Гагарин
Шрифт:
Тщательно подготовленная защита прошла гладко, что называется, без сучка и без задоринки. После Гагарина защищал диплом Герман Титов. Оба получили «отлично» за выполнение дипломного проекта и такую же оценку за защиту. Кроме того, комиссия единогласно признала высокую научную ценность исследованных вопросов и их большую практическую целесообразность, иначе говоря – «благословила» Гагарина и Титова продолжать разработку понятых тем уже на диссертационном уровне. Комиссия рекомендовала обоим космонавтам продолжить учебу в адъюнктуре.
Всего-навсего тринадцать лет назад наш герой окончил Саратовский индустриальный техникум. А теперь техник-технолог литейного производства стал одним из первых советских «летчиков-инженеров-космонавтов»! Как быстро летит время и как же иногда хочется повернуть его вспять и «переиграть» случившееся. Но жизнь – не компьютерная игра и рестартов в ней не бывает.
18 февраля в конференц-зале газеты «Известия» состоялась встреча генералов и офицеров Советской Армии с сотрудниками газеты, на которую также были приглашены и космонавты. Гагарин выступил с речью, а затем отвечал на многочисленные вопросы. В первую очередь, журналистов интересовало, кто полетит в космос следующим, на что Юрий Алексеевич ответил прямо – «космонавт номер двенадцать». А на вопрос: «Полетите ли в космос вы?», Гагарин ответил: «Да, обязательно. Я не мыслю себе жизни без авиации, без полетов, без космоса».
На следующий день Гагарин завершил работу над статьей «Ступени во Вселенную», предназначавшуюся для сборника «В 2017 году», который готовило Агентство печати «Новости». «Не отрываясь от реальных возможностей науки и техники, а лишь слегка вторгаясь в область фантастики, я стараюсь представить себе, как одна за другой воздвигаются гигантские ступени, ведущие человека во вселенную… – писал Юрий Алексеевич. – Хочется верить, что совсем уже скоро на Луне появится первая астрономическая обсерватория и первый космодром для полета к Венере или к Марсу… Наш полет к Венере будет весьма продолжительным. И пока мы мысленно “летим” к ней, хочется помечтать и о том времени, когда космический корабль будет работать не на реакции окисления топлива, иными словами, обычном горении, а на атомной или термоядерной энергии… О том, что ждет человека на Венере, написана уже добрая сотня романов, и все по-разному. Мне не хочется делать сто первой догадки. Я лишь верю в то, что упорством и талантом человек сумеет изменить природные условия Венеры так, чтобы появилась возможность сделать эту загадочную планету обитаемой… Возможно, кто-нибудь упрекнет меня в том, что мечты мои слишком робки, что пройдет еще лет десять-пятнадцать, и не только на Луну, Венеру и Марс, но даже на Меркурий и Плутон будут уже летать тысячи туристов. Так обязательно будет, но, думаю, в другие, более отдаленные эпохи…»
«Ступени во Вселенную» задумывалась как обычная, рядовая статья, но этой статье было суждено превратиться в ценный (если не бесценный) исторический документ, дающий нам представление о том, каким видел будущее космонавтики Юрий Гагарин незадолго до своей гибели. Статья небольшая, но содержательная, рекомендуется к прочтению однозначно. В нашем распоряжении есть еще один документ подобного рода – книга «Психология и космос», написанная Юрием Гагариным в соавторстве с врачом Владимиром Лебедевым, специализировавшимся на космической медицине. Верстку книги наш герой подписал 25 марта 1968 года, накануне трагической авиакатастрофы. Основные идеи этой книги – «С космосом шутить нельзя! Вести себя с ним надо серьезно!» и «Только всесторонне образованным откроется путь в космос!».
28 февраля Гагарин вылетел на космодром Байконур, где шла подготовка к пилотируемому облету Луны на новом корабле «Л-1». Изначально запуск этого корабля был запланирован на середину 1967 года, к пятидесятилетию Октябрьской революции, но из-за технических проблем он так и не состоялся (последним сроком стал апрель 1970 года, в котором отмечалось столетие со дня рождения Владимира Ленина – приурочивание знаменательных событий к знаменательным историческим событиям было одной из особенностей советского периода). Здесь же, на Байконуре, в кругу товарищей-космонавтов, наш герой отметил свой тридцать четвертый год рождения, которому было суждено стать последним.
10 марта Юрий Алексеевич вернулся в Москву. 12 марта он прошел очередной медицинский осмотр и был допущен к полетам. На следующий день Гагарин налетал немногим менее двух часов в спарке с инструктором и остался доволен своей летной формой. Следующий полет, состоявшийся 19 марта, тоже порадовал. Летать, летать, летать!.. 20 марта Гагарин полетал полчаса, а 22 марта сдал нечто вроде предварительного экзамена на допуск к самостоятельным полетам – инструктор, подполковник Александр Устенко, оценил действия своего подопечного на «отлично».
