Галилео
Шрифт:
– Малыш, – сказала она на ушко Ярику. – А почему ты тогда, когда мы встретились после запрыга, спросил меня об Энджи?
– Да, хотел Макса с ней поближе познакомить, а то же ты видела, что с ним при виде этой красавицы происходит.
Окончательно успокоенная Лилиан прильнула к Ярику. Всё было чудесно.
– Как-то так, – закончил свой рассказ Макс.
– Да, на историю не тянет ни в каком виде, – сказала Энджи. – Мифы и предания затерянного в бездонном, пустом и неживом космосе кора… Я хотела сказать, затерянной плоской планеты.
– Что есть, другого – нет, – ответил на это Макс.
– Всё верно, ведь вы же не видели ничего иного, вот и сравнить не с чем. Вы даже не понимаете, что космос должен быть совсем иным. Там мириады звёзд, которые никуда не пролетают, а мерцают над головой из века в век, лишь немного смещаясь из-за орбиты.
– То что ты говоришь, очень красиво, – мечтательно произнёс Макс. – Но Галилео такая вот планета…
– Начнём с того, что Галилео – это вообще не планета, – внезапно выдала Энджи.
Все мгновенно стряхнули с себя сон и воззрились на неё.
– Перерыв окончен! – раздался певучий голос Первого Глашатая. – Приступаем к следующим Испытаниям!
– Мы не договорили, – сказал Макс, наставив указательный палец на Энджи.
– Да, конечно. Не переживай, успеем, – улыбнулась та.
00.14
Девушек ещё перед предыдущим Испытанием предупредили, что небольшую часть приготовленного ими нужно оставить в котелках.
– Это для их питомцев, наверное, – предположила Обри.
Лилиан раздражало, что эта блёклая девица с мышиного цвета волосами после перерыва почти не отходила от неё. Обри словно съёжилась, и от её былого гонора не осталось и тени. Теперь она сама стала тенью.
Тенью Лилиан.
– Сомневаюсь, – ответила невеста Ярика.
Она предпочла бы общество Энджи. Невероятно красивая, притягательная и вместе с тем мягкая и общительная, она привораживала к себе всех и каждого, но сама оставалась независимой и, казалось, неподдающейся влиянию. А жмущееся к Лилиан подобие девицы вызывало если не омерзение, то некоторую гадливость. Как кошачья рвота. Эти два человека были несопоставимы между собой.
И в какой-то момент Лилиан поймала себя на мысли (на очень, надо сказать, неприятной), что готова волочиться за Энджи так же, как Обри волочится за ней самой. Это открытие вызвало в душе негодование. Уже много лет она считала себя самодостаточной девушкой.
– Уважаемые участницы, постройтесь, пожалуйста, в линию, – возвестил один из помощников Первого Глашатая. – И не забудьте свои котелки.
Девушки были немного сбиты с толку, они не совсем понимали, что от них хотят, поэтому оргам приходилось, суетясь, бегать от одной к другой и показывать, куда надо передвинуться и как встать.
Выяснилось, что одна из участниц забыла оставить приготовленную ею пищу (так вкусно, судя по всему, она готовила), и тогда один из сектантов побежал, чтобы наполнить её котелок баландой из походной кухни.
Когда всё улеглось, и ровная линия испытуемых выстроилась на поле, Лилиан с благодарностью заметила Энджи по правую свою руку. Правда, по левую стояла Обри.
– А теперь, – возвестил всё тот же орг, – вылейте остатки пищи на себя.
Энджи, не раздумывая ни секунды, подняла котелок и вылила на себя борщ. В то же время по строю прошёл нервный ропот. Надо понимать, что к Испытаниям готовились всю свою жизнь, поэтому для этого дня готовились самые лучшие платья и наряды. Всё самое дорогое и искусное.
Лилиан заколебалась. Она не хотела, чтобы подлива от мяса с овощами испортила её любимое платье. Более того, именно в нём она хотела отплясывать на своей свадьбе с Яриком. А если она его сейчас зальёт вязкой и практически не отстирывающейся жижей, то в чём ей дальше проходить тесты?
– Давай, Лил, – услышала она шёпот Энджи. – Они смотрят на нас и отмечают колеблющихся.
Невеста Ярика подняла руки с судорожно зажатым в них котелком, но не довела движение до конца и остановилась в последний момент. Ёмкость с подливой зависла чуть выше её головы. Энджи протянула руки к ней и довершила начатое Лилиан. Маслянистые ручейки начали растекаться по любимому платью девушки. Ей хотелось разреветься.
– Сожри вас Гонеб, – раздалось с другой стороны.
Этот тихий, но абсолютно истерический всхип Обри привёл невесту Ярика в себя.
– Дюраны глупые, – продолжалось тем временем слева, – идите в бездонную глотку МинаМары! Нет!
Голос Обри возвысился.
– На это платье ушли все сбережения моей семьи, и вы теперь хотите, чтобы я… чтобы я угробила его?
Дыхание девушки пресеклось, и она захлебнулась словами.
Лилиан оглядела строй участниц. Приказ выполнило не больше половины из них.
– Те, кто справился, – продолжал орг, – могут пойти и переодеться в то, что сшили на первом Испытании. У остальных есть выбор: выйти из дальнейшего участия, либо воспользоваться помощью сектантов Дня Семени.
– Пойдём, – сказала Энджи, обращаясь к Лилиан и беря её за руку.
– Не пойду с тобой, – буркнула та и вырвала руку. – Ты испортила моё лучшее платье!
Однако в душе она была благодарна этой ни секунды не колебавшейся девушке. Она видела оставшихся в строю, в том числе и Обри. Всех тех, что были не в силах ни покинуть Испытание, ни испортить одежду. Лилиан не хотела быть среди них. Глянув на Энджи, она увидела, как девушка едва заметно улыбается ей. Она всё видела и понимала, в том числе и эту благодарность. От неё, казалось, ничего не ускользало. Чудесный человек.
Тем временем несколько оргов подошли к несчастным девушкам, до сих пор не выполнившим приказ. Каждый из них о чём-то спрашивал очередную участницу, а затем опрокидывал на неё котелок, после чего та обычно начинала рыдать.
Но вот одну из девушек эта участь почему-то миновала. Орг подошёл к ней, задал неслышный с такого расстояния вопрос, та кивнула, и сектант отошёл к следующей, не тронув её котелка.
– А до этого она прошла все Испытания, – шепнула Энджи на ухо Лилиан. – Более того, у неё была добровольная пара.