Гагарин
Шрифт:
Но служба службой, а о быте тоже не следует забывать. Специальным указом Совета Министров СССР от 18 апреля 1961 года Юрию Гагарину была выделена четырехкомнатная квартира на четвертом этаже дома, строящегося в Звездном городке. Эта квартира, в которую Гагарины въехали только в апреле 1966 года (строили в те времена неторопливо), стала вторым отдельным жильем семьи. Первым была малогабаритная двухкомнатная квартира площадью сорок девять квадратных метров в панельной пятиэтажке постройки 1960 года по адресу город Щелково, улица Циолковского, дом номер четыре. В свое время это был поселок Чкаловский, который впоследствии стал одним из микрорайонов города. Сейчас улица Циолковского пересекается с улицей Гагарина, где на аллее установлен бюст Юрия Гагарина. К слову, в соседнем доме жила семья летчика-космонавта Владимира Комарова, того самого, который учился в Академии имени Жуковского повторно и погиб в апреле 1967 года в ходе своего второго космического полета. Гагарины дружили с Комаровыми, у двух семей было много общего и вышло так, что обе семьи потеряли своих глав с промежутком в одиннадцать месяцев. Но пока до трагедий еще далеко и можно попытаться представить, как Гагарины, а в особенности Валентина Ивановна, на которой лежали бытовые заботы, радовались благоустроенной квартире со всеми удобствами после комнаты с печью, которая была в Заполярье. На быте не принято заострять внимание, традиционно считается, что бытовые условия имеют второстепенное значение, главное – это работа или служба, но давайте честно признаем – от быта зависит многое. Особенно у летчиков-космонавтов, которым важно иметь хорошие условия для отдыха в паузах между занятиями и тренировками. «Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание», – сказал основоположник марксизма Карл Маркс, и это изречение в Советском Союзе упростили до «Бытие определяет сознание». Рассуждать на эту тему можно бесконечно, но давайте согласимся, что тот, кто живет в хороших условиях, хорошо питается и не вынужден постоянно беспокоиться о благоденствии своей семьи, работает лучше того, кого снедает голод, мучит холод и одолевает беспокойство по поводу своих близких.
«Городок [Звездный] еще не имел названия, а космонавты уже жили его заботами, – вспоминала Валентина Гагарина. – Они восторженно воспринимали каждое нововведение, радовались каждому этажу поднимающихся зданий, присутствовали на открытии всех служебных и общественных сооружений. У меня сохранилась фотография, изображающая Юрия на воскреснике по уборке территории Звездного городка. Он призывал других на воскресник и всегда выходил сам. Он мечтал весь городок – и служебную территорию, и жилую часть, и леса, и озера – превратить в единый комплекс. Юра любил Звездный. Здесь ему хорошо работалось».
Знаете, что первым делом сделал наш герой после вселения в квартиру в Звездном городке? Спилил решетку, разделявшую балконы двух квартир – своей и соседней, в которой жил будущий космонавт и дважды Герой Советского Союза Борис Валентинович Волынов. Когда Сергей Королев спросил, для чего понадобилось избавляться от решетки, Гагарин с Волыновым объяснили – «для того, чтобы ходить в гости любыми удобными путями».
В наше время, когда конкурентные взаимоотношения доминируют повсюду и везде, атмосфера Звездного городка и, вообще, отношения между членами отряда космонавтов, могут показаться идиллическими, а то и вовсе выдуманными, но на самом деле так оно и было. Люди, объединенные служением общему делу (слово «объединенные» имеет особое значение), были товарищами, а не соперниками. И лучшим примером тому могут служить взаимоотношения Юрия Гагарина и Германа Титова. Здесь уже было кое-что сказано по этому поводу, но желающие могут найти в интернете и бумажных источниках гораздо больше информации по этой теме. Ничего удивительного, просто времена и установки были другими, и тем, кто любит порассуждать о недостатках советского строя, не мешало бы задуматься и о его достоинствах, в частности о постулате «человек человеку – друг, товарищ и брат», прописанному в Моральном кодексе строителя коммунизма, который был принят в 1961 году на XXII съезде Коммунистической партии Советского Союза. «Наверное, нигде с таким энтузиазмом не изучались наука и техника, как в нашей группе, – вспоминал Гагарин об отряде космонавтов. – В ней царил дух товарищеской взаимопомощи. Если что-нибудь не ладилось у одного, все спешили помочь ему и советом и делом. Соревнуясь между собой, мы видели друг в друге не конкурентов, а единомышленников, стремящихся к одной цели. Мы знали, что в первый полет выберут одного из нас. Но так же хорошо знали и то, что и другим найдется работа, что другие сделают больше первого, продлят и разовьют то, что начнет первый. Кто-то сделает один виток вокруг Земли, кто-то несколько витков, кто-то полетит к Луне, и все они будут первыми. Мы были сплочены и едины, как четверка отважных советских солдат, победивших стихию в Тихом океане».
