Галерея «Максим»

Рой Олег Юрьевич

– Догадываюсь…

– Нет, Максюш, ты даже не догадываешься! Ты ведь не знаешь всего, что произошло… – Она быстро оглянулась по сторонам, чтобы проверить, не слышит ли их кто-нибудь, и продолжала, понизив голос: – Тот пожар на даче… Он ведь не был случайностью. Да-да, это часть плана Влада…

– То есть как? – перебил ее сын. – Ты хочешь сказать, что дом подожгли специально?

– Именно! Влад рассчитывал сделать так: сначала вывести тебя, а потом положить на твое место подходящий труп из неопознанных, который должны были взять в морге. И поджечь дом. Кстати, домик этот принадлежал нашей Антонине, помнишь соседку, которая мне по хозяйству помогала? Вроде как ты выкрал у нее ключи.

На самом деле, конечно, это я их выкрала, просто сходила в ее квартиру, пока она готовила ужин, и взяла, я знала, где они у нее висят…

– Что-то я не пойму… А почему сожгли именно ее дом? Другого не нашлось?

– Максим, но как же ты не понимаешь! Нужно же было, чтобы я тебя опознала! А если бы сгорел какой-то посторонний домик, как бы можно было связать это с тобой? А тут стройная цепочка: у Антонины пропадают ключи, потом ей сообщают о пожаре на даче, в доме находят труп, а ты пропал… Когда Влад обсуждал со мной свой план, я сразу подумала о домике Антонины. Она хотела его продать, советовалась со мной, я даже ездила на него смотреть… Естественно, я ей это компенсировала, якобы просто из благородных побуждений. Как она была рада, только что ноги мне не целовала… А мне вся эта история влетела о-го-го в какую копеечку, пришлось один из бутиков продать.

– Теперь понятно, – кивнул Макс. – Но мне интересно другое… Ты сказала, что вместо меня должны были подсунуть труп?

– Ну да… Влад сказал, что, когда человеческое тело горит, оно принимает определенную позу, вне зависимости от того, был человек в момент пожара жив или уже мертв. В общем, – тут она переменилась в лице, очевидно собираясь сказать что-то очень неприятное. – В общем, они приехали, вытащили тебя, подожгли дом… и только потом поняли, что внутри есть и другие люди. Никто же не знал, что ты захватишь с собой друзей! И… Так вышло… Так вышло, что вместо неизвестного бомжа мне пришлось опознавать труп Гочи и подписывать документы, что это мой сын… – Она издала звук, похожий на всхлип, схватила стакан с минералкой и залпом его осушила.

Вот эта новость произвела на Макса куда более сильное впечатление, чем известие о том, что у него есть ребенок. Он сидел, как громом пораженный. Пожар не был случайностью! Как он сам об этом не догадался? А вот про труп из морга дядя Влад маме наврал… Максим отлично помнил, как он настоятельно советовал, даже требовал взять с собой Гочу. Гочу, который внешне был очень похож на Макса и ростом, и фигурой, и даже лицом…

Мама бормотала что-то о том, как тяжело ей жить с таким грузом на душе, как она чувствовала себя, когда случайно встретилась с родителями Яра и вынуждена была ломать перед ними комедию, как «эти мальчики» до сих пор снятся ей в кошмарных снах… И Макс принялся ее утешать, уверяя, что она тут ни в чем не виновата. Она ведь ничего не знала и не поджигала дом с людьми внутри. Просто хотела помочь своему сыну, только и всего.

На квартиру, где он жил, Максим вернулся уже поздно вечером. Почти сразу же, едва он вошел, зазвонил городской телефон.

– Гуляешь? – дядя Влад не представился, но он сразу узнал его.

– Гуляю, – согласился Максим.

– И не боишься?

– Да нет…

– А напрасно… – это было сказано таким тоном, что внутри у Макса все похолодело, колени подогнулись, а по спине побежали мурашки.

– Что случилось? – не выдержал он. – Зачем вы меня вызвали в Россию?

– Погоди, не части, – отвечал милицейский генерал. – Завтра приеду – поговорим. Будь дома.

