Галактика мозга
Шрифт:
— Ну, Шувалов, по любому вопросу у тебя готова собственная теория.
— Ты первый затронул эту тему.
— А всё почему? Если завтра мы, ученые, совершим чудо, о нас вспомнят.
— В течение минуты в выпуске новостей?
— Хотя бы и так. От подобных успехов зависит финансирование института. Наши зарплаты и наше будущее. Хотя… тебя это уже не волнует. Ты нас бросил.
— Я?! Удобная трактовка. А не ты ли приложил к этому руку?
— Погибла моя жена. Я тебе объяснял. Ты должен понять
— Не оправдывай свою ложь гибелью Люды.
— Я ведь не знал, что ты с ней сделал! Ты провел чудовищный эксперимент и до сих пор не объяснил его суть!
— Чудовищный, — задумчиво повторил Антон. — Значит, меня здесь считают чудовищем.
— Чудовище происходит от слова «чудо», — торопливо вмешался в спор Сергей Задорин. — Это чудо, которое боятся, потому что не понимают. Но все-таки это чудо!
Возникла пауза. Задорин стоял между Шуваловым и Вербицким, перебрасывая взгляд с одного на другого.
— Наука для того и существует, чтобы развенчивать любые чудеса, — медленно процедил Вербицкий.
— Вот и развенчивайте. Без меня. — Шувалов накинул плащ.
Испуганный Вербицкий перегородил ему дорогу. Он вновь преобразился и выдавил улыбку.
— Антон, успокойся.
— Я спокоен.
— Ты должен меня понять.
— Когда? Сейчас или в тот день?
— Сейчас! Я живу сегодняшним днем. Вся ответственность лежит на мне. Это с меня будут спрашивать в случае провала.
— Ты не можешь простить мне Людмилу, однако сейчас просишь, чтобы я подобное сделал с Павловым.
— Делать буду я. Поэтому хочу всё понять!
— У тебя есть утвержденный план. Действуй. — Шувалов взял портфель и двинулся к выходу.
— Тебе безразлична судьба Павлова? — окликнул его Вербицкий. — А я слышал, что ты дал обещание отцу спасти генерала!
Уже приоткрыв дверь лаборатории, Антон обернулся.
— Откуда ты это знаешь?
— Не важно.
«Он продолжает встречаться с Ольгой. А ей звонила мама». Шувалов унял вспышку ревности и вспомнил отца. Боевой офицер не поймет, если сын откажется от данного слова.
— Ты прав, — согласился Антон. — Поэтому я здесь.
— Так в чем же дело? Давай работать вместе. Объясни, что тебя не устраивает в предыдущих расчетах? Мы определили зоны воздействия, частоту и продолжительность импульсов.
— Они дают лишь десятипроцентную вероятность.
— Десять процентов. Это мало. Чертовски мало. Но дюжина профессоров и академиков ничего не смогли сделать в течение трех лет. А вдруг, мне удастся.
— Сегодня я понял, как повысить вероятность успеха.
— Так расскажи мне.
— Ты хочешь провести операцию завтра?
— Да. Павлова уже готовят. Утром мы должны начать.
— Тогда не отвлекай меня. Объяснять некогда. Нет времени.
Оба
— Уже за полночь. А я на ногах весь день.
— Вот и выспись. Во сколько назначена операция?
— На десять часов.
— К восьми утра я сообщу тебе изменения.
— А я успею…
— Они будут небольшими.
— Тогда я поеду домой. Я должен выглядеть свежо.
— И ты, Сергей, поезжай, отдохни. — Шувалов повернулся к Задорину. — От твоих действий завтра будет зависеть точность погружения электродов, ты не должен ошибиться.
— Мне далеко, а утром пробки. Я здесь прикорну, в институте.
— Вот и хорошо, — согласился Антон. — Ступай. Я привык работать один.
Взявшись за ручку двери, Вербицкий обернулся. В его глазах читалось недоверие.
— Шувалов, а до восьми ты успеешь?
— Если сейчас мы не будем впустую тратить время.
— И не высовывайся из лаборатории. Я сильно рискую. Леонтьев кипит при твоем упоминании.
— Как чайник? Или самовар? — улыбнулся Антон, представив покрасневшее лицо директора.
— Кстати, о чайнике, — подал голос Задорин. — Я его наполнил, а кофе в тумбочке.
— Спасибо, Сергей.
33
Из вороха распечатанных томограмм с изображением коматозного мозга Павлова Шувалов отобрал две. Бледные точки на них показывали слабо-активные нейроны, к которым следовало применить электромагнитное воздействие. Несколько листов с формулами расчета импульса свелись к двум решениям. Ученый погрузился в раздумья.
Итак, две возможные зоны и две характеристики импульсного воздействия. Всего четыре варианта. Каждый из них даст встряску спящему организму, хрупкое равновесие между жизнью и смертью будет нарушено, последует неизбежное движение в одну из сторон. Но в какую?
К воскрешению или к кончине?
Воспаленные глаза Антона смотрели на результат кропотливой ночной работы. Все остальные варианты он отмел, как заведомо бессмысленные или практически убийственные. Время поджимало.
«Надо делать выбор».
Шувалов оторвал взгляд от бумаг. За окном брезжило хмурое октябрьское утро. Он должен покинуть институт, оставив на столе Вербицкого единственное решение. Антон зажмурился.
В голове вертелись проекции мозга, мерцали неведомым светом скопления нейронов, вспыхивали и гасли тонкие нити связей между ними: щупальца дендритов и аксонов. Мозг человека вдруг представился неизведанной галактикой с миллиардами звезд, взаимодействующих между собой на основе точных законов, которые еще только предстоит открыть. На это уйдут десятки, а то и сотни лет, а выбор, как спасти человека, надо делать сейчас.