Г

Саломатов Андрей Васильевич

Отец семейства, у которого на коленях лежала двустволка, насторожился, локтем придвинул ружье к животу, а когда Лупцов с Иваном Павловичем подошли поближе, громко и внушительно предупредил:

– Не подходи, буду стрелять!
– После этих слов он отложил хлеб в сторону, взял ружье и навел стволы на двух незнакомцев.

Иван Павлович мгновенно остановился, будто наткнулся на невидимую стену. Он хотел было возмутиться, но Лупцов опередил его и доброжелательно сказал:

– Не подойдем, не бойтесь. Мы только хотели выяснить,

что случилось. Может вы знаете?

– Если бы знал, я бы давно академиком был, - спокойно ответил отец семейства.

– А куда вы идете?
– стараясь говорить как можно мягче, спросил Лупцов.
– Я не так просто спрашиваю. Мы уже несколько часов кружим по улицам. В центр не пускают, что делать - непонятно.

– Мы тоже ничего не знаем, - ответил отец семейства.
– Дома жить невозможно - черт те что творится. Сплошной полтергейст. Нашествие барабашек. "Войну миров" читал?
– Его жена, видимо, долго крепившаяся, как была с полным ртом, так и разрыдалась, и тут же вслед за ней заплакали дети.

– На "Войну миров" это непохоже, - сказал Лупцов и бросил сумки на землю.
– У тебя спички есть? Свои дома забыл.

– Есть, - ответил отец семейства. Он полез в карман, достал коробку, но как только Лупцов двинулся к нему, снова взялся за ружье.
– Не подходи. Стой лучше там.
– После этого он бросил спички Лупцову.

Курил Лупцов совсем недолго. Его раздражал этот тип с двустволкой и жующая плачущая женщина. Сделав несколько затяжек, он отшвырнул сигарету и кивнул Ивану Павловичу. Тот сидел на своей сумке и рассматривал под ногами голубовато-серебристую плесень. Он даже потрогал пятно пальцем, понюхал его и вытер о брюки.

По дороге домой им часто попадались люди с рюкзаками, сумками и даже мешками. На лицах у всех было одно и то же выражение: недоуменный страх и ожидание, и лишь один раз откуда-то из-за дома выскочил здоровый, разбойного вида молодой человек с кривым толстым дрыном в руках. Еще издали парень заорал:

– Мужики, слышь, мужики. Что случилось-то?

– Сами не знаем, - на ходу ответил Лупцов.

– Вы не эти..?
– крикнул громила и покрутил дрыном в воздухе.

– Не эти, не эти, - ответил Иван Павлович. Поверив на слово, здоровяк пошел рядом и принялся рассказывать, как у магазина он увидел длинную очередь, подошел узнать, зачем стоят, но на него никто не обратил внимания.

– Все молчат и только рожи корчат. Страшно, - признался парень, честное слово, страшно стало. Я на лица ихние смотрю, а у них глаза у всех, как стеклянные. А сами толкаются, дергают друг друга за волосы... А руки у всех какие-то опухшие... ты бы видел. У тебя курить есть?
– обратился он к Лупцову. Получив сигарету, парень со смехом продолжил: - Я их вот этой дубиной разогнал. Знаешь, бью, а они как резиновые, - палка отскакивает. Лупцов представил, как этот громила в одиночку отметелил толпу и спросил:

– И что,

разбежались?

– А как же, - самодовольно ответил парень, а затем поправился: - Ты знаешь, честно говоря, я не понял. Они вроде бы и разбежались. Я же тебе говорю, жутко смотреть. Я их дрыном охаживаю, а им хоть бы что. Разошлись и снова давай друг друга дубасить. Цирк!
– Здоровяк махнул кому-то рукой на прощанье и сказал: - И чего народ боится-то? Их же мало. Час назад тварь какую-то в яме сожгли. Визжала, как свинья.
– Лупцов вспомнил лейтенанта милиции, и его слегка передернуло.

Домой они вернулись ближе к вечеру. Солнце закатилось за крыши домов, и небо сделалось таким плотным и сочным, таким насыщенным, словно в воздушную толщу влили изумрудную зелень и хорошенько размешали.

Свою квартиру Иван Павлович нашел открытой, с изуродованной дверью. Внутри царила разруха, будто по ней прогнали стадо слонов. В поисках припрятанных сокровищ грабители повыкидывали из ящиков все вещи. Коробки и чемоданы были варварски раскурочены, а стекла в шкафах и посуда зачем-то перебиты.

От неожиданности и возмущения Иван Павлович долгое время изъяснялся одними междометиями. Он ловил ртом воздух, кидался из одной комнаты в другую и, наконец, обрел речь:

– Мародеры! Суки! Паразиты! Такого даже в войну не было!

– Да, действительно, не стоило уходить, - сочувственно проговорил Лупцов.
– Пойду я, Иван Павлович, посмотрю, как у меня. Брать там нечего. Перевернут только все, гады, убирай потом за ними.

– Ты посмотри и - назад, ладно, Игорек, - попросил Иван Павлович.
– Я не боюсь. Нет. Просто противно теперь здесь сидеть. Это же помойка, а не квартира.

– Так, может, пойдем ко мне?
– предложил Лупцов.
– Ну что теперь, сторожить, что ли, это?
– Он кивнул на разбросанное белье, бумаги и фотографии.

– Нет, Игорек, надо убрать, - ответил сосед.
– Мои вернутся, испугаются. Ты давай, возвращайся. У тебя, небось, и есть нечего. А у меня консервы. И хлеб найдется.

Пообещав появиться через полчаса, Лупцов поднялся к себе. Его квартира оказалась нетронутой, и о катастрофе напоминал только им же самим разбитый телефон, допотопные чемоданы и рюкзаки. Лупцов попытался было перетащить вещи из комнаты в прихожую, но они оказались неподъемными, и он отказался от этой затеи.

Лупцов прошелся по комнате, поддел ногой кусок телефонной трубки и сел на диван. Отвратительное ощущение, будто за ним кто-то все время наблюдает, что в квартире находится кто-то чужой, не отпускало его. Это ощущение раздражало его, и когда в прихожей раздались шаги, Лупцов вздрогнул, напрягся, как перед ударом, и с большим трудом удержался от желания встать с дивана и вооружиться чем-нибудь потяжелее.

Лупцов сразу понял, что это не грабители - дверь была закрыта на замок, и он не слышал, чтобы кто-то открывал её или пытался это сделать.