* * *

Ночь Макс провел беспокойно, слова дяди Влада никак не выходили у него из головы. Что означало это «напрасно»? Может быть, в его деле открылись какие-то новые обстоятельства? Ведь что

угодно могло произойти… Например, то, что менты каким-то образом раскопали, что он, Максим Емельянов, жив. Маловероятно, конечно, что такое могло выплыть через десять лет, но вдруг? Его объявили в розыск, дядя Влад узнал об этом, и… Да нет же, ерунда какая-то получается. Если бы так было, ему бы, наоборот, велели сидеть в своей Канаде и не высовываться. А его вызвали сюда. Значит… Да черт его знает, что это значит! Может быть, наоборот, вскрылись факты, доказывающие его невиновность в деле Ани Дорошиной? Тоже очень сомнительно, что такое может быть, но вдруг? Вдруг, скажем, Яр на допросе все-таки признался, что виноваты только они с Гочей, а Макса просто оклеветали? Ну да, он признался, это занесли в протокол, а протокол потерялся, и только сейчас… Нет, бред, конечно, полный! Пусть все было не так. Пусть, скажем, адвокат, выйдя на пенсию, проанализировал на досуге дело Максима Емельянова. И до старика наконец-то дошло, что его подзащитный обвинялся в том, чего не совершал. Адвоката замучила совесть, он загорелся желанием восстановить справедливость, поднял старые документы… Тогда неудивительно, что его попросили приехать. Точнее – было бы неудивительно, если б приехать попросили Максима Емельянова. Однако Максима Емельянова давно нет на свете, и приехал из Канады не он, а Михаил Смирнов. Это-то зачем дяде Владу нужно? Как он будет что-то доказывать, когда существует официальное свидетельство о смерти, могила и все такое прочее? Да, ничего не попишешь, никак не увязывается…

Так и не найдя никакого решения этой сложной задачи, Максим забылся сном только под утро и проснулся от постороннего шума. Кто-то открывал входную дверь, возясь в замке, который был старым и постоянно заедал. В первую минуту Макс испугался так, что даже голова закружилась, и перед глазами все поплыло. Но чуть позже он пришел в себя и сообразил, что это, конечно же, явился дядя Влад. Наверняка у него есть ключи от этой квартиры.

Догадка оказалась верной. Мамин хахаль, заметно постаревший, располневший и обрюзгший, вошел в его комнату и приветственно кивнул:

– Дрыхнешь, соня? Подъем. Важный разговор есть.

– Я сейчас, только оденусь и умоюсь. – Макс еще вчера решил, что будет держаться с дядей Владом вот так – вежливо, сдержанно и отстраненно. Нейтрально, в общем. По крайней мере, до тех пор, пока не выслушает его и не поймет, чего от него хотят.

Когда он вышел из ванной, на кухне уже кипел электрический чайник, на столе был порезан белый хлеб, распечатаны магазинные упаковки с нарезкой ветчины, сыра и копченой колбасы.

– Садись завтракать, – кивнул гость.

– Спасибо, я пока не голоден. – Максим присел на табуретку у стены.

– Ну, ты как хочешь, а я поем. – Генерал опустил в большую кружку чайный пакетик, налил дымящегося кипятку, кинул три куска сахара, размешал. Потом щедро намазал хлеб маслом, водрузил на него сначала ветчину, потом колбасу, накрыл все это сверху сыром и смачно откусил. Макс молча наблюдал за всеми этими манипуляциями. Он ждал, что гость первым начнет разговор, но тот ничего не говорил, только жевал и прихлебывал чай. И Максим не выдержал:

– Владислав Николаевич, зачем вы вызвали меня сюда?

– А ты мне понадобился, – отвечал тот, сооружая себе второй бутерброд. – Работка для тебя появилась.

– Работа? Здесь? Какая?

– Рисовать будешь, – это было сказано так, будто дело уже давным-давно решено и согласия его, Макса, никто не спрашивает.

– Рисовать? – изумился Максим. – А что именно?

– Да картины.

– Какие картины?

– Обычные картины. Как твой батя малюет, так и ты будешь.

– Извините, но я ничего не понимаю!