Галера чёрного мага
Шрифт:
— Да, капитан, — согласился Джату. — А джонка? Поджечь и оставить?
Араван мрачно кивнул:
— Да. Больше она не будет разбойничать в этих водах. Джату передал распоряжения капитана боцману, и тот,
просвистев в дудку, стал наблюдать за работой команды. Члены экипажа сновали взад и вперед, устанавливая паруса.
Бокар с помощником перебрались на борт джонки и плеснули на ее палубу масла, затем вскарабкались по веревочной лестнице обратно на корабль эльфа. Зажженные факелы были переброшены через борт на пиратское судно. Пламя мгновенно охватило палубные надстройки джонки, медленно удалявшейся от «Эройена». Араван мельком посмотрел на нее и тут же отвел взгляд. Все же горел корабль, и в глубине души капитан сомневался в правильности своего решения…
Но он не мог буксировать ее, поскольку это замедлило бы собственный ход, и он не мог оставить ее, потому она вновь попала бы в руки морских разбойников.
Поэтому он поджег ее, но не мог вынести этого зрелища, чувствуя себя виновным в неясном, точно не установленном преступлении.
Корабль эльфа, развернувшись по ветру, вошел в пролив, осторожно продвигаясь между страшных Клыков Дракона. Наконец пролив расширился, и перед «Эройеном» были чистые воды. Подгоняемый ветром, корабль развернулся к морю и, разрезая волны, двинулся на запад. Восходящее солнце освещало белую пену за кормой.
И далеко, позади скал, горела джонка. Оранжевые языки пламени взвивались в небо.
Уже к полудню корабль эльфа покинул пролив Алак—ка и продолжил двигаться галсами, ловя восточный ветер. Пройдя таким курсом ночь и следующий день, корабль повернул на юго—запад. Ветер усиливался, дуя по траверзу левого борта. «Эройен», стремясь в южные широты, разрезал сине—фиолетовые воды моря Синдху. Корпус судна выше ватерлинии был темно—синего цвета, как море, а паруса были цвета неба. И когда ветер кренил судно, показывалось его серебристое днище, на котором не могли расти водоросли и за которое не мог уцепиться ни один моллюск.
Морякам предстояло пройти область непостоянных муссонов, затем экваториальную штилевую зону, за которой располагалась область южных ветров, затем еще одну штилевую зону и далее область полярных ветров. Корабль стремился к острову Арбалин, неся на борту ценный груз — мускатный орех и корицу, а также фарфоровые изделия. Морякам полагалось вознаграждение.
Если бы моряки и гномы жаждали только богатства, они могли бы и не плавать постоянно на «Эройне», потому что всего за одно—два путешествия корабля эльфа каждый мог увеличить свое состояние в несколько раз.
Но богатство не интересовало Аравана, это же относилось и к его хорошо подобранной команде. Поэтому только изредка эльф перевозил товары для рынка и делал это лишь затем, чтобы заработать деньги на свои новые приключения, откладывая немного для будущих времен, когда все они оставят море и успокоятся. Но пока легенды и предания призывали эту необычную команду, сладкие голоса пели в их сердцах и душах, искушая их, и поэтому с забитыми до самих люков трюмами они торопились сейчас пересечь море. И это был именно их корабль, дивный корабль, корабль, рожденный интеллектом эльфа и построенный гномами Красных холмов. Никогда прежде мир не видел подобного судна и никогда больше не увидит. Его секрет скрыт в сердцах тех, кто изготовил его. Почти три тысячелетия бороздит он моря под предводительством эльфа по имени Араван.
