсь.
— Не злись, Хуан. НАШИ журналисты держали осторожный нейтралитет. — Темя для дедули была неприятной — я пообещал амнистию, но после продолжил ставить условия. Что не есть гуд, а значит не надо больше борзеть.
— Вот и хорошо. В таком случае я с пониманием отнесусь, что они и далее выберут осторожный нейтралитет и не станут раздувать истерику, когда под каток попадут их менее умные и нечистоплотные собратья.
— Это все твои условия? — напряжение в голосе.
«Твои». Чувствуете? Но тут и правда мои — Фрейя выше операции с журналистами, которую планирую. Я её ещё не посвятил в детали, ибо сам пока не знаю — пока разбираюсь с террористами на космодроме, да вот с трибуналом над министром только что разрулил.
— Да. Все. В остальном все вопросы будем решать двусторонними контактами, и, мой совет, не рискуйте больше самодеятельностью. Лучше пусть Софи по старым каналам свяжется, и мы всё обсудим — самому неприятно сжигать людей, да ещё так мерзко, да ещё перед всей планетой!
— Хорошо, Хуан. С тобой приятно иметь дело.
Дедуля рассоединился. Меня же начало отпускать, и отходняк после проснувшихся способностей это всегда неприятно, с лёгким привкусом металла во рту.
Глава 15
Имперские страсти (продолжение)
Глава 15. Имперские страсти (продолжение)
Мерседес лежала на бамбуковом топчане у бассейна и балдела. Было клёво. Нет, на самом деле клёво — свежесть «живой» атмосферы, запах моря, и орудующий на «нижнем этаже» мальчик, старающийся изо всех сил. Дурашка, видно, думает, что зацепил принцессу Веласкес. Пусть даже дефектную, но принцессу же! Так что она лежала на топчане у бассейна, получала удовольствие от чьего-то шершавого языка и не хотела ни о чём думать. Но мысли, к сожалению, её не слушались и сами лезли в голову, портя веселье. Вон, Гор хорошо — её шпилят с двух сторон два красавчика, поставив на четвереньки, периодически меняясь. Стонала сучка так, что ей местами было завидно. И совершенно точно ни о чём
… А тело за последние годы по ласке именно что соскучилось. Постоянный недотрах на протяжении ЛЕТ — не фунт изюма! В корпусе, пока была заперта там, почти не пересекалась с мальчиками — а когда бы? Так что от безысходности стала постоянной клиенткой «Острова Малибу», благо, входная карточка туда для ангелов именная, бесплатная.
Потом появился Хуан, эта гадкая сволочь, чтоб ему хорошо жилось! «Абсолют» хренов! Сволочь, трахающая всё, что движется, выбравшая в итоге Изабеллу. Сейчас, наконец, и Фрейю потрахивает, но теперь это не её проблемы. Пусть сестрички сами разбираются, она с попкорном посидит, покайфует. Гор, вон, не такая, как она — плюнула на всё и нашла себе кабальеро. Танцевала с ним и оттягивалась по полной, в своё удовольствие. А она, как дура, ждала редких приходов этого сраного мачо, когда он натрахается с другими и почтит присутствием. Отношения по остаточному принципу, мать его за ногу! Как же её это задолбало!
Солнце в зените. Здесь, на вилле под Пуэрто-ла-Крус, ветер с Кариб, несёт прохладу, а листья пальмы закрывают от солнечного света. Рядом бассейн, в котором они начинали веселиться, и куда нырнут, как только красавчики закончат с Гортензией. Покой. Как долго она мечтала оказаться здесь, как хотела вернуться. Вернулась…
… И почему так хреново от ощущения языка этого… Как его там, Диего? Фредерико? Уже и забыла. А он её вечером на балет приглашал! Как же идти на балет с тем, кого не помнишь, как зовут?
— Чико, хватит, достаточно! — Попросила она, чувствуя «выстрел» разливающейся по телу волны. Сжала ноги вместе, и те затряслись в сладостном приступе. После чего, восстановив дыхание, боком легла на топчан, а Диего-Фредерико лёг рядом, на соседний.
— Ну что, в пять я прилечу за тобой?
Смотрит, как на корову, которую фермер берёт для хозяйства. «А какие у неё зубы? А молока сколько даёт? А насколько породистые от неё будут телята?» Нет, пожалуй, Хуан хоть и та ещё сволочь, но ему совершенно точно ничего от неё не было нужно. Никогда. Вообще никогда! Кажется, он до самого конца так и не понял, кто она. Паула? Мерседес? Принцесса? Ну и принцесса, и что с того? В какой-то момент её это задело — когда попыталась объяснить, сколько у неё денег, власти, и какая поддержка семьи. Ведь даже ссыльная принцесса остаётся принцессой, просто поддержка капельку уменьшается. На порядка два, но эти два порядка — миллионы и миллионы империалов в месяц, и никто никогда на Земле не смотрел, сколько и на что она их потратила (ещё до корпуса, когда наслаждалась жизнью в столице разврата солсистемы). Но он не понял. На деньги ему плевать, на влияние семьи… Венера слишком далеко — не почувствовал. Ему нужна была она, как ОНА. Да, кобель и бабник. Да, трахал других. А она по остаточному… Но зато искренне. «Да, чика, я вот такой. Но ты мне нравишься».
— Знаешь, что-то сегодня плохо себя чувствую. Давай перенесём? — попросила она.
— Но ты сказала, любишь балет. — Напряжение на лице партнёра, дескать, ядрёная самочка срывается с крючка, хотя тот, о, какая ирония, пытается замаскировать его весёлой бесшабашностью. Раньше Мерседес не могла так легко читать людей, а теперь вот так видит всех насквозь влёт, и это нравилось. «И это тоже результат общения с Хуаном» — запоздало родилась мысль, от которой настроение пошло вниз.
«Ага, половым путём передаётся» — схохмило внутреннее «я», от чего настроение не просто продолжило движение в том же направлении, а буквально рухнуло.