Фундаментальные основы права. Компаративистика в юриспруденции.
Шрифт:
Не имея намерения исчерпать все понятия, которые из-за отсутствия для них предмета в чувственном опыте, должны быть названы идеями, укажем на те из них, которые относятся к предмету нашего исследования. Так, наши понятия о боге, долге, добре, праве, справедливости суть идеи, предмета коих мы не имеем в чувственном опыте.
1.2. Попытки объяснить происхождение идей права, справедливости и добра
О. Конт. Само признание существования идей в нашем мышлении обусловливается признанием существования в нас особой духовной сущности, поэтому материализм или его видоизменение – позитивизм, конечно, стремится отрицать существование идей. «Мы рассматриваем, говорит Конт, – всякий предмет последовательно, с трех сторон: мы называем его добрым в отношение действительной его полезности, которую мы можем извлечь из него для удовлетворения наших частных или общих нужд; как прекрасный в отношение к чувству совершенствования, которое может доставлять нам его созерцание, и, наконец, как истинный во внимание к его действительным отношениям ко всей целости явлений, доступных нашему наблюдению, устраняя при этом всякую оценку предмета со стороны его пользы или тех движений, которые он возбуждает в человеке» [20] .
20
Kont
Очевидно, Конт стремится доказать, что идеи добра, красоты и истины возникли в нашем уме не через его самодеятельность, но через соприкосновение с опытом или прямо из опыта. Эта попытка была бы основательна, если бы можно было доказать, что они в самом деле так возникли и идеи в реальности означают то, что понимает под ними Конт.
Действительно, понятие пользы мы извлекаем из опыта, но для того чтобы доказать, что идея добра также возникла из опыта, нужно доказать или что эти идеи тождественны или близки и одна может превратиться в другую, подобно тому как, например, понятие сильной усталости может обозначаться особым термином «изнеможение», или что они находятся в необходимой связи и одна неминуемо вызывает другую, подобно тому как идея конечного вызывает идею бесконечного, или что идея добра и понятие пользы возбуждают у нас одинаковое действие.
Но идея добра не тождественна понятию пользы. Идея добра и понятие пользы могут служить руководящими началами, но не в одинаковых случаях и не обозначая одного и того же. Например, понятие пользы относится и к определению отношений между лицами и вещами, тогда как в последнем случае идея добра не применяется. Правда, понятие пользы и идея добра одинаково применяются к определению отношений между лицами, но в разных значениях: отношения, обусловливающиеся пользой, интересом, совершенно не те, которые мы называем добрыми. Идея добра не могла произойти из понятия пользы, как понятие «изнеможение» – из понятия усталости, ибо и сильнейшая польза нисколько не приближается к идее добра.
Понятие пользы не вызывает идеи добра, как отрицательное понятие вызывает положительное, как понятие пользы вызывает понятие вреда. Идея добра и понятие пользы действуют по-разному. Мы спокойно можем пренебрегать тем, что полезно для нас, но мучаемся, когда поступаем не согласно идее добра. Мы восторгаемся действиями других не в силу их полезности, но когда в основании этих действий лежит идея добра: изобретатель чего-либо полезного для всех не возбуждает у нас восторга, какой возбуждает доброе дело, совершенно бесполезное для нас. В энтузиазме от идеи добра мы для нее жертвуем жизнью, т. е. сферой, в которой может проявляться полезное. «Когда, – говорит В. Кузен, – добродетель вознаграждается, порок наказывается, мы признаем это в порядке вещей; когда же добродетель остается без награды, порок без наказания, то это мы называем беспорядком. Но ни то, ни другое не имеет в своем основании полезности… Если бы наказание не имело другого основания, кроме пользы, то оно лишилось бы и последней, ибо для того, чтобы наказание было полезно, нужно, во-первых, что бы тот, кто понес наказание, сознавал, что он справедливо наказан и с соответствующим расположением принимал наказание; во-вторых, чтобы зрители находили, что виновный справедливо наказан, как виновный.
Отнимите это основание справедливости – и вы разрушите полезность наказания» [21] .
Все это, как кажется, достаточно полно объясняет, что идея добра не могла возникнуть из понятия опыта, пользы.
