Галактика мозга
Шрифт:
Ольга вновь позвонила мужу и в нервном нетерпении ждала, считая гудки, пока не отключилась связь. Антон опять не ответил. «Тебе плевать на меня, но как можно быть таким черствым к судьбе сына?» — кричало надломленное женское сердце?
— Теперь поворачиваем, да? — спрашивал водитель.
Ей позвонила на работу директор школы и строгим голосом сообщила дикую новость. Оказывается, Саша учинил на перемене безобразную драку, в результате которой пострадал ни в чем не повинный мальчик. Директор требовала немедленно забрать сына-хулигана из ее приличной школы и ставила вопрос о его исключении. Перепуганная Ольга, забыв о старых обидах, тут же позвонила мужу. Растерянной женщине требовалась помощь уверенного мужчины. Ее маленький тихий Саша подрался! Его исключают! А если он ранен? Пугающие слова стучали в голове перепуганной мамы острыми молоточками. А Антон, как назло, не подходил к телефону.
Внезапно она решила, что надменный Шувалов из вредности не хочет с ней разговаривать, проявляет тупое мужское упрямство. Она набрала эсэмэску. «Сашу исключают из школы. Срочно приезжай!» Каждый нормальный папа, получив такое сообщение, должен бросить всё и мчаться на выручку. Если ему безразлична жена, то хотя бы ради сына он может пожертвовать своим драгоценным временем.
Она ждала. Сейчас он прочтет, всполошится, перезвонит. Она расскажет ему о случившемся, и они вместе что-нибудь придумают. Они спасут Сашу! Но время шло, а телефон молчал.
— Эй, красавица, дорогу покажи, — приставал водитель.
Ольга махнула рукой.
— Туда. За длинным домом, направо.
Она отвернулась, сжала веки и почувствовала себя слабым одиноким человечком в мире жестоких бездушных людей. Ресницы увлажнились от слез. Через пять минут она будет в школе. Если директор на нее накричит, она вконец растеряется. Ей нужна поддержка сильного человека, она не справится одна. Внезапно Ольга вспомнила, что у нее есть такой друг. Она позвонила Борису Вербицкому. Тот ответил сразу.
— Боря, помоги мне! Саша подрался в школе, директор хочет его исключить, а я… я не знаю, что делать.
— Ты где?
— Подъезжаю к школе.
— Успокойся и жди меня там. Сама не заходи. Я скоро буду. Я знаю, где это.
Борис говорил хладнокровно и уверенно. Ольга почувствовала, что теперь она не одна. В груди рассыпался тяжелый камень, становилось легче. Вспомнился Антон. Он показался ей бессердечным человеком, прячущимся от нормальной жизни за ворохом холодных бездушных формул. Желая сделать ему побольнее, она нащелкала эсэмэску: «Если не перезвонишь, у тебя нет сына». Отправила и испугалась.
По мере того, как шло время, а телефон молчал, крепла ее убежденность в своей правоте и его подлости.
41
Битый жизнью администратор, Дмитрий Стерьхов, попытался перехватить непрошенных гостей еще при входе в клинику. С самой радушной улыбкой он сбежал по ступенькам навстречу худой заостренной женщине с маленькими глазками, прижатыми к длинному носу.
— Я главврач клиники, Дмитрий Евгеньевич Стерьхов. Чем могу быть полезен?
— Это возмутительно! — с места в карьер взяла представитель здравоохранения, похожая на цаплю в очках — То, что вы делаете — незаконно и бесчеловечно!
— О чем вы? Простите, как вас?..
— Марчук из Облздрава. Вы это читали? — Она потрясла мятой газетой. Стерьхов узнал мерзкую статейку о клинике. — Устроили какой-то концлагерь! Проводите ужасные опыты!
— Это не правда. Здесь лечебное учреждение.
— Так издеваться над людьми за их же деньги! У вас совесть есть?
— Мы стараемся помочь больным. Это не так легко, как…
— Вижу, что нет совести, — оборвала проверяющая. — Деньги хапаете, а сами не лечите — а калечите!
— Товарищ Марчук, давайте спокойно разберемся.
Но «очкастая цапля», ощущая поддержку четырех угрюмых мужчин в однотипных куртках с удостоверениями в кармане и пистолетами подмышкой, чувствовала себя прокурором и судьей одновременно.
— Тут и разбираться нечего. Мы закрываем вашу клинику.
— Я вам продемонстрирую статистику. У нас хороший процент успешных операций.
— Не хочу и слышать про них. Все операции должны быть прекращены немедленно! — Она обернулась к командиру оперов Матвееву. — Приступайте к проверке.
— Нельзя останавливать процесс, если операция начата, — всполошился главврач.
— Это садистские опыты над людьми делать нельзя, господин Стерьхов! А ударить по рукам псевдо врачам очень даже можно.
Майор Матвеев, помня приказ начальника о жестких действиях, уже давал указания подчиненным.
— Обойти всё здание и проверить документы. С больных снять показания. Врачей отстранить от работы и изолировать. Потом их допросим.
— Что-нибудь ищем? — уточнил молодой светловолосый опер.
— Прессуй и всё! Вы с Карпухиным берете два нижних этажа, я с Семеновым — верхние. Начали.
— Подождите! Давайте пройдем в мой кабинет, посмотрим бумаги. Я всё объясню, — суетился главврач, замечая, как из дверей высовываются удивленные лица сотрудников. — Наши документы в порядке.
— Их проверю я, — ехидно кивнула «клювом» цапля. — И начну я с документов, касающихся оборота наркосодержащих препаратов.
— На что вы намекаете?
— Зачастили к вам наркоманы, зачастили. С чего бы это? И с деньгами, я вижу, у вас проблем нет. Вон какой ремонт отгрохали. Другие клиники за бюджетные средства сражаются, а вы — сами по себе.
— Разве это плохо?
— Хм. Очень уж пациенты у вас сомнительные.
Майор Матвеев покосился на изворотливого главврача, наклонился к Марчук и тихо спросил:
— Он не сбежит? Может, оформить задержание?
— Дмитрий Евгеньевич личность известная. Его побег будет равносилен признанию в преступлении, — громко объявила «цапля».
— Да не совершал я преступлений! — огрызнулся Стерьхов.
— Нервничаете? Значит виноваты! Пожалуй, я запру вас в кабинете.