Помимо квартиры и денежной премии в пятнадцать тысяч рублей (в денежных знаках, введенных в ходе денежной реформы 1961 года) Советское правительство выдавало космонавтам автомобили «Волга». «Волги» были самыми престижными автомобилями из доступных частным лицам («правительственные» лимузины «ЗИЛ» в продажу не поступали). Юрий Гагарин получил автомобиль, «Волга» ГАЗ-21, черного цвета, 1960 года выпуска. Стоил такой автомобиль пять тысяч шестьсот рублей. Вопреки распространенному мнению, гагаринская машина была не какой-то «специально усовершенствованной», а совершенно обычной, отличавшейся от других только голубой отделкой салона, ассоциировавшейся с голубым небом. Этот автомобиль с госномером «78–78 мод» ныне можно увидеть на родине космонавта в Объединенном мемориальном музее Гагарина. Прежде у Юрия Алексеевича автомобиля не было, и управлять им он не умел, так что пришлось учиться вождению и сдавать экзамен на права. Принимавший экзамен инспектор, рассказывал, что «отвечал, как автомат, без единой запинки». Широко известная история о том, как проехавший на красный свет Гагарин столкнулся с другим автомобилем, но не пожелал пользоваться преимуществами своего статуса, признал вину и оплатил ремонт обоих автомобилей, не имеет документального подтверждения. За семь лет вождения Гагарин ни разу не попадал в аварии, что свидетельствует о его водительском мастерстве и дисциплинированности. Кто-то может подумать, что после реактивного самолета управлять автомобилем несложно, но это не так – всюду есть своя специфика и свои сложности. Кстати, на первых порах у Гагарина был личный водитель, предоставленный ему государством.
Сервисное обслуживание частных автомобилей в Советском Союзе, мягко говоря, не особенно радовало. Малые мощности и хронический дефицит запасных частей побуждал тех, кто имел такую возможность, обращаться за ремонтом непосредственно на производящие предприятия, где и мастера были высококвалифицированными, и все нужное находилось под рукой. В феврале 1963 года необходимость довести свою машину «до ума» привела Юрия Гагарина на автомобильный завод в город Горький (так тогда назывался Нижний Новгород). Разумеется, космонавту устроили экскурсию по заводу, которая превратилась во встречу с рабочими. Алексей Новиков, бывший в то время руководителем комсомольской организации Горьковского автомобильного завода, вспоминал, что после отладки машины он вместе с водителем Гагарина поехали на заправку и по пути туда услышали сзади непонятный стук. Поломка была пустяковой – в колпаке колеса стучала отломившаяся крепежная гайка, которую слишком сильно затянули. Директор завода Иван Иванович Киселев (между прочим – занимавший эту должность более четверти века – с 1958 по 1983 год) отдал распоряжение о замене всего заднего моста. Замену пришлось осуществить ночью, поскольку утром Гагарин должен был уехать. Ничего – справились. Спустя некоторое время Юрий Алексеевич прислал на завод письмо с благодарностью. Другой бы просто сказал: «спасибо», уехал и забыл, но это было не по-гагарински.