Корабль был трехмачтовый, с носом узким и острым как нож, затем очертания его плавно расширялись, превращаясь в прямостенный корпус, каким он и оставался почти по всей длине судна и, наконец, резко сужался, образуя округленную корму. Длина от носа до кормы составляла двести Двенадцать футов. Низкий и изящный, без кормовой рубки и баковых надстроек на носу, мачты его слегка отклонялись назад. Бимс в самом широком месте имел тридцать шесть футов. Грот—мачта возвышалась над палубой на сто сорок шесть футов, а ее самая длинная рея была длиной семьдесят восемь футов. Бизань и фок—мачта были значительно короче, равно как и их реи. Все это легко замечали другие капитаны и матросы, и они удивлялись, почему этот корабль попросту не ныряет под воду и не тонет. С таким острым носом, первое же сильное волнение должно было бы потопить судно, ведь всем известно, что хороший корабль строится, чтобы скакать по волнам… «Голова трески и хвост макрели» — вот результат многовековой мудрости корабельных мастеров. Круглая голова трески шлепала по волне и разбивала ее, взбираясь на каждый гребень, а узкая корма оставляла чистый след, с едва заметными завихрениями. Нормально и безопасно. Но корабль эльфа был другим. Безрассудный и нелепый каприз: острый, как меч, нос и притуплённая корма — все наоборот! А с таким количеством парусов в случае неожиданного порыва ветра все его мачты должны мгновенно превратиться в щепки. Многие считали настоящим чудом, что «Эройен», разрезая каждую волну и позволяя им перекатываться по палубам, до сих пор не стал жертвой моря. Но существовало и другое мнение: корабль эльфа никогда не утонет, несмотря на свою абсурдную конструкцию, потому что в его корпусе живет магия, спасающая его от потопления, и, пока эта магия жива, он никогда не пойдет ко дну. Именно поэтому никто не предпринимал попытки построить похожий на «Эройен» корабль, ибо его спасала только магия.
Но удивительная конструкция не была единственной темой для обсуждения. Любопытство вызывала также и команда судна, ибо она представляла собой довольно странную смесь — сорок человек и сорок гномов. Правда, все считали, что это не гномы, а кто—то другой. Ведь гномы никогда не выходят в море, напротив, они всегда живут под землей.
И до сих пор не явилось безумца — или же мудреца, — желающего построить судно, подобное «Эройену».
Прошло еще два дня. Ветры, неустойчивые в это время года, постоянно сменяли друг друга. «Эройен» медленно продвигался вперед. Но на третий день…
Первый помощник Джату держал в руках небольшие песочные часы.
— Приготовить лаглинь, — скомандовал он.
— Есть, сэр, — откликнулся Артус, взяв в руки катушку.
— Сбросить лаг.
Рико перекинул деревянную болванку через борт, и та плюхнулась в воду. Освободив линь до первого узла, он застопорил намоточный барабан. Лаг находился в сотне футов за кормой.
— Порядок, сэр.
— Готовы? — спросил Джату.
— Готов! Готов! — отозвались Рико и Артус.
— Давай! — прокричал Джату, переворачивая часы. Артус отпустил шпульку, наблюдая за ее свободным вращением на смазанной оси. Рико следил, как разматывается шнур, считая пробегающие узлы.
— Один, два, три… — бормотал тугалиец на своем родном языке, хотя обычно он употреблял так называемый общий язык.
— Крепи! — раздалась через некоторое время команда Джату. Артус застопорил катушку и остановил линь.
— Одиннадцать узлов, — сообщил Рико.
— Тьфу ты, — огорчился Джату. — Так я и думал: ветры стихают. Впереди Мидлайн—Айронс.
В течение последующих дней судно постепенно теряло скорость. Ветер совсем стих. И даже с полной оснасткой, войдя в экваториальную штилевую зону, «Эройен» оказался беспомощен, как муха, прилипшая к меду. На воду были спущены гички, и команда гребла, таща на буксире корабль эльфа с обвисшими парусами. Они пересекали экватор. Люди и гномы меняли друг друга на веслах. Солнце в эти знойные летние дни палило немилосердно. Его обжигающие лучи, проникая через удушающий неподвижный воздух, отражались от окрашенных в медный цвет раскаленных вод океана.
Но и под палящим солнцем днем, и жаркими ночами команда гребла, медленно продвигаясь вперед. Люди пели хором матросские песни, гномы предпочитали военные гимны.
Так прошло четыре дня. Араван, посматривая на небо, проверял местонахождение «Эройена»; он был не только капитаном корабля, но и его штурманом, ибо, как и все эльфы, обладал даром знания неба. Ему всегда было совершенно точно известно, где в данное время находятся небесные тела. Как штурмана—мореплавагеля Аравана никто не мог превзойти.