24 марта Юрий Гагарин дал последнее в своей жизни интервью корреспондентам еженедельного журнала «Огонек». Они попросили его надеть мундир со всеми орденами. «Через три дня, в среду, буду у вас в редакции, тогда и сфотографируете», – ответил Юрий Алексеевич. Это обещание стало единственным невыполненным в жизни нашего героя…
27 марта 1968 года в 10 часов 18 минут Юрий Гагарин вылетел с подмосковного аэродрома Чкаловский (город Щёлково) в очередной тренировочный полет на двухместном учебном самолете МиГ-15УТИ под руководством опытного инструктора полковника Владимира Сергеевича Серегина. Ситуация была из разряда тех, о которых принято говорить «ничто не предвещало беды» – надежная, хоть и не новая машина, два летчика-профессионала, Серегина так вообще можно было назвать лучшим летчиком-инструктором Советского Союза, поскольку он командовал полком, на базе которого проходили летные тренировки космонавтов. Летное задание было рассчитано как минимум на двадцать минут, но уже в 10 часов 30 минут Гагарин сообщил о его завершении и запросил разрешение вернуться на базу. Больше экипаж самолета на связь не выходил. Обломки самолета были обнаружены в районе деревни Новоселово Киржачского района Владимирской области, примерно в шестидесяти пяти километрах от аэродрома Чкаловский. По двум кабинным часам и наручным часам Гагарина и Серегина, остановившимся в момент удара самолета о землю, было установлено, что трагедия произошла в 10 часов 31 минуту, спустя 50 секунд после последних радиопереговоров с Гагариным.
Урны с прахом Юрия Гагарина и Владимира Серегина захоронили 30 марта 1968 года в некрополе у Кремлевской стены. В Советском Союзе был объявлен общенациональный траур, который прежде объявлялся только в случае смерти действующего главы государства.
Созданная для расследования причин катастрофы правительственная комиссия во главе с секретарем Центрального комитета КПСС Дмитрием Устиновым, подготовила отчет, который не опубликован до сих пор. Известны лишь выводы, весьма краткие – вследствие изменившейся воздушной обстановки самолет совершил резкий маневр и сорвался в штопор, из которого его вывести не удалось. Каких-либо технических неисправностей комиссия не выявила, посторонних веществ в останках обоих летчиков обнаружено не было.
Засекреченность отчета породила множество версий произошедшего.
Откровенно бредовые версии мы рассматривать не станем, коснемся лишь тех, которые заслуживают внимания. По мнению генерал-лейтенанта Белоцерковского и космонавта Леонова, привлекавшегося комиссией в качестве эксперта, причиной срыва самолета Гагарина и Серегина в плоский штопор стало воздействие вихревого следа от другого самолета. Не исключено, что причиной трагедии стала угроза столкновения с летящим самолетом или стаей птиц. Также высказывалось предположение о столкновении с метеорологическим шаром-зондом – беспилотным аэростатом, предназначенным для изучения атмосферы. Судя по всему, оба летчика не предпринимали попытки катапультироваться. Полковник-инженер, летчик первого класса Илья Качоровский объяснял это следующим образом: «Нетрудно представить себе сложившуюся ситуацию. Серегин, оценив обстановку, как командир экипажа дает команду Гагарину катапультироваться. Но тот, зная, что по техническим условиям это должен первым сделать инструктор, напоминает ему об этом. Гагарин понимает, что, спасая свою жизнь, подвергает опасности жизнь учителя и друга. Каждый из них думает не о себе, а о товарище, настаивая, чтобы тот покинул самолет первым. И было-то в их распоряжении каких-нибудь секунд пятнадцать».
Погодные условия 27 марта 1968 года в зоне полета были не самыми лучшими и, вдобавок, постепенно ухудшались, но не до такой степени, чтобы рассматривать их в качестве причины катастрофы. Впрочем, нельзя сбрасывать со счетов восходящий вертикальный поток воздуха, который мог иметь место в условиях приближающегося в тот день холодного фронта.
«Можно попытаться воссоздать следующую полного драматизма картину, разыгравшуюся на последней минуте полета, – пишут Белоцерковский и Леонов. – Доложив руководителю о выполнении упражнений в зоне и получив разрешение на возвращение, Гагарин после нисходящей спирали стал сразу же выполнять разворот. Обычно при таком маневре происходит постепенное нарастание перегрузки, углов атаки, углов крена. Вблизи верхней границы нижнего слоя облаков самолет испытал воздействие… Скорее всего это привело к сваливанию на крыло в сторону виража или спирали. Тем более, что подвеска дополнительных баков под крылом способствует более раннему сваливанию и входу в штопор. Оказавшись в сложнейшей ситуации, оба летчика не только не растерялись, но и сделали все возможное для спасения. Они проявили величайший профессионализм, мгновенно выработав самый верный, оптимальный способ действий. В течение нескольких секунд Гагарин и Серегин, сохраняя четкость согласованных действий, самым активным образом боролись за жизнь, хотя и находились под воздействием огромных перегрузок, доходящих до 10–11-кратных. Такое посильно только очень мужественным, здоровым людям, отлично тренированным летчикам. Ведь предельно допустимое значение перегрузки – 8 единиц. При перегрузке 12 самолет начинает уже разрушаться, прежде всего у него ломается крыло. Ни один из них не подумал, что можно пытаться катапультированием спасти себя. Вся их славная жизнь, все, что они впитали в себя ранее, мгновенно привели к единственному решению: спастись или погибнуть только вместе. Сделав все возможное, они погибли. Им не хватило всего 250–300 метров высоты, всего лишь 2 секунд полета. Как это мало, но как это дорого стоит в авиации и космонавтике! 12 минут длился последний полет Гагарина и Серегина, в котором критической стала одна минута. Здесь уже в последний раз подвергалось жестокой проверке сразу все лучшее, что есть в людях: честь, совесть, верность, мастерство, мужество. И этот последний экзамен, который уготовила им безжалостная судьба, они оба выдержали достойно».