Много было сказано и написано о идеализации образа Юрия Гагарина. Якобы на самом деле он был совсем не таким (читайте – совсем не таким хорошим человеком), а образ идеального человека создала советская пропаганда. Что можно сказать по этому поводу? Начнем с того, что идеализация героя – дело вполне естественное. Выдающегося человека так и хочется наделить хорошими качествами, ведь он – выдающийся, особенный. Да, известно немало примеров того, как советская пропаганда «лепила» идеальные образы буквально на пустом месте. Можно даже допустить, что в советское время все воспоминания о Первом Космонавте подвергались жесткой цензуре, и все, не соответствовавшее официальному канону, не публиковалось. Однако, советские времена уже давно канули в Лету вместе с советской цензурой и советскими пропагандистскими установками, а о Гагарине современники продолжают вспоминать в прежнем ключе, подчеркивая такие его качества, как доброжелательное и внимательное отношение к людям, незаносчивость, простоту в общении, готовность прийти на помощь. Большое количество людей, не связанных между собой ничем, кроме факта знакомства с Гагариным, рисует нам один и тот же образ, а то, что имеет множество независимых подтверждений, следует считать достоверным. Вы согласны?
В средствах массовой информации можно найти упоминание о том, что советские космонавты якобы находились на полном государственном обеспечении, но на самом деле такой привилегии у них не было. Согласно секретному постановлению Совета министров СССР «О внесении изменений в Положение о космонавтах Союза ССР» от 21 апреля 1962 года, слушателям-космонавтам (то есть тем, кто еще не побывал в космосе) устанавливались должностные оклады от 200 до 300 рублей, космонавтам – до 350 рублей, инструкторам-космонавтам – до 400 рублей, а старшим инструкторам – космонавтам – до 450 рублей. И конечно, помимо должностного оклада каждый космонавт, как действующий офицер, получал оклад по воинскому званию. По поводу «от» и «до» в постановлении было сказано следующее: «Разрешить Министерству обороны СССР размеры окладов по должностям космонавтов и инструкторов (старших инструкторов) – космонавтов в указанных пределах устанавливать в зависимости от личной подготовки космонавтов и их заслуг в освоении космоса».
На первый взгляд могло показаться, что с освоением космоса дело в Советском Союзе обстояло хорошо. Космонавты были национальными героями, забота, которой окружали их партия и правительство, свидетельствовала о важности того, чем они занимались, советский космический приоритет не вызывал сомнений, поскольку первый и второй космонавт были советскими гражданами, и первый в мире полет на многоместном космическом корабле был осуществлен советскими космонавтами, но…
Как говорил один сериальный персонаж, самое важное следует после слова «но». Об этом будет сказано в следующей главе, посвященной проблемам советской космонавтики.
Глава десятая. Проблемы советской космонавтики
Вспомните, какое задорное, неуставное, никакими командами не предусмотренное, чисто русское слово нашел Гагарин в самый напряженный и, чего таить, опасный момент, когда дрогнула под напором огня гигантская ракета, – «поехали!»
Был он улыбчивый, ладный, держался удивительно спокойно, причем ощущалось, что для этого ему не надо делать никаких усилий. Он и в жизни был мужественный и простой – в этом суть его характера. Когда мы встретились, побеседовали, меня привлекли в нем природный ум, наблюдательность, чувство юмора и неизменная скромность, которую сохранил он и после того, как обрушилась на него поистине всесветная слава. Сознаюсь, я питал к Гагарину теплое отцовское чувство.
Юрий Гагарин садится в самолет и вылетает в Гетеборг, Швейцария. 1964
Часть первой полосы газеты «Вечерняя Москва» выпуска №87. 1961
14 октября 1964 года Пленум Центрального комитета Коммунистической партии Советского Союза принял решение об освобождении Никиты Хрущева от должности Первого секретаря Коммунистической партии Советского Союза «по состоянию здоровья». На следующий день указом Президиума Верховного Совета СССР Хрущев был освобожден от должности главы председателя Совета Министров СССР. Новым руководителем страны и партии стал Леонид Ильич Брежнев. Хрущеву поставили в вину субъективизм и волюнтаризм, иначе говоря – неумение или нежелание считаться с реальными обстоятельствами и объективными законами. Если уж сказать совсем просто, то лучше всего подойдет слово «самодурство», которое не годилось для употребления в серьезных документах.