Галерея «Максим»
Шрифт:
Так или иначе в себя он пришел в больнице, в отдельной, весьма комфортабельной палате. И ошалело глядел вокруг, пытаясь понять, где он, пока не появилась приветливо улыбающаяся медсестричка и не сообщила, что он в клинике. Собственно, сам этот факт Макса тогда не удивил, настолько ему было плохо. Лишь когда он немного пришел в себя и вернулась способность соображать, Максим предположил, что, наверное, отравился самогоном.
Вскоре пришла мама, но не ответила ни на один из его вопросов, только обнимала, шмыгала носом и говорила, что его навестит дядя Влад, который все скажет. А его, Макса, дело – слушаться дядю Влада во всем, тогда все будет хорошо.
Дядя Влад действительно его навестил, уже ближе
– А Яра? – взволнованно спросил Макс.
– С Яром вообще полная херня получилась! – отвечал дядя Влад. – Зачем ты его с собой потащил? Мой человек понятия не имел, что в доме находится кто-то еще. Знали бы – может, спасли бы. А так…
Максим был просто ошеломлен. Сначала изнасилование, потом смерть Ани, теперь гибель друзей… У него в голове не укладывалось, как столько несчастий подряд могут свалиться на одного человека. После истории с Анькой теплых чувств к приятелям он больше не питал, однако известием об их смерти был потрясен. Но это оказались далеко не все новости. То, что он услышал, были только цветочки, ягодки ждали впереди.
– Слушай меня внимательно, – сказал дядя Влад. – Ситуация сложилась в нашу пользу, и просто грех ею не воспользоваться. А дело вот в чем: Гоча погиб. У него нет родителей, нет, насколько я знаю, постоянной девушки – словом, искать его никто не будет. Вы с ним одного роста, одной комплекции, даже внешне схожи – этого вполне достаточно, чтобы твоя мама опознала в нем не его, а тебя.
– Что?! – Макс так и подскочил.
– То, что слышал. Родители Яра узнают своего сына, твоя мать – своего. Максима Емельянова и Ярослава Мукасея похоронят, Георгия Клюева объявят в розыск. А ты станешь совершенно другим человеком. И начнешь новую жизнь – без риска, что тебя арестуют.
– Но как я могу?.. – недоумевал Макс. – Меня же узнают!
– Ну, во-первых, именно поэтому ты и здесь. Это же клиника пластической хирургии.
– Вы хотите сказать, мне сделают тут такую операцию, что я стану неузнаваем?
Собеседник расхохотался:
– Парень, ты слишком увлекаешься Голливудом! Сбавь обороты, приятель, ничего такого не будет. Тебе всего лишь слегка поправят лицо. Выровняют твой сломанный нос, изменят форму ушей, от которой ты всю жизнь так страдаешь, может, добавят еще два-три штриха. Твое лицо останется при тебе, просто кое-что не будет совпадать с твоими приметами, если вдруг они когда-то кого-то заинтересуют.
– А потом? – Макс все еще ничего не понимал.
– А потом ты получишь документы на другую фамилию. Документы человека, который отправится на ПМЖ в далекую и процветающую страну Канаду. И будет там жить-поживать, регулярно получая от мамы деньги и изредка переписываясь с ней по электронной почте. Кроме мамы, как ты понимаешь, никто больше не должен знать о том, что ты жив. Как тебе такая перспектива?
– Перспектива супер, всю жизнь мечтал уехать за кордон! Но мне как-то стремно, – признался Макс.
– А в тюрьму отправиться не стремно? Срок-то будет большой. За групповое изнасилование, за доведение до самоубийства, за побег… В сумме набежит о-го-го.
– Дядя Влад, не надо меня
План маминого хахаля полностью удался. Сначала ему сделали операции, довольно болезненные – не в сам момент, конечно, в это время он был под наркозом, а потом, когда начинался отходняк. Но результаты все оправдали. Когда с него наконец-то сняли бинты, Максим взглянул на себя в зеркало и обалдел. Вот это да! Нос ровный, прямой, как на картинке, уши, эти ненавистные лопухи, больше не оттопыриваются, а аккуратно и ровно прилегают к голове. К тому же ему несколько изменили разрез глаз, сделав что-то с веками, отчего глаза стали казаться больше и вообще выглядели совершенно иначе. А если добавить к этому, что перед операцией его обрили наголо и вместо привычных длинных волос голову теперь украшал ровный пятимиллиметровый ежик, то можно было признать, что Макс изменился до неузнаваемости.
Когда Максим вышел из больницы, зима уже перевалила за середину. Он в который уж раз за это время простился с мамой, теперь уже, похоже, надолго, если не навсегда. Незнакомый человек с незапоминающейся внешностью отвез его в Шереметьево и вручил конверт с деньгами и документами с его новой фотографией на имя Михаила Смирнова 1980 года рождения. В аэропорту Максим до последнего боялся, что что-то пойдет не так, что сотрудники догадаются о том, что документы у него фальшивые, вызовут милицию и арестуют его. Волнение его было явно заметно, потому что таможенники и впрямь заподозрили неладное, увели его в специальную комнату и там очень тщательно обыскали. Но, конечно же, ничего не нашли и, извинившись, отпустили.
– Что вы так волнуетесь, молодой человек? – спросили его напоследок.
– Я это… Летать очень боюсь… – с трудом выдавил из себя Макс.
Только в воздухе он почувствовал себя в относительной безопасности, а по прибытии в Канаду и вовсе возликовал, чуть ли не физически ощущая, какой груз свалился с души. Он был свободен!
Как Макс узнал позже, в Эдмонтоне жило несколько тысяч русских, но он не стремился сходиться с ними. Его знаний английского языка – спасибо спецшколе и педагогам, которых нанимала мама, – вполне хватало на то, чтобы не испытывать серьезных проблем в общении с местными жителями, но и с ними Максим тоже не очень-то контактировал. Он поселился в не слишком большой, но уютной квартире, состоящей из спальни, гостиной и кухни-столовой, и первое время вообще мало выходил из дома, разве что в супермаркет, в ближайшую забегаловку поесть или в банк, за деньгами. Его досуг заполнял компьютер: игры и Интернет. Позже он понемногу освоился, начал гулять в парке, посещал бары, клубы и спортзал, заводил интрижки с русско– или англоговорящими девчонками, но по-прежнему много времени проводил в Интернете.
Не то чтобы Макс страдал от тоски по родине, нет, ничего подобного не было. Но иногда хотелось пообщаться с кем-то по душам, а друзей в Канаде у него так и не появилось, только приятели, откровенничать с которыми он не стремился. Максим переписывался с мамой, но это было не в счет. Особенно первое время, когда они еще боялись разоблачения, писали кратко и, прежде чем отправить письмо, несколько раз его перечитывали – вдруг случайно пропустили что-то лишнее? Хоть дядя Влад и говорил, что бояться нечего и никто проверять почту Аллы не будет, они оба, и мать, и сын, все-таки чувствовали себя неуверенно и не решались быть в письмах полностью откровенными. Чтобы восполнить недостаток общения, Макс стал сидеть на русскоязычных форумах и чатах. Один из них вскоре стал его любимым, он предложил маме тоже зарегистрироваться там и общаться приватно – так оба чувствовали себя несколько свободнее (потом мать наконец-то установила себе «аську», освоила ее, и связываться с ней стало еще проще).