Еще в меньшей степени можно сказать, что идея прекрасного возникает у нас от созерцания того, что рождает в нас стремление к совершенствованию. Заметим, такое стремление рождает у нас не идея прекрасного, но идея добра, потому что прекрасное, конечно, присутствует в человеке, например, его возвышенный образ мыслей и характер. Идея прекрасного в состоянии возбуждать в нас стремление к самосовершенствованию, лишь возбуждая в нас идею доброго – по естественной ассоциации идей. Но если прекрасное мы понимали лишь из опыта, то тогда мы бы не смогли судить даже о прекрасном в опыте и не могли бы сознательно производить прекрасное. «Истины рациональные, – справедливо отмечает Аристотель, – основы суждения, истины первые – принципы – не отыскиваются; они вызывают невольно наше согласие, нашу веру; нечего искать их оснований: они покоятся на себе самих». «Вы не можете мыслить, – говорит Платон, – без помощи общих понятий; вы не можете что-либо доказывать, определять как не с помощью общих понятий. Общие понятия суть принципы ваших суждений и определений. Отсюда ясно, что эти понятия не объяснимы из понятий частных, потому что эти последние не понятны без них».
21
Cousin V. Histoire de la philosophie du dix-huitieme siecle. T. И. P., 1829. P. 273.
Наконец, идея истинного приходит к нам от понимания отношения предмета ко всей целостности явлений. Прежде чем дух начинает действовать, для него уже существует истинное в том, что невольно вызывает его согласие. Безусловные истины только те, как справедливо замечает Кант, которые мы знаем a priori, до опыта; наоборот, всякое знание получаемое нами из опыта, условно, следовательно, типичная идея истины никогда не могла бы получиться из опыта, так как всякое знание из опыта условно.
Другие основные идей человека, относящиеся к предмету нашего исследования, Конт или совсем выкидывает или объясняет их также своеобразно. «Слово “право” – утверждает Конт, – должно быть удалено из истинного политического языка, как и слово “причина” из языка философского: из этих двух теолого-метафизических понятий одно отныне безнравственно и анархично (право), другое – нерационально» [22] . Для определения отношения членов общества между собой он считает вполне достаточной идею обязанности, которую выводит из подчинения рассудка сердцу. Позитивизм, по словам Конта, воздвигает фундаментальную догму, одновременно философскую и политическую, а именно: постепенное преобладание сердца над умом. «Ум назначен не царствовать, а служить; когда он стремится к господству, он поступает на службу личности, вместо того чтобы помочь развитию общественности» [23] .
22
Kont О. Politique positive. T. I. Р. 361.
23
Kont О. Sisteme de politique positive. P., 1851. T. I. P. 16, 17.
Возникновение
Вычеркнуть идею права из лексикона – не значит вычеркнуть ее из человеческой души. Объяснив идею добра из опытного понятия пользы, Конт исключил все источники для объяснения идеи права из опыта; он был вынужден отбросить ее. Вообще все эмпиристы затрудняются объяснить опытно происхождение идей добра и права, находя в опыте только одно понятие пользы, которое с различными натяжками еще можно употребить для объяснения одной из этих идей; но тогда остается затруднение, как объяснить другую. Смешно находить предлог для вычеркивания идеи права в том, что она будто производит анархию, когда как только она в состоянии внести порядок в общество. Идея обязанности теряет всякое содержание и смысл без соответствующей ей идеи права. Они – сиамские близнецы, причем смерть одной, из них вызывает смерть другой. Именно идея обязанности внесет полную анархию в общество, если удалить идею права, ибо тогда в обществе не может установиться ни одно определенное отношение и явится полная анархия, анархия абсолютная.
Столь же мало можно объяснить идею долга «логикой сердца». В сердце не содержится никакой логики. Оно в состоянии лишь отражать впечатления душевной жизни, мира идей. Человек мало нравственно-развитой, т. е. тот, кто мало развивал в себе идею добра, будет хладнокровно смотреть на самые возмутительные жизненные явления. Чувствительность не развивается в сердце ужасными явлениями, а притупляется, о чем свидетельствует ежедневный опыт, тогда как если б сердце имело логику, оно поступало бы наоборот. Воспитание в себе нравственных идей развивает нежность сердца, т. е. не первое происходит из последнего, а последнее из первого.
