Галилео
Шрифт:
Парню казалось, что сердце бьётся прямо у него в ушах. Адреналин зашкаливал. Чувства, охватившие его, были достаточно противоречивыми. С одной стороны, ему было безумно страшно, а с другой – потрясающе настолько, что хотелось пережить нечто подобное ещё раз.
Пока ехали все остальные, Ярик делился своими восторженными впечатлениями с Максом, и никак не мог прийти в себя до конца. Так всегда бывает, когда тебе приоткрываются некие новые, неизведанные ощущения.
Последним ехал Кармин. Смотреть за участниками можно было с любой точки по периметру трассы.
– Пойдём туда, – сказал Макс, – к опасному повороту.
– Не думаю, что наш знакомый туда доедет, – сказал Ярик, а его друг поморщился.
– Нельзя так говорить. И вообще, наше дело помогать ему и тем, кому сложнее, чем нам.
– Откуда это дело вдруг взялось?
Макс снова махнул на Ярика и поспешил к месту, где трасса резко виляла влево.
Мотовагонетка под толстяком Кармином бурчала и ворочалась, словно живое существо. Она постоянно глохла, не желая везти несчастного к финишу. Он всё никак не мог запомнить последовательности нажатия рычажков и педалек. Вонючий пот стекал со лба и затекал солёными ручейками в глаза, затем стекал за пазуху. Сзади он щекотал лопатки а потом спускался в ложбинку между ягодицами. Кармин из-за этого нервничал ещё больше, а потому справлялся с управлением всё хуже и хуже.
Но вот, наконец, он приблизился к последнему подъёму, после которого уже маячил долгожданный финиш. Лишь начав подниматься, вагонетка фыркнула, грозя заглохнуть, толстяк крутанул рукоять акселератора на себя слишком сильно, и его буквально вжало в спинку сидения. На какой-то момент у вспотевшего бедолаги появилось даже чувство полёта. Ветер, обдувавший мокрое лицо, лишь усиливал его. Вершина холма показалась внезапно, а сразу за ней ограждение и резкий поворот влево.
Кармин даже не сообразил, что нужно сделать.
Землю под ногами участников основательно тряхнуло.
Ограждение не выдержало и повалилось.
Солнце увеличилось в полтора раза.
Неуправляемая мотовагонетка неслась к десятиметровому обрыву.
Одежду Кармина уже можно было выжимать.
– Он точно себе шею сломает! – закричал Макс и бросился наперерез вагонетке.
Ярик, пришедший за другом, тоже сорвался с места и побежал что было сил.
00.16
– Забавная отсрочка смысла, – сказала Энджи, с улыбкой оглядывая переодевающихся девушек.
– А что это такое? – спросила Лилиан.
– Это когда понимание смысла некоторого события приходит с отсрочкой. Вот, например, именно сейчас во всей своей полноте раскрывается подтекст первого Испытания. Посмотри на нас и на остальных.
Лилиан посмотрела вокруг. Сначала она не могла понять, о чём толкует Энджи, но затем всё встало на свои места. Энджи выглядела просто великолепно в изумрудном платье, выгодно подчёркивающем все достоинства её фигуры. Лилиан в кимоно смотрелась необычно, но это лишь усиливало её привлекательность и делало весьма аппетитной красоткой на фоне остальных.
Да, да, остальные. Нет, ещё пару девушек сшили себе вполне достойные и добротные вещи, и при взгляде на них стыд не охватывал с головы до ног. А вот прочие…
Если сказать, что это было довольно убогое зрелище, значит, не сказать ничего. Матери и бабушки этих девиц, вероятнее всего, пожелали бы провалиться на обратную сторону планеты к Гонебу и МинаМаре, лишь бы не видеть своих отпрысков в таком виде. Платья непропорциональны, рукава разные, где-то отсутствующие вовсе, хотя должны присутствовать. Полы либо метут землю, либо не достают до колен, заставляя отводить взгляд от владелицы подобного безобразия. Основы перекошены, схвачены неровными и не равномерными стежками. Короче, ночной кошмар портного.
Но самой главной вишенкой на торте этого отсроченного смысла стала Обри, которая, переодевшись, снова подошла к Лилиан, стараясь теперь держаться рядом с ней, как ранее с девушками, негативно настроенными к Энджи. Платье выдавало в хозяйке полную неумёху. Оно было слишком узким вверху, но свисало, словно мешок из-под картошки внизу. Обри в нём утеряла даже тень привлекательности, которая, возможно, была у неё до этого.
Лилиан хотелось бы держаться от неё подальше, но та ходила за ней, как приклеенная.
Озерцо, выбранное оргами для стирки, было совсем небольшое, однако все участницы смогли расположиться вокруг него без давки, и даже с некоторыми удобствами. Испытание это стандартное, поэтому представляло, скорее, соревнование семейных секретов и подготовки той или иной участницы.
У невесты Ярика был заготовлен щелочной раствор, но она точно знала, что следы, оставленные на платье подливой, ей не отстирать без длительного замачивания. Однако время Испытания ограничено, да и замачивать не в чем, поэтому потёки полностью не отойдут. Погрустив ещё раз над своим самым любимым платьем, Лилиан начала жвакать его в озере.
Энджи тем временем достала откуда-то полупрозрачный гель, смазала им пятна оставленные борщом на ткани, а затем погрузила платье в озерцо целиком. После чего устроилась поудобнее и стала наблюдать за остальными девушками.
– Забавное зрелище, – сказала она. – Было бы даже смешно, если бы не было так страшно.
– Ты о чём? – спросила Лилиан.
– Как можно деградировать за семь с половиной тысяч лет в отрыве от цивилизации. Многие уже не способны себе одежду самостоятельно сделать. Да и интересы у всех лишь в том, чтобы просуществовать отпущенные им годы, как можно сытнее, да в тепле, да с партнёром, хоть каким-нибудь. Из всех ныне живущих лишь Макс не такой, да ещё вы с Яриком.
Лилиан уже открыла рот, чтобы спросить, разве не в этом и заключается смысл жизни, но вовремя прикусила язык, поняв, что Энджи ставит её выше многих. Значит она – Лилиан – должна понимать нечто такое… А девушка была совсем не уверена, что… Даже нет, не так. Девушка была совершенно уверена в том, что не понимает ничего такого возвышенного. Действительно, всё, что они делали, было нацелено на то, чтобы прожить счастливую жизнь. А та включала в себя сытость, тепло и надёжного человека рядом. Что ещё нужно-то?