Источник идеи Бога нельзя искать в потребности стройного миросозерцания. Она исчезает и тогда, когда эта стройность становится возможной, и другим путем, навсегда оставаясь присущей душе как интуитивно, так и тогда, когда мы предаемся размышлениям. Невозможно истребить ее в душе, как и идею причинности, не погружаясь в совершенный хаос явлений, в котором перестает существовать какая-либо точка опоры. Логически, последовательно отринуть понятие причинности – это значит прийти не к позитивизму мышления, а к абсолютному скептицизму, к хаосу мысли, которому можно найти подобие в хаосе общества, построенного на идее обязанности.
Обратимся к важнейшим из более ранних попыток эмпирического объяснения основных идей, имеющих отношение к нашему предмету, – попыткам Т. Гоббса и Б. Спинозы.
Т. Гоббс, убежденный, что понятие права и добра не находится в человеческой душе, думает установить их с помощью государственной власти.
«Природа человека существенно эгоистична и в себе самой не носит нравственного закона. Природа заставляет человека желать и хотеть bonum sibi, т. е. того, что есть добро для него, и избегать того, что вредно. Человек называет правом, jus, непорицаемым то, что непротивно разуму, – свободу употреблять свойственные человеку силу и способность. Человек получает от природы право сохранять свою жизнь и члены всею своею мощью» [24] . Каждый человек по природе имеет право на все вещи, т. е. делать по отношению к вещам то, что он хочет, – владеть, употреблять, пользоваться вещами, поскольку он хочет и может. Поэтому справедливо, что «natura dedit omnia omnibus» – природа дала все всем, так что jus и ntile – право и польза – одно и то же [25] . Но можно сказать: такое право всех на все равняется тому, как бы никто не имел права ни на что; отсюда в естественном состоянии война всех против всех. Гоббс старается основать естественную мораль в соответствии со своим понятием права – из эгоистических побуждений человека. Естественная мораль, или закон природы, основанная на разуме, предписывает человеку одно общее руководящее начало – искать мира всеми возможными средствами [26] . Из этого общего начала вытекают все правила гоббсовской морали. «Ради достижения общего мира каждый должен признавать других равными себе, воздавать равное равным. Теми вещами, которые не могут быть делимы, пользоваться вместе, а другими – по числу лиц, или безразлично, если этих вещей, по их количеству, достанет на всех, теми же вещами, которые не могут быть делимы, но которыми невозможно пользоваться вместе, должно пользоваться по жребию или попеременно. В случае спора отдавать дело на решение третьего, пользующегося доверием обеих сторон. Не навязываться с советами к тем, кто их не просит. Каждый должен помогать и оберегать другого, сколько может, без опасности для своей особы и потери средств для поддержания и защиты себя. Каждый должен прощать другому обиду при раскаянии обидчика и обязательствах впредь не совершать обиды; месть дозволяется лишь для обеспечения себя в будущем, а поэтому не может быть прилагаема за прошедшие обиды. Каждый должен вести торговлю со всеми безразлично» [27] . Эти законы природы, по Гоббсу, есть законы, повелевающие в несобственном смысле; они называются законами не по отношению к природе, но по отношению к создателю природы – Богу [28] . Соблюдение перечисленных предписаний разума есть добро, несоблюдение – зло, как так разум говорит человеку, что только при их соблюдении он может устроить себя [29] . «Сумма добродетели, – пишет далее Гоббс, – быть общежительным с теми, которые хотят быть общежительными, и строгим к тем, которые не хотят быть ими. Сам Бог имеет лишь косвенное отношение к этим законам природы, как создатель человеческой природы, давшей ей основание, но не как существо абсолютно доброе, требующее доброго от своих созданий во имя самого добра» [30] .
24
Hobbes Т. De corpora politico. L., 1650. Ch. I. §. 6.
25
Ibid. §. 10.
26
Hobbes Т Op. cit. Ch. И. §. 1.
27
Ibid. Ch. И. §. 8-12.
28
Ibid. Ch. III. §. 12.
29
Ibid. Ch. IV. § 14.
30
Hobbes T Op. cit. Ch. 